Человек в лабиринте эволюции
Шрифт:
Обратимся вновь к ископаемым палеоантропологическим материалам, чтобы посмотреть, насколько глубоко в разных регионах могли бы уходить генеалогические корни гомо сапиенс, если допустить полицентристское происхождение последних. Начнём с Африки. Имеются ли среди гоминид, живших на этом континенте ранее 100 тыс. лет назад, формы, которые могли бы заполнить пробел между видами эректуса и гомо сапиенса, формы, переходные между двумя этими видами и позволяющие проследить, как один из них превращался в другой? Да, такие находки есть. Более того, их известно довольно много, и они очень выразительны.
Особое место среди костных материалов промежуточного характера занимают два черепа. Один из них был обнаружен в районе Флорисбада (ЮАР) ещё в 1932 г., а второй — в долине уже неоднократно упоминавшейся на этих страницах реки Омо (Эфиопия) в 1969 г. (он традиционно обозначается в литературе как череп Омо 2). Оба они интересны и важны для нас, прежде всего, тем, что представляют собой останки существ, которым оставалось сделать буквально полшага, чтобы стать
Ещё один череп, очень похожий на флорисбадский и Омо 2 и притом прекрасно сохранившийся, был найден в 1980 г. в отложениях формации Нгалоба на местонахождении Лэтоли в Танзании. По большинству признаков он также выглядит почти современным, и лишь некоторая покатость лба и чрезмерно развитые надглазничные дуги заставляют отделять его обладателя от собственно гомо сапиенс. Эту же переходную стадию эволюции человека характеризуют черепа из Синги в Судане, Илерета в Кении и некоторые другие находки, датируемые концом среднего плейстоцена, т. е. периодом примерно от 300 до 130 тыс. лет назад.
Несколько более архаичны по своему строению останки палеоантропа с замбийского местонахождения Брокен-Хилл, иногда также именуемого Кабве. Череп (рис. 24А) и другие фрагменты скелета, обнаруженные здесь ещё в 1921 г., явно древнее костей из Флорисбада, Омо, Нгалобы и им подобных, и относятся, скорее всего, к концу первой половины среднего плейстоцена. Примерно такой же возраст и близкое строение имеют черепа из Ндуту в Танзании, Бодо в Эфиопии и ряд других. Все перечисленные находки вполне могут рассматриваться как последовательные звенья эволюционной цепочки, соединяющей африканских архантропов с неоантропами (рис. 33). Забегая вперёд, можно отметить, что ни в одном другом регионе, кроме Африки, подобная цепочка пока не прослеживается.
Рис. 33. Эволюция Homo sapiens и его предполагаемых прямых предков в Африке
В Западной Азии единственной палеоантропологической находкой, способной, возможно, пролить какой-то свет на загадку происхождения местных ранних неоантропов, является так называемый череп из Галилеи, найденный ещё в начале прошлого века в пещере Зуттиех в Израиле. Его возраст и видовая принадлежность точно пока не установлены, но, скорее всего, он должен быть отнесён к ранним палеоантропам, т. е. к виду человека гейдельбергского в широком смысле. Останки архантропов на Ближнем Востоке тоже известны, но они очень малочисленны и фрагментарны.
Восточная и Юго-Восточная Азия дали довольно большое число ископаемых гоминид, относимых в подавляющем большинстве к виду гомо эректус. Этот регион можно считать главной цитаделью полицентризма. Сторонники местной эволюции гомо сапиенс подчёркивают тот факт, что коренное население Восточной Азии (монголоидное) имеет ряд специфических, не присущих другим расовым группам черт, которые в то же время фиксируются у восточноазиатских архантропов и палеоантропов. В частности, гоминиды, кости которых (в основном фрагменты черепов) были обнаружены в Дали, Сюцзияо (Северный Китай), Мапе (Южный Китай) и Нгандонге (Индонезия) могут, по мнению сторонников мультирегиональной теории, претендовать на роль связующего звена между видами гомо эректус и гомо сапиенс в Восточной Азии. Возможно, в этот же ряд следует поставить череп, открытый в долине р. Нармада в Индии. Однако противники мультирегионализма не без оснований указывают на то, что по многим признакам первые восточноазиатские неоантропы ближе всего стоят отнюдь не к местным палеоантропам, а к африканским. Кроме того, не следует забывать и об упоминавшихся в предыдущей главе очень поздних датах, полученных недавно для некоторых яванских архантропов. Ведь если они верны, то построения полицентристов, считающих череп из Нгандонга связующим звеном между ранними эректусами Юго-Восточной Азии, с одной стороны, и первыми местными представителями вида гомо сапиенс, с другой, оказываются под большим вопросом, поскольку обладатель этого черепа становится современником неоантропов.
В Европе людям современного физического типа предшествовали неандертальцы, по всей вероятности, единственные обитатели нашего континента в период от 130–150 до 35–40 тыс. лет назад. Затем, на протяжении примерно 5–10 тыс. лет, неандертальцы сосуществовали с неоантропами. Эволюция от первых ко вторым, как уже говорилось, маловероятна, и большинством антропологов такая возможность сейчас отрицается. Гомо сапиенс, скорее всего, пришли в Европу извне и со временем вытеснили своих предшественников. Имело ли при этом место смешение автохтонного (т. е. коренного, в данном случае — неандертальского) и пришлого населения — неясно. Результаты сопоставления ДНК из костей неандертальцев с ДНК современных людей предполагают скорее отрицательный, чем положительный ответ на этот вопрос, но исследования в этой области только начинаются, и было бы преждевременно, основываясь на них, делать уже сейчас сколько-нибудь далеко идущие выводы. К тому же, вопреки результатам палеогенетических исследований, ряд черт в анатомии отдельных частей
Таким образом, из всех континентов, только в Африке известно сейчас большое количество ископаемых находок переходного характера, позволяющих проследить процесс трансформации местных архантропов в палеоантропов, а последних в неоантропов. Африканских гоминид, занимающих промежуточное положение между видами гомо эректус и гомо сапиенс, иногда зачисляют вместе с европейскими пренеандертальцами в вид человека гейдельбергского (Homo heidelbergensis), а иногда выделяют в особые таксоны, именуемые человек родезийский (Homo rhodesiensis) и/или Homo helmei. В этом случае считается, что непосредственными предшественниками людей современного физического типа могли быть Homo helmei, представленные черепами типа Синга, Омо 2, Лэтоли, Флорисбад, Илерет и некоторыми другими. Вид же человека родезийского, к которому относят черепа из Брокен-Хилл, Ндуту, Бодо и им подобные, рассматривается, как правило, в качестве несколько более раннего промежуточного звена эволюционной последовательности Homo erectus– > Homo sapiens.
Довольно убедительные аргументы в пользу южного, т. е. африканского происхождения первых ближневосточных и европейских гомо сапиенс были получены также в результате сопоставления пропорций костей скелета у разных групп ископаемых и современных людей. Известно, что человеческие популяции, издавна обитающие в районах с холодным климатом, — например, саамы Кольского полуострова или эскимосы Аляски — отличаются укороченными по отношению к длине туловища конечностями, широким тазом, сравнительно большой для их роста массой тела и утолщёнными трубчатыми костями. Как и следовало ожидать, все эти признаки наблюдаются и у неандертальцев, эволюционное становление которых совершалось в условиях приледниковой Европы. Напротив, первые люди современного физического типа и на Ближнем Востоке (Схул, Кафзех), и в Европе по всем перечисленным параметрам демонстрируют сходство с коренными обитателями Африки и Австралии, т. е. регионов с жарким климатом. Как и последние, они характеризуются удлинёнными конечностями, узким тазом, сравнительно небольшой по отношению к росту массой тела и более тонкими костями. Это явно свидетельствует против местного происхождения первых европейских гомо сапиенс, а также и против допущения сколько-нибудь значительного смешения между ними и автохтонным неандертальским населением. Интересно, что уже после исчезновения неандертальцев, в период интенсивного оледенения и похолодания, начавшийся примерно 24 тыс. лет назад и продолжавшийся не менее 10 тыс. лет, у обитателей Европы вновь начинают появляться многие особенности скелета, ранее свойственные неандертальцам. Предполагается, что это произошло вследствие приспособления к жизни в аналогичных природных условиях.
Помимо палеоантропологических материалов, важную роль в дискуссии между моноцентристами и полицентристами играют данные молекулярной биологии и генетики. Выше говорилось уже вкратце о биомолекулярных методах изучения филогенеза. Особую популярность среди них приобрело в 80-е гг. XX в. сравнительное изучение митохондриальных ДНК. Как известно, основная масса молекул нуклеиновой кислоты сосредоточена в клеточном ядре, но некоторое количество их имеется и в митохондриях. Считается, что скорость мутирования в ДНК митохондрий выше, чем в ядерных, а, кроме того, они наследуются исключительно по материнской линии. Обе эти особенности повышают их ценность для филогенетических исследований. С начала 80-х гг. стало появляться всё больше работ, в которых сравнивались последовательности нуклеотидов (многокомпонентные звенья цепи нуклеиновых кислот) в митохондриальных ДНК разных групп животных, в том числе и людей. Было установлено, сначала на небольшом количестве выборок из разных расовых групп, что различия в этих последовательностях у людей очень невелики — гораздо меньше, чем у других видов живых существ. Это было истолковано как свидетельство того, что в эволюционной истории человечества сравнительно недавно имело место явление, называемое генетиками эффектом «бутылочного горлышка». Суть его состоит в том, что, если в какой-то период существования вида численность его представителей по тем или иным причинам резко сокращается до размеров небольшой популяции и если затем эта популяция каким-то чудом всё же не вымирает, а наоборот, растёт количественно, что приводит к восстановлению вида, то для последнего очень долго будет характерна весьма низкая степень генетического разнообразия, близкая к той, какая была у популяции-основателя. Подобная ситуация могла иметь место, например, в истории африканских гепардов, десятки тысяч современных представителей которых ведут, возможно, свою родословную, всего от нескольких особей, бывших некогда свидетелями жестокого кризиса в истории этого подвида и переживших его. В сравнительно недавней человеческой истории эффект «бутылочного горлышка», видимо, имел место при заселении Полинезии, всё современное коренное население которой происходит, как полагают генетики, от очень небольшого числа женщин-прародительниц (возможно, всего трёх), прибывших на острова 1–3 тыс. лет назад с группой древних мореплавателей.