Человек с топором
Шрифт:
– Но я остался таким же. Не умным, не мудрым, а всего лишь много знающим. Теперь вроде бы смутно понимаю, что не может один человек так уж высоко взлететь над своим племенем, даже если ему еще и третью нервную систему включить, и мозг как у слона отрастить!
Мрак помолчал, взгляд его блуждал поверх головы Олега. А когда заговорил, Олег ощутил напряжение в обычно спокойном и насмешливом голосе Мрака:
– Олег, а ты помнишь?
– Что?
– Помнишь, как мы вышли из Леса?..
– Ну…
– Помнишь нашу полную беспомощность, наш страх, наше полное непонимание…
Олег
– Да? Мне казалось, что это только мы с Тархом трусили. Вернее, только я, Тарх трусить не умел. Но ты?
– Я не трусил, – признался Мрак, – как и сейчас не трушу. Но я тогда ни хрена не понимал, как и сейчас не понимаю. Но я бросался в бой, мы все бросались… и побеждали. Более того, мы делали доброе дело. Ну, не понимаешь больше половины сейчас… ладно, оба ни черта не понимаем! Ну и что? Надо вперед. Мы ведь все эти годы, все эти тысячи и тысячи лет чем занимались?.. Не знаю, что делал ты, но последнее великое мое дело, это когда Перо из клюва… Пора, Олег, снова за дела… что по плечу только нам. Возможно, призыв Тарха… это как раз то, что нас заставит вылезти из болота.
Олег не отвечал, но воздух вроде бы похолодел. Мрак присмотрелся, шерсть сама по себе поднялась на затылке. Олег сидел неподвижно, глаза закрыл, голова откинулась на спинку кресла. Отдыхает человек, расслабил мышцы… Ничего с ним вроде бы не происходит, только чуть побледнел… правда, странно так побледнел. Не лицом, как бледнеют все, а побледнели и руки, и шея, и кожа на груди – даже посерел, Мраку почудилось что-то металлическое.
Он спросил нервно:
– Ты что? Кожу ожелезнил?
Веки Олега поднялись медленно, тяжело, словно поднимал чугунные ставни. Мрак застыл, белки глаз волхва серые, с металлическим отливом. Губы Олега шевельнулись. Мрак стиснул зубы, кулаки сжались так, что ногти впились в ладони. Голос Олега прозвучал, густой и одновременно тонкий, с множеством оттенков, словно дюжина человек заговорила одновременно разными голосами:
– Зачем только кожу?
– А что… и мясо?
– И… мясо, – ответил Олег. Он говорил медленно, с усилием, Мрак видел, как старательно Олег чистит свой голос, убирая из него все лишнее. Через несколько мгновений голос звучал уже почти неотличимо от прежнего: – И кости… Да и вообще…
Мрак сказал нервно:
– Знаешь, Олег, ты меня впервые… впервые пугаешь.
– А что не так?
– А ты, что… в самом деле и внутри железный?
Олег проговорил медленно:
– Мрак, это неплохо, конечно, железная шкура и танталовые кости. Убережет от удара по голове. Даже если кувалдой… Но, знаешь ли, я не хочу… да и не могу остановиться вот так на полдороге. Аристотель сказал, что стыдно состариться, так и не узнав, на что способны твои дух и тело. А может, и не Аристотель… не помню. Странные выверты памяти: рыжую бородку и оспины по всему лицу помню, а имя подзабыл…
Мрак встал, вышел, нарочито громко топая, на кухню. Слышно было, как хлопнул холодильник.
– А пиво пьешь? – донесся голос. – Или заржавеешь?
Олег осторожно поднялся:
– Дай подумать…
– Ха, подумать!.. Он будет думать, видите ли! Ты не ЭВМ случаем? Или вычислительный
– Если бы, Мрак… В том-то и дело, что могу больше, намного больше… чем человек и чем даже киборг… но я все тот же! Ну и что мне все те знания… а ведь они в самом деле были когда-то знаниями! Но куда теперь с двенадцатью тысячами способов запрягать лошадь, тремя тысячами способов выделки хомутов?.. Где мне пригодятся все тонкости жертвоприношений лягушек у гиксосов?
Мрак стиснул зубы, промолчал, только кожа покрылась крупной сыпью. Рука задумавшегося Олега удлинилась, стала тонкой, как виноградная лоза, такой же узловатой и корявой. В дверном проеме был виден холодильник, эта нечеловеческая рука дотянулась до едва заметной утопленной ручки, пальцы зацепились, блеснул электрический свет.
Рука уже несла назад запотевшую бутылку с пивом. Мрак задержал дыхание, тонкая плеть руки вот-вот переломится, бутылка грохнется на пол…
Олег откупорил бутылку, зацепив крышкой за край стола. Жестяной колпачок слетел и покатился по линолеуму. Мрак незаметно перевел дыхание. Все-таки Олег человек. Умный бы догадался сковырнуть крышку пальцем. А нечеловек просто трансмутировал бы остатки дерьма из кишечника в полноценное ячменное пиво. Если, конечно, нечеловеку еще интересно пиво…
Кадык Олега дергался, янтарное золото в запрокинутой вверх дном бутылке убывало со скоростью подстреленного дракона. Мрак сказал сварливо:
– Культурные люди не станут пить из горла, если в доме есть хотя бы пустая консервная банка!
– Тогда изменим культуру, – ответил Олег еще чуть бодрее.
– Ха, – сказал Мрак. – А ты не заметил, что мы уже почти не успеваем вмешиваться?
– Это тебе три «ха», – ответил Олег. – Я тебе об этом давно талдычу. А до тебя только сейчас дошло.
Он допил пиво, взял другую бутылку, Мрак не держал пива в жестянках, отпил, в задумчивости посмотрел на золотистую жидкость. Мрак застыл, Олег невообразимо быстро, просто сразу превратился в металлического человека. Не статую, а именно в металлическую фигуру, живую, что двигалась, переливалась, будто ртуть, но он всеми фибрами ощущал, что этот металл намного прочнее всех сортов стали.
Олег взглянул на него, коротко усмехнулся, серый цвет металла исчез. Олег сверкал золотом, все тело и лицо стали оранжевыми, Мрак с суеверным восхищением покачал головой. Попади Олег в Средние века, его тут же разодрали бы на части. Все-таки золото высшей пробы. Ну, попытались бы разодрать.
– Красиво, – сказал он. Ощутил, что голос дрогнул. – А как ты вообще… человек или уже нет?
Олег резко обернулся. У Мрака защемило сердце, ибо на него в упор взглянули зеленые глаза того самого насмерть перепуганного парня, который вместе с ним подошел к кромке Леса… они его полагали бесконечным!
Губы Олега затряслись, а голос сорвался:
– Мрак!.. Я ж говорю, самое гадкое… что я не просто человек, а хуже того… все тот же человек!.. Идиоты говорят, что без знания прошлого нет будущего… да я это прошлое на брюхе прополз, всеми внутренностями… ну и что? Что дало? Я знаю прошлое лучше, чем все историки мира… но вот стою перед неведомым и цепенею!