Человек-Т, или Приключения экипажа «Пахаря»
Шрифт:
– Ну да, – поддержал Механик. – Что там строить? Крыша, стены и окна.
– Вот именно, – кивнул Доктор.
– Да какая разница? – удивился Оружейник. – Все равно садиться надо. Где-нибудь поблизости. Сядем – увидим. А, Капитан?
– Не нравится мне всё это, – пробормотал Капитан. – А что именно не нравится, сам не пойму.
– Так мы ведь в Слепом Мешке, – сказал Штурман. – Что уж тут хорошего… Я, кстати, недалеко от деревни этой вполне приличную поляну засёк. Километрах в тридцати. Очень удобная поляна. Большая и ровная.
– Да
Посадка на незнакомую планету – всегда событие волнующее. А уж на планету кислородную да ещё и предположительно населённую разумными существами гуманоидной расы… Тут и говорить нечего. Поэтому, как только посадочные опоры коснулись земли, и смолкли двигатели, экипаж собрался в рубке. С целью совместно обозреть окрестности и обсудить дальнейший план действий.
На самом деле обсуждать было особенно нечего. Ещё на орбите Капитан довёл до подчинённых своё решение: к обнаруженному поселению отправится сначала «летающий глаз» – автоматический робот-разведчик. Всем остальным, по мере надобности, разрешается слегка размять ноги. Но с оружием в руках, под присмотром Умника и, не удаляясь при этом от корабля больше чем на сто шагов.
Все слухи о том, что люди, проведшие в космосе достаточно долгое, в общей сложности, время (начиная с пяти лет и больше), становятся безразличны к зелёной траве под ногами и синему небу над головой, не имеют ничего общего с истиной. Просто многие астронавты, находясь в состоянии подпития и желая произвести неизгладимое впечатление на своих подружек, с которыми они познакомились сорок минут назад в ближайшем баре, любят рассказывать им подобные истории.
При этом они одним выстрелом убивают сразу двух зайцев.
Во-первых, начинают в глазах романтически настроенных девушек (неромантические все равно делают вид, что верят) выглядеть настоящими космическими волками, а, во-вторых, прозрачно намекают на то, что пора бы сменить ночное холодное небо над головой и мостовую под ногами на уютное тёплое гнёздышко под надёжной крышей. С широкой кроватью и соответствующими напитками в холодильнике.
Если девушке каким-то образом удаётся остаться подружкой больше чем на два дня, то очень скоро она убеждается в том, что старого космического волка с неудержимой силой тянет из гнёздышка на зелёную травку опять же под чистое синее небо. И желательно, чтобы под боком плескалась какая-нибудь вода в виде моря (на крайний случай океан тоже сойдёт), озера или реки.
Разумеется, среди астронавтов изредка попадаются и те, кто действительно равнодушен к естественным, так сказать, условиям обитания человека. Отдыхать они предпочитают на крупных космических базах, где хватает и выпивки, и девушек, и прочих мужских развлечений.
Правда, ребята эти обычно долго в космосе не задерживаются. Потому что подобное безразличное отношение к некондиционированному воздуху, твёрдой земле и открытому пространству обычно довольно быстро превращается сначала в лёгкое опасение, потом в устойчивую боязнь, а затем и в навязчивый страх перед ними же.
Психиатры называют эту болезнь террофобией – «боязнью земли» и тут же отстраняют подхвативших её астронавтов от полётов. Чаще всего – навсегда. Из-за очень большой вероятности рецидива, а также из-за того, что человек, в острой форме страдающий террофобией (никто не знает, когда именно вялотекущая форма может перейти в острую), элементарно опасен для окружающих.
Экипаж «Пахаря» террофобией не страдал, поэтому и приказ Капитана насчёт удаления не более чем на сто шагов от корабля воспринял с крайне недовольными даже оскорблённым видом.
– С нами же будет Умник, Капитан, – попытался возразить Оружейник. – Он любую опасность за версту чует!
– Да. Если только она исходит не от человека. А человек – это и есть сам по себе самая большая опасность. Мы всего в тридцати километрах от предположительно человеческого поселения, а посему должны быть максимально бдительны. Повторяю ещё раз. Не больше чем на полчаса и не дальше ста шагов от корабля. Всё ясно?
– Так точно… – разом вздохнули Доктор, Штурман, Механик и Оружейник.
Невозмутимым остался только Умник.
А Вишня сказала:
– Ничего, полчаса мне на первый раз хватит.
– Хватит для чего? – насторожился Капитан.
– Чтобы прорасти. Мы, лируллийцы, гораздо хуже людей переносим длительное нахождение в космосе.
– А, ну да… я как-то уже и забыл, – пробормотал Капитан. – Готов добавить десять минут. Исключительно ради вас.
– Да, вижу, что я действительно хорошо научилась изображать человека, – засмеялась Вишня. – Спасибо, не откажусь.
Через два часа (время, необходимое для усвоения человеческим организмом специальной сыворотки, защищающей его, организм, от чужих бактерий и микробов) Доктор, Штурман, Механик и Оружейник встретились у входного люка. Здесь их уже ждал Умник, и сюда же подошла Вишня.
Она предстала перед людьми в своём естественном виде. Ствол-туловище, пять ног-корней, пять рук-ветвей, десяток, служащих органами восприятия, «ветвей» поменьше вокруг пятилепесткового рта на самом верху.
– А вот и я, – сообщила лируллийка голосом Вишни.
– Замечательно! – с несколько преувеличенным энтузиазмом воскликнул Оружейник, а Доктор спросил:
– Скажите, Вишня, вы так и собираетесь выходить наружу? Без скафандра?
– Но вы же выходите тоже без скафандров.
– Мы приняли специальную сыворотку.
– Я тоже. Неужели вы считаете, что я могла бы допустить такую элементарную ошибку?
– Нет, но, как Доктор, спросить вас я был обязан.
– Э, что за официальный тон? – удивился Механик.
– Психология восприятия, – смущённо пояснил Доктор. – Одно дело, когда видишь собой лируллийку в обличие человека, да ещё и симпатичной женщины и совсем другое…