Человек с рублём
Шрифт:
СОВЕСТЬ ПАРТИИ БЕЗ СОВЕСТИ
Надежда Заглада со своим посланием обратилась явно не по адресу. Адресоваться она должна бы в первую очередь в Политбюро, лично к дорогому Никите Сергеевичу, сказать ему: как же вам, неучам, некомпетентным, не стыдно лишить народ возможности зажить если уж не богато, то хотя бы зажиточно? Как же вам не стыдно стоять у руля власти, если на это не годитесь? Как же вам не стыдно занимать чужое место? Как же вам не стыдно самим жить не но совести?
Тогда же вышел и роман Доры Павловой «Совесть»,
Американцы, где в частных руках 90% всей собственности, в подобных сотрясениях воздуха не нуждаются. Никто из деловых кругов Америки, Франции, Италии и других стран, с которыми мы завязывали деловые контакты, не произносил ни одного высокого слова, что он живет державными интересами, заботится о повышении благосостояния своей страны. Никто не скрывал: ищется и заключается выгодная лично ему – сделка. И мы не скрывали, что стремимся заключить сделку, выгодную лично для нас, что намерены заработать.
БЕЗ ВЫСОКИХ СЛОВ
Мы создавали и создали МЕНАТЕП не для того, чтобы помочь стране выйти из кризиса. Нас интересовала – и в первую очередь! – собственная выгода. Нам не хотелось жить так, как прожили наши родители: от получки до получки, едва сводя концы с концами. Нам хотелось свободы, независимости, раскрепощенности для полного самовыражения, а свобода, не подкрепленная материально, – из области болтовни. Мы вольны в своих тратах, наша жизнь вошла в норму, материальные блага помогли полностью освободиться от житейских забот, благодаря чему время мы стали ценить куда дороже, чем деньги. Мы не стоим в очередях, при необходимости идем в валютный магазин, где все дороже, но тем экономим время, а значит, и увеличиваем возможность заработать.
БОЛЬШЕ, ЧЕМ У ПРЕЗИДЕНТА
В МЕНАТЕПе сейчас больше тысячи человек, рабочий ритм не сравнить с тем, что в госучреждениях, хотя и не такой, – пока! – как ТАМ. Если бы наши сотрудники трудились с интенсивностью советянской, нам бы пришлось иметь в штате тысячи четыре, разориться на приобретение еще трех производственных площадей. Обычный совслужащий выкладывается на 5-10 процентов, КПД наших – 30-40 процентов, мы и платим им соответственно.
Они знают – пытливость, инициативность, добросовестность будут соответствующим образом оценены и отмечены, возможности для роста безграничны, вчерашний студент имеет в пять-шесть раз больше, чем президент страны. Наша работа и забота – создание условий для стопроцентной отдачи каждого.
Не боясь показаться нескромными, можем сказать: мы подняли благосостояние тысячи семей – трех-четырех тысяч человек. Таких, как мы, пока сотни, не сегодня- завтра будут тысячи, десятки, сотни тысяч, которыми государство богатеет, которые и есть выводящие страну из пропасти. Ибо мы считаем, что богатство – оно вовсе не богатство, а норма жизни каждого деятельного члена общества, что стыдно быть бедным, если у тебя есть голова и руки, что пора перестать кичиться нищетой – она не предмет для гордости.
В РАНГЕ ТОЛСТОСУМОВ И АКУЛ
Нас уже называют эксплуататорами, толстосумами, хищниками, акулами. Мы не обижаемся: это же говорит зависть к удачливому. Мы не верим в удачу, в фарт, мы высчитываем и просчитываем каждый свой шаг, предпочитаем риск расчету, готовим и планируем успехи.
Естественно, мы и получаем – по труду. Этично ли жить нам как следует в то время, как страна голодает? Такой вопрос мы слышим часто, задается он и в средствах массовой информации (о чем уже говорилось), иногда даже в такой форме: каково спится вам, зажравшимся? Так вот: спится – хорошо, угрызений совести не предвидится.
У нас нет ни одной незаработанной копейки или цента. Живем на честно полученное.
Рвать на себе рубаху, делиться последним – не собираемся. Больше того, считаем это просто вредным.
Вопросы эти из системы, вручавшей каждой сестре по серьгам, независимо от вклада. У нас на одной шестой земного шара был построен безграничный приют призрения: и с голода не давали умереть, и подняться до жизни по мировым стандартам – тоже. И если мы продолжим эту печальную традицию, то никогда не выберемся из пропасти. Деловым, хватким нужен стимул, отнятый на семьдесят лет. Не пройдет путь к сытости через распределиловку, никак не пройдет! Иначе мы продолжим плодить бездельников, которым где бы ни работать, лишь бы не работать. Это этично?
КТО ХОРОШО РАБОТАЕТ, ТОТ НЕ ЕСТ
Мы уже сказали, что у нас штаты, по сравнению с совковыми нормативами, сокращены в три-четыре раза, мы в некотором роде высвободили три-четыре тысячи человек. Пусть работают, пусть ищут себя, пусть шевелятся. Извините, но кто не работает, тот не ест. А подачками, пожертвованиями мы заниматься не станем, как бы нас за это ни клеймили. Мы кусок хлеба изо рта ни у кого не вынимаем, жаждущих подачек презираем. Руки у человека не для приема подаяния – для работы. Мы словно забыли, что человека создал труд.
Еще – из вопросов-обвинений: не поднимете ли вы плохо лежащее? О-бя-за-тель-но! И без каких-либо колебаний. Дорогу в развитой социализм мы умостили ассигнациями, все валялось под ногами, и никому до этого не было дела – НАШЕ. Кончилось время НАШЕГО, пришло время СВОЕГО. Плохо лежит – поднимем, неэтично этого не сделать. И хватит об этике, для нас один критерий – выгода. Полученная на законных основаниях. Все, что законно, – выгодно, считаем этичным и с предпринимательской точки зрения.
ПЕСНЬ ПЕСНЕЙ БОГАТСТВУ
Еще дядя пушкинского Онегина не мог уразуметь, как государство богатеет.
Людьми! Чем больше богатых, тем стабильнее и устойчивее государственный корабль. Государству, обеспечивающему рост богатства, поддерживающему предпринимательство, не до социальных потрясений.
Предприниматель любого масштаба да предпринимательствует, работает на увеличение прибыли, все остальное – производство, деньги расходуются на то, чтобы устранить помехи на пути к обогащению.