Человек в лабиринте. Сборник зарубежной фантастики
Шрифт:
Боудмен и дальше продолжал шептать Роулингу подсказки. Чувствуя терпкий вкус этого вранья, Роулинг плел сеть дальше:
— Я не верю, что ты зол, как утверждаешь. Думаю, что ты поступишь правильно, если не поделишься с нами информацией. Вспомни времена своих собственных исследований. Если ты высаживался на какой-нибудь планете, а был некто, кто знал о ней что-нибудь важное, то разве ты не прилагал всех усилий, чтобы получить эту информацию… даже если этот «некто» был озабочен своими проблемами.
— Мне очень жаль, — сказал Мюллер. — Но это все меня больше не касается.
И он отошел, оставив Роулинга с двумя ломтями мяса и с почти пустым бокалом
Когда Мюллер исчез, Боудмен сказал:
— Безусловно, он раздражен. Но ведь мы не рассчитывали, что проявит медовый характер. Ты берешь его за живое, Нэд. В тебе просто-таки сочетается хитрость с наивностью.
— А в результате я сижу в клетке.
— Это неважно. Мы можем выслать робота, чтобы тебя освободил, если клетка сама не отворится.
— Мюллер из лабиринта не выйдет, — прошептал Роулинг. — Он переполнен ненавистью. Пышет ею. Он ни в коем случае не позволит уговорить себя на сотрудничество. Я никогда не видел, чтобы в одном человеке накопилось столько ненависти.
— Ты не знаешь, что такое ненависть, — сказал Боудмен. — И он тоже не знает. Уверяю, все будет хорошо. Конечно, еще будут какие-то промахи, но основа всего — его разговор с тобой. Он не хочет ненавидеть. Создай же условия, когда лед растает.
— Когда вы пришлете за мной робота?
— Позже, — сказал Боудмен, — если возникнет необходимость.
Мюллер не возвращался. Темнело, холодало. Роулинг сидел в клетке скорчившись, озябший. Он пытался вообразить этот город в те далекие времена, когда он жил, когда клетка служила для демонстрации животных, пойманных в лабиринте. Сюда приходили громадины — строители города, низкие и толстые, с густой, медного цвета шерстью, с зеленоватой кожей. Размахивая длинными руками, указывали на клетку. А в клетке корчилось создание, напоминающее земного скорпиона. Глаза его пылали, белые когти царапали мостовую, хвост неожиданно щелкал, а сам он только и ждал, чтобы кто-нибудь подошел поближе. Грохочущая музыка гремит в городе, чужаки смеются. От них исходит теплый мускусный запах. Дети плюют в клетку. У них огненная слюна. В ярких лучах лун пляшут тени. Отвратительный пленник, полный злых замыслов, чувствует себя одиноким без себе подобных, без существ, обитающих на планетах Альфесса и Маркаб — очень далеко. А тут целыми днями строители города приходят, издеваются, дразнят. Создание в клетке уже видеть не может их крепкие фигуры, ’ их переплетенные, длинные, тонкие пальцы, плоские лица и ужасные клыки. Но однажды мостовая под клеткой провалилась, потому что строители уже пресытились своим пленником из другого мира, и это создание, бешено размахивая хвостом, падает в провал на острия ножей.
Наступила ночь. Уже несколько часов Роулинг не слышал голос Боудмена. Мюллера не видел с вечера. По площади гуляли зверьки, преимущественно маленькие, но с внушительными зубами и когтями. А он на этот раз пришел без оружия. Готов был растоптать любое из этих созданий, если сунутся сквозь прутья.
Роулинг дрожал от холода. Хотелось есть. В темноте высматривал Мюллера. Это уже перестало походить на шутку.
— Ты меня слышишь? — спросил Боудмен. — Скоро тебя вытащим.
— Прекрасно, но когда?
— Мы высылаем робота, Нэд.
— Вам хватит пятнадцати минут, чтобы робот дошел сюда. Это безопасный сектор.
Минуту Боудмен молчал.
— Час назад Мюллер перехватил робота и уничтожил.
— Ты что, сразу не мог сказать?
— Вместо него мы выслали несколько роботов одновременно. Мюллер наверняка проглядит хотя бы одного из них. Все идет хорошо, Нэд. Тебе
— Если чего-нибудь не стрясется, — буркнул Роулинг.
Но разговора не продолжил. Чувствуя все сильнее холод и голод, он оперся о стенку и ждал. Увидел, как на площади, на расстоянии сотни метров, затаился маленький ловкий зверек, потом он напал и убил животное значительно больших размеров. Уже через минуту туда примчались стервятники, чтобы урвать клочья кровавого мяса. Роулинг слышал звуки пожирания и возни. Поле его зрения было ограничено, оттого он вынужден был вытягивать шею, чтобы заметить робота, высланного на помощь. Но робота не было.
Он чувствовал себя человеком, предназначенным в жертву, избранником смерти.
Стервятники закончили свою работу и тихо двинулись через площадь к нему — маленькие, схожие с лисицами зверьки, с длинными, постепенно суживающимися мордами, с лопатообразными лапами и желтыми изогнутыми когтями. Поблескивали огоньки зрачков, зверьки моргали желтыми белками, поглядывали на Роулинга с интересом, оценивающе, важно. Их пасти были вымазаны густой пурпурной кровью.
Они приближались. Роулинг увидел длинное, узкое рыло, просунувшееся между прутьями клетки. Лягнул. Рыло исчезло. — С левой стороны уже следующий протискивался между прутьями. А потом еще трое. И вдруг эти уродцы принялись лезть в клетку со всех сторон.
ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ
Боудмен свил себе в секторе Ф удобное гнездышко. Его старость, разумеется, это оправдывала. Он никогда не был спартанцем, а уж теперь, решив воздать себе за все те неудобства и лишения, что пережил когда-то в рискованных путешествиях, он забирал с Земли все, что ему было приятно. Роботы один за другим доставляли его вещи с корабля. В молочно-белой, приземистой палатке устроил себе личное жилье с центральным отоплением, светящимися драпировками, поглотителем силы тяжести и даже с баром, полным напитков. Под рукой имел коньяк и иную роскошь. Спал на мягком надувном матрасе, прикрытом толстым красным одеялом, набитым согревающими волокнами. Он знал, что другие обитатели лагеря, хотя и вынуждены довольствоваться куда менее удобным бытом, не питают к нему обиды. Они знают, что Чарльз Боудмен должен жить удобно, где бы он ни находился.
Вошел Гринфилд.
— Мы потеряли одного робота, господин, — доложил он. — Это значит, что во внутренних секторах осталось только три робота.
Боудмен сунул в рот самозажигающуюся сигару. Втянул дым, минуту сидел, то закидывая ногу на ногу, то убирая, потом выпустил из ноздрей дым и усмехнулся:
— Наверное, и этих Мюллер уничтожил?
— Боюсь, что да. Он лучше знает входные трассы. Они у него под контролем.
— Выслали хотя бы одного робота по трассе, которой нет на карте?
— Двух роботов, господин. Оба — пропали.
— Хм. Надо бы выслать много роботов одновременно. Тогда появится надежда, что хотя бы один из них избегнет внимания Мюллера. Мальчик нервничает в клетке. Смените программу, хорошо? Пусть мозг корабля поработает по диверсионной программе. Прикажи, пусть сразу выйдут двадцать роботов.
— У нас только три осталось, — напомнил Гринфилд.
Боудмен прикусил сигару.
— Три здесь, в лагере, или три вообще?
— Три в лагере. Снаружи есть еще пять. Уже начинают входить. — Кто это допустил? Поговори с Хостином! Надо немедленно изготовить из шаблонов еще. До завтрашнего утра мы должны иметь пятнадцать роботов. Нет, восемнадцать! Что за беспросветная глупость, Гринфилд?