Человек с железного острова
Шрифт:
– Кто хочет? – ответа нет. Что ж, выходим и направляемся к верхнему строению – видимо, резиденция. В ней бойницы освещены ярко, и поэтому мне удается не вляпаться в канализационный ручей, выходящий из-под ее стены. Перед входом нас обыскивают, у Серчо и Сергея отбирают пистолеты – не как оружие, конечно, а как просто слишком увесистые железяки. С Чисимета снимают меч, с меня – котомку с фотоаппаратом, наушник-микрофон у Пьеро на голове трогать не стали, потом один из стражников оглядел нас, ощупал и с Чисимета напоследок еще и пояс забрал. Сергей без пушки чувствует себя неуютно, а я спокоен – убивать нас прямо тут вряд ли будут, разве что уж очень нахамим, а если будут – так Дрон из танка поддержит.
Итак, берут нас под микитки и почти вежливо вводят в
Один из рыжеволосых говорит на всеобщем:
– Садитесь, незванные пришельцы! – тон повелительный, но голосу внушительности недостает по причине свистящего зуба. Но мы садимся без улыбок, демонстрируя осознание высокой чести лицезрения. Начинается разговор, и начинается довольно неприятно. Правый член тройки обвиняет нас последовательно в шпионаже (неизвестно, правда, в пользу кого), в «желании сотворить зло на земле Орогоччу», в использовании для успеха дел своих призраков тьмы и в служении подземному врагу. Потом крайне правый замолкает – но явно лишь потому, что устает, а не потому, что исчерпал все обвинения. Знахарь рядом сидит весьма опечаленный: на побережье любое такое обвинение означает лодку, кувшин воды и морское течение в сторону от берега. По закону кто вернется, тот прощен, только вот не возвращался еще никто. Серчо – он у меня с другой стороны сидит – напротив, спокоен и произносит в ответ:
– И чем вы это хотите доказать? Не нам, хотя бы самим себе?
Опять правое крыло идет вперед, повторяя все то же самое, только теперь каждое обвинение привязывается к нашему появлению из пустыни и к нашей самоездящей коробке. Серчо к таким оборотам готов, и пускается в разъяснения. Как просто и в то же время правдоподобно объяснить все наши технические чудеса местному населению, у нас есть куча разработок, для разных рас и разных ситуаций, и, надо сказать, до сих пор они действовали неплохо. И вот толкает речь Серчо уже десятую минуту, когда один из тройки, в середине сидящий, обрывает его на полуфразе:
– Нам понятно. Что вам нужно?
– От вас – ничего. Мы хотим пройти вдоль Орогоччу, переправиться через озеро – оно у народов Красного хребта называется Болотистым – и через Мелкогорье выйти в степь.
Я вздрогнул, да и не только я – все наши, такой радостный хохот раздался. Даже синеволосые у стен и то какие-то звуки издают. Посмеялись с минуту, и снова серьезные лица.
– Что ж, – говорит левый рыжеволосец. – Вы пройдете через Болотистое озеро и Мелкогорье. Вы пришли без приветствия – и уйдете без прощания. Но если вы задумаете свернуть со своего пути, то больше с вами говорить не будут. Можете забрать у выхода свое оружие и свои железки.
Это явный намек на «позвольте вам выйти вон», но Серчо – непробиваемый мужик – принимается выспрашивать насчет дальнейшего пути, впрочем, недолго это длится – замолчали хозяева, как воды в рот набрали. Пьеро встает, говорит рыжим что-то по-польски, а нам на всеобщем:
– Пойдем отсюда, спасибо за гостеприимство.
Эко он несдержан, хотя можно понять – с недосыпу и не то сотворишь.
Мы забираем у караула свои «железки», и я задумываюсь – показать бы этим властителям, что это такое, а потом вдруг вспоминаю, что при допросе не было даже помянуто про пушку нашу – а ведь эти рыжие наверняка осведомлены о том, как мы ее применяли. Серчо соглашается, что это загадка, но гадать ни о чем не хочет – и так всяких непонятностей хватает, чтоб еще чем-то мозги забивать. Добираемся до танка – время уже позднее, а может, даже раннее следующего дня. В коробке никого нет, и мы наконец выпускаем Дрона из его укрытия. Он злой как черт – столько времени просидеть в не самом удачном месте – и все зря. Завтра – нет, уже точно сегодня, своей дорогой пойдем, все как договаривались, а сворачивать и так не надо, ну а до утра – отбой.
Проснулся я раньше всех – девять часов времени. У борта вахлаки черноволосые стоят, в небе орел кружит – вроде все как надо. Сел я на ЦП и принялся маршрут до Болотистого озера прикидывать. Получилось – выйдем мы к нему в ночь, часа так в два. Пьеро повезло – Серчо вряд ли с ходу форсировать воду возьмется, хотя кто его знает…
Я бужу Дрона, жду, пока он очухается да помоется, потом снимаю «звездочку» с холостого режима и трогаюсь вперед, а Дрон в башню лезет. Едем по дороге, через каждые полсотни метров стоят воины – видимо, надзирают за нашим поведением. Попросил я Дрона дать мне активностную картинку, а он обрадовался и без коррекции ее выкинул. Вся полоса помехами забита, да такими мощными, что и не просвечивает ничего, такого я не видал еще! Источник впереди, и источник мощный, а дальность определить не получается. Я подумал-подумал и решил пока никому не говорить, даже Дрону – получилось, что и к лучшему, что он себе на экран ее не вытаскивал. Попытался я с помехами сам справиться, плюнул и решил за дорогой лучше следить. Она виляет – да и как не вилять: то справа, то слева – груды камней, скалы обнаженные, осыпи и прочие прелести горного ландшафта. Вдоль по-прежнему стоят вахлаки, лица у них по-прежнему спокойные и решительные. Когда только собрать их успели, да и кто успел? Та троица в крепости? Опять же непонятно, то ли это власть верховная была, а то ли мелкая сошка. То ли дело Хребет – там все проще. Пяток племен, в каждом вождь и с десяток родовых вождишек, никакой мистики. Правда, про Орогоччу там рассказывают в стиле рассказов Робинзона с десятилетним стажем о милой Англии.
Полдвенадцатого – просыпается народ. Знахарь с самого начала объявляет, что туда, куда мы едем, ехать не надо, он видел дурной сон и вообще чувствует нехорошее. Серчо, естественно, полез глядеть активность, и полетела ко всем чертям моя конспирация, да еще и втыка получил за нее. Поднял он Сергея – тот покопался, очистил спектр, но меня это не успокоило. Стража вдоль дороги на орла – спутника нашего поглядывает подозрительно, а Знахарь бурчит чего-то под нос в своем уголке – обстановка неспокойная.
Час дня – я торможу около ручья. Вода в нем не заражена, судя по датчику, и на камнях никакой активной гадости нет, надо запастись, пока есть возможность. Ручей, а на той стороне деревушка, штук двадцать этих каменных хибар. Детишки бегают – но на нас ноль внимания, парочка бабуль – ну и страхолюдины – прошла, не остановилась. Я знаками показываю ближайшему стражу, что, мол, хочу взять воды из ручья, он кивает – мол, давай, только не задерживаясь. Разворачиваю шланг, ставлю фильтр-насадку, чтобы песка не засосать, и лезу в танк. Там у меня дистанционный пульт лежит – хорошая штука. Выставляешь, что какой кнопке соответствует, и работай откуда угодно; правда, чтобы функции поменять, опять в танк лезть надо.
Итак, с пультом в руках стою я у ручья. Насоса не слышно, но в прозрачном шланге пузырьки бегут – пошла водичка. Воин-вахлак тоже глядит на шланг – лицо каменное, но глаза обалделые. Чисимет с крыши весело спрашивает что-то насчет «когда поедем», я тоже в ответ кричу, а третий крик слышен из-за ближайшего каменного строения. Этакий рыдающий и одновременно радостный вопль. Появляется из-за строения некто в изношенном… хитоне, так, что ли, сказать – здоровый такой мужик, но весь какой-то усохший, к нам бежит. Добежал, хватает меня за плечи, трясет, стонет по-приозерски что-то сумбурное, только и разобрал я – «возьмите меня с собой, не бросайте здесь». Потом, перемежая судорожными вздохами, излагает свои передряги: был пристенником, попал в плен, долго переходил из рук в руки, пока не очутился здесь в качестве свинопаса и прислуги за все. Держат его здесь исключительно из благодарности – вытащил из этого ручья совсем было потопшего дурня-вахлачонка.