Человек видимый

Клостерман Чак

«Виктория,

я очень сожалею о произошедшем. Я проник в ваш дом не для того, чтобы причинить какой-то вред вашему мужу. Ему не следовало нападать на меня с молотком, но я прощаю его. Он и так пострадал. Тяжело вспоминать о том, как мы расстались. Вам, наверное, трудно без работы. Мне вас недостает, и надеюсь, что вы тоже скучаете обо мне. Во

всем, что было, я виноват не меньше вашего, так что не терзайте себя упреками. Хотелось бы думать, что мы снова с вами увидимся, но я знаю, что этого не будет. Не все было хорошо между нами, но постарайтесь вспоминать меня без злости и обиды. Дела у меня здесь, в Монреале, идут хорошо. Очень помогает разветвленная схема линий метрополитена.

V^otre ami,

Игрек».

Он до конца остался верен себе.

Джон, конечно, разозлился, когда я показала ему открытку от Игрека. «Он что, возомнил себя Ганнибалом Лектером?» [76] — сказал он. Но — к чести Джона — затем он согласился, что это писал больной человек, так что нечего над ним насмехаться, тем более что теперь он далеко. Думаю, Джон тоже простил его. После этой трагедии Джон очень изменился. Прежнее высокомерие и равнодушие к моим чувствам уступили место сознанию своей беспомощности и благодарности за то, что я всегда рядом и в любую минуту приду к нему на помощь — надену ему брюки, достану с антресолей нужную книгу, отвезу в туалет в ресторане. Он стал больше интересоваться моим настроением, прислушиваться к моему мнению. Мы на равных обсуждаем всякие житейские проблемы, но окончательное решение остается за мной. Он по-прежнему тонко разбирается в людях, однако теперь охотнее мирится с их слабостями и недостатками, потому что стал более критично относиться к самому себе. И хотя его беспомощность крайне осложняет нашу жизнь, оказывается, порой и в трагической ситуации можно найти светлые стороны. Во всяком случае, наши отношения значительно изменились к лучшему.

76

Ганнибал

Лектер — вымышленный персонаж, фигурировавший в четырех романах Томаса Харриса и их экранизациях. (Примеч. пер.)

Скажу откровенно, у меня было много причин для того, чтобы написать эту книгу, но главное — это необходимость заработать деньги. Мы с Джоном застраховали свою жизнь на крупные суммы, но нам и в голову не приходило застраховаться на случай инвалидности — при нашей умственной работе это казалось лишним. После его падения нам пришлось переоборудовать большую часть дома (включая обе ванные комнаты), устроить пандусы и подъемники для кресла. Джону необходимо лечение физиотерапевтическими процедурами, но многие из них недоступно дороги. У меня был единственный выход — опубликовать эту историю. Большую часть полученного аванса мы уже истратили, зато теперь Джон может передвигаться по дому и понемногу выздоравливает. Но мы оказались в крайне стесненных обстоятельствах. Выходит, Игрек не во всем ошибался.

Ну раз уж я решила быть откровенной, то пойду до конца. Я очень довольна этой работой не только из-за денег. Я испытываю огромное удовлетворение от сознания, что мне все-таки удалось написать историю Игрека, которую мне довелось услышать из его уст.

Хотел ли Игрек, чтобы эта книга появилась на свет? Вполне это допускаю. Я представляю себе, как он внимательно читает ее в каком-то своем убежище и делает пометки на полях, скрупулезно отмечая малейшую неточность. Может быть, он еще пришлет мне письмо с просьбой повторно издать ее с его исправлениями. Да, Игрек не замечал в себе то, что другим бросалось в глаза, но ведь это свойственно почти всем нам. Пожалуй, только это и было в нем нормальным. Но я очень надеюсь, что — где бы он ни был — он читает эту книгу в одиночестве. У него врожденная потребность в одиночестве, и пусть он остается наедине с самим собой. Он еще не готов стать самим собой.