Человек в витрине
Шрифт:
Глава 16
ПОСЛЕДНЯЯ ВОЛЯ
Молодая женщина проводила инспектора Гунарстранну в кабинет адвоката Рейдара Фольке-Есперсена. Гунарстранна знал, что фамилия адвоката Мовинкель. Он немного удивился, увидев за столом еще одну женщину, тоже молодую. Когда она встала, оказалось, что ростом она ненамного ниже его. Короткая стрижка очень шла к ее круглому румяному лицу без единой морщинки. Она напомнила инспектору молочницу, какими их изображают на картинках. Улыбнувшись, адвокат продемонстрировала ослепительно-белые
— Кажется, вы удивлены, — заметила адвокат.
— А вы, кажется, молоды, — ответил Гунарстранна, озираясь по сторонам.
Кабинет не очень походил на обиталище орла юриспруденции. Подоконники были уставлены горшками с самыми разнообразными фикусами и пышно разросшимся плющом. На стенах висели постеры в пастельных тонах: Фердинанд Финне, Карл Ларссон… Наверняка из галереи современного искусства.
— По-вашему, странно, когда пожилой человек выбирает себе молодого адвоката, к тому же женщину? Вы совершенно правы. — Адвокат снова улыбнулась. — Господин Фольке-Есперсен меня не выбирал. Он был клиентом моего отца. Когда отцовская практика перешла ко мне, он, один из немногих, решил рискнуть и остался со мной. — Она жестом указала гостю на кресло напротив. — Итак, чем я могу вам помочь?
Гунарстранна сел и закинул ногу на ногу.
— Меня интересует, составил ли Рейдар Фольке-Есперсен завещание.
Адвокат опустила голову и после короткой паузы ответила:
— Нет.
— Почему вы ответили не сразу? Вы не уверены в своих словах?
Она снова показала зубы. Гунарстранна подумал: какая она хорошенькая. Прямо лучится молочно-розовой свежестью. Наверное, следит за своей формой. Из тех, кому жизнь не в радость без утренней пробежки…
— Вы не уверены, — решительно повторил Гунарстранна.
— Да, — ответила адвокат, по-прежнему улыбаясь. — Дело в том, что завещание было аннулировано накануне его смерти.
Гунарстранна цокнул языком и вытянул ноги.
— Понимаю вашу реакцию, — задумчиво произнесла адвокат и опустила глаза. — Конечно, дело немного щекотливое.
— Что же случилось? — спросил инспектор, которому не терпелось услышать продолжение.
— Господин Фольке-Есперсен позвонил мне в пятницу, тринадцатого, и сказал, что хочет аннулировать свое завещание.
— Позвонил? — мрачно уточнил Гунарстранна.
— Да, позвонил, — ответила адвокат. — Вот что самое щекотливое. Возможно, наследники обратятся в суд по наследственным делам…
— Вы уверены, что вам звонил именно Фольке-Есперсен?
— В этом не может быть никаких сомнений. Звонил он.
— Когда?
— В конце дня. Где-то около пяти.
— И что вы ему ответили?
— То же, что и вам. Конечно, никаких подозрений у меня не возникло, и все же по закону он обязан был прийти и представить свою просьбу лично.
— Как он объяснил свой звонок?
— Сказал, что у него нет времени.
— Нет времени?
— Да.
— Как вы истолковали его слова?
— Мне показалось, что он тяжело болен.
Гунарстранна понурил голову и стал ждать.
— Не думаю, что у него оставалось много времени, — продолжала адвокат.
— Он говорил с вами о своих болезнях?
Адвокат едва заметно улыбнулась, как будто вспомнила что-то смешное.
— Ни разу. Но как-то осенью — в октябре или ноябре — мы с ним случайно столкнулись в Бюгдёйаллее. Он очень обрадовался и показался мне… хм… больным и очень старым. Он держал лист… обыкновенный лист, кленовый или каштановый…
— Пальцы у него были?
— Пальцы?
— Лист был похож на большую ладонь с пальцами?
— Да…
— Значит, это был конский каштан.
— Ну, не знаю… Во всяком случае, главное, что он меня остановил. Даже не поздоровался. Был взволнован, как мальчишка. «Смотрите, — закричал он, — вы когда-нибудь видели такой огромный лист?» Я остановилась и посмотрела на него с удивлением. Я не знала, что сказать. Для меня лист был самым обыкновенным осенним листом, довольно большим и желтым. «Да, — ответила я, — очень красивый лист». Он просиял, как ребенок. «Вот именно! — воскликнул он и продолжал: — Надо скорее пойти домой и показать его Ингрид». С этими словами он зашагал в сторону дома.
Гунарстранна, нахмурив лоб, долго смотрел в пространство.
— И после той встречи вы решили, что он болен?
Адвокат с серьезным видом кивнула.
— Я долго смотрела ему вслед. Он всегда производил впечатление очень гордого человека, а в тот раз вдруг показался старым и больным. И как он радовался… Я никогда не видела его таким, ни до, ни после. Он так спешил показать жене красивый лист… Помню, я еще подумала: ему недолго осталось жить.
— Значит, он показался вам больным?
— Не просто больным, а стоящим на пороге смерти. — Она нахмурилась. — Он выглядел хрупким, болезненным, еле держался на ногах.
Гунарстранна кивнул и спросил:
— А завещание?
— Оно хранится у меня, но, поскольку мой клиент аннулировал его, оно не будет зачитано наследникам.
— Когда его составили?
— Давно, еще до меня. Господин Фольке-Есперсен заходил ко мне прошлым летом, мы с ним уточняли отдельные пункты. Вот и все. Никаких изменений мы не вносили.
— Прошлым летом он еще не казался вам больным?
— Нет, — улыбнулась она. — Просто старым.
— Он назвал причину, по которой аннулировал завещание?
— Нет. — Адвокат покачала головой.
— А сама просьба… не сопровождалась какими-либо комментариями? Например, он не объяснил, почему звонит именно в этот день?
Она снова раздвинула губы в улыбке:
— К сожалению, нет. Так и подумала, что вы зададите такой вопрос… Но нет, он сразу приступил к делу. А я лишь спросила его, не хочет ли он составить новое завещание. Но он ответил: «Нет».