Человек. Этюды
Шрифт:
Для бездельника работа вечный праздник дурака.
Руки почесались о соседа, намедни заманившего курицу в свой курятник.
Вранье гнездится в противоречиях несамокритичной правды.
Истина – это сделка нечестности и честности, убедившихся, существование в чистом виде смерти подобно, если не принимать противоядие компромисса.
Увы, мысль одна на всех на разных языках.
Мысли как мыши гнездятся в потемках
Писатель мыслит цитатами из классиков душещипательной литературы.
Исповедальная проза сочинена классиками как ображез для персонификации
На безрыбье присматриваешься к бифштексу.
Скромность – курица мокрая среди бравых петухов.
Птицы их полет сплошное изящество беспечности, Боже мой, как же они похожи на мечту мою… Но как подумаешь, что над ними царствует стервятники…
Остроумие чесотка языка, раздражающая ум однообразием театральных приемов балагура.
Язык так плохо привязан к уму, что опасаешься за свое здравомыслие, что болтается на суку при первом восхищении расфранченной пошлости.
Закон хронически больной мезантроп, его бесят здоровые жизнерадостные люди.
Закон – инквизиторский балахон на мозгах судьи, следящий за нами сквозь узкие его прорези.
Юмор с утра под хмельком.
Мысль мошенница, поймаешь ее на месте преступления и гадаешь, кто это? Чапек? Сервантес?Или Большая советская энциклопедия.
Увы, головушка моя коллекционирует, в основном, матерщину, чуть зазеваешься, так пошлет идиота, очумевшего от нахватанных в популярной литературе благоглупостей, что не догонишь, чтобы извиниться за горячность глупышки.
Петух бравый гусар на побывке в деревенском курятнике.
Бескорыстие врача, унижает нас, но не государство.
Никакие парламенты не защитят нас от себя, если мы заодно с власть имущими.
Политика – граната с выдернутой чекой, которую в ужасе перебрасывает депутат депутату, чтобы уцнлеть при власти самому.
Любовь – легкомысленнейший из предрассудков, как еще можно подвигнуть серьезных юношей принести себя в жертву своей серьезности.
Интеллигентность – медаль за образование, ученость орден за победу над образованностью.
Приемы афоризма пошлы, но попробуй скажи ему это в глаза – оплюет.
Артистизм афоризма в театре не прожил бы и дня, зазубривать мертвые тексты на вынос сонной пудлике? Лучше под поезд.
ПРИТЧА.
Признаться в грехе легко кому угодно, даже получить от этого известное удовольствие, но признаться себе – нет ничего отвратительнее.
Не грех отвратителен, раскаяние, как слабохароктерность отвратительно нашей душе, не уследившей за нашей шаловливостью.
Неприятнее, когда не верят в нашу безгрешность, чем ничтожное мгновение уступки домогательству нечистой силы, щедрой на посулы.
Грех – ошибка не принципиальная, уж больно достает эта занудливая скука.
Грех всего лишь начинка карамели сладострастия.
Утешение, какое же это благо, его неразборчивость.
Мышление – жалкий способ как-то ужиться с коварством относительности Правды и Кривды,породиушую цивилизвцию потребителей удовольстувий за столом смерти.
Рассудок обезценивает навязаный нам опыт жизни, предпочитая пророчества сомнений чей это опыт, наш или зомби власти в нашем лице.
Жизнерадостность – карточный шулер, очарованный оргией рпска.
Сколько страсти в риске, а цена этим страстям – бутылка редко когда натурального шампанского.
Рискнуть жизнию? Да запросто. вот смертью рискнуть попробуй.
Считается, Душа не дремлющий страх нашей порядочности, ан нет, успешные козни дьявола свидетельствуют, душа не двужильна, нет, нет и она прикорнет в своей сторожке
Я уважаю свои сомнения как дар небес не верить своим глазам, своим ушам, когда направдяюсьс повинной к вву
Афоризм благая невоздержанность здравомыслия
Жизнь ничто в сравнении с ее удовольствиями
Жизни-то хватает, прроблемы с ее удоволлствиями, скуповата, скповата голубушкаэ
Грамматические ошибки придают новый смысл безграмотности.
Опечатки – язык типогркафской машины ее стремление поговорить с нами на ее языке.
Бог – афоризм небес.
Лучше Буанопарт в руке, чем Деголь в небе.
И король заставляет кланяться челядь своим ботинкам.
шнурки ботинок существуют наруку врагам госудврства, ослабляя его оборорогоспособность.