Чем женщина отличается от человека

Никонов Александр Петрович

Еще одна причина имманентной ненависти феминисток, как ни странно, успехи феминизма. Парадокса тут нет: если волку дать палец, он отхватит всю руку. Инфантильное сознание уступки расценивает как слабость. И с каждым отхваченным куском хочется еще больше и все кажется: мало! мало!

70–80–90-е годы были годами женского взлета. Резко возросли доходы женщин, увеличилось число женщин в политике, экономике, науке. Если в 1987 году в США было 23 % женщин, зарабатывающих больше своих мужей, то в 2000-м – 29 %. А среди женщин с МВА этот процент за тот же период скакнул еще сильнее – с 45 % до 59 %. Частично этот рост был вполне искусственным – из-за дискриминации мужчин. Но он был. Однако феминистки все равно недовольны. И вот очередная теоретичка пишет книгу «Негативная реакция: необъявленная война против женщин». В которой развивает следующую мысль: 1980-е годы отняли у женщин все, чего они добились в 1970-е, причем контратака патриархата тем более коварна, что совершенно… незаметна. Поэтому, подруги, ищите признаки эксплуатации со всей возможной тщательностью – везде, где только можно!

Даже некоторые феминистки не выдержали и назвали этот опус параноидальным. Тем не менее маньячная книга получила разные награды и благоприятные отзывы в американской прессе. Так отреагировало говно нации, воспитанное в американских университетах.

Вот, кстати, что пишет об общей атмосфере в современных американских университетах известный американский юрист Роберт Борк: «Феминистки пересматривают и радикализируют учебники и учебные программы в гуманитарных и социальных программах. Политкорректная кодировка речи, тренинг чуткости жестко ограничивают то, что может быть вслух произнесено на кампусе. Феминистки не только нанесли вред интеллектуальным функциям университетов и школ, но они также сделали университетские сообщества экстремально враждебными, особенно для белых мужчин, которые подвергаются преследованиям и требованиям разделять и принимать феминистскую культуру и политическую линию».

Борк, конечно, реакционер, противник абортов и вообще… Но только реакционерам в Штатах позволяется говорить подобные вещи – им «по штату положено». Борку можно написать такое: «…программы и курсы факультетов женских наук представляют из себя болота иррациональных догм и ненависти. Феминистские классные комнаты являются ареной для эмоций больше, чем для интеллектуального анализа. Согласие с идеологией здесь является обязательным». Либералам такое – нельзя. А куда деваться человеку либеральных взглядов, которого воротит от миазмов феминизма и политкорректности? И который не хочет идти в стан реакционеров, столь нелюбимых интеллигенцией? Некуда. Приходится подчиняться.

А неподчинившихся (заблудших) пошлют на упомянутый Борком тренинг чуткости.

Тренинг чуткости – это психологический прессинг, предназначенный для размущинивания мужчин, очернения белых и опидоращивания натуралов.

На тренинг чуткости посылают и преподавателей, и первокурсников – в общем, всех, кто не соответствует стандартам политкорректности. Например, в университете Цинциннати на тренинг чуткости попала белая женщина. Группа хунвейбинов, собравшаяся вокруг нее, заставила женщину встать и начала ее «критиковать». Несчастную стали высмеивать как представителя «привилегированной белой элиты». Ее обвиняли в том, что она белая, голубоглазая и блондинка. Руководитель тренинга заявил, что все три диплома, полученные казнимой в трех престижных вузах, ни черта не стоят, потому что достались ей даром: «по наследству, генетически». В конце экзекуции несчастная уже не могла стоять, она сидела и рыдала.

…Ой, я совсем забыл, мою книгу могут читать совсем молодые люди, не знающие, кто такие хунвейбины. Даю справку. Во времена китайской Великой культурной революции под руководством мудрого вождя Мао Цзе-дуна было воспитано целое поколение молодых фанатиков, которые смело критиковали всех недопонимающих идеи Великого кормчего. Китайский журналист Лю Сумэй так описывает это замечательное время:

«В 1966 году мне было 14 лет, и я был «красным маленьким солдатом» – хунсяобином. Я жил тогда на юге Китая, в народной коммуне Дапин, недалеко от города Наньпин в провинции Фуцзянь. Лозунги Мао о разгроме «всякой нечисти» и «буржуазных элементов» докатились и до нашей деревни. Во исполнение решений Великого кормчего партийный секретарь нашей коммуны и ее административный состав подверглись «публичной критике»: хунвейбины водили их по деревне в больших колпаках и с табличками на шеях… В деревне жили тогда всего несколько сот человек, но появилась собственная организация хунвейбинов – «боевой отряд» со своим командиром. От их террора погибли как минимум двое. Бывшего помещика хунвейбины забили ремнями, а бывший гоминьдановский староста повесился, не выдержав травли. Я и мои сверстники очень завидовали хунвейбинам…»

Журналист Василий Головин в одной из своих заметок приводит рассказ одного бывшего хунвейбина, который в 1970 году собственную мать… нет, не зарубил мачете, как мать-хуту своего ребенка-тутси, а просто написал на нее донос. Толпа хунвейбинов схватила его мать, ее начали избивать, мазали нечистотами, заставляли часами стоять на коленях, снова избивали, а потом расстреляли. При этом характерно отношение тогдашнего сына-хунвейбина к матери. Он написал на нее донос потому, что мать, как ему показалось, не очень уважительно отозвалась о товарище Мао: «Я почувствовал, что передо мной стоит не мать и даже не человек. Это было чудовище, классовый враг».

Возвращаемся к нашим баранам. Точнее, бараншам. Или баранкам? В общем, к феминисткам, а также к социальным практикам современной Америки.

Вот другой пример тренинга чуткости – чуткости к сексменьшинствам. В Корнеллском университете всех преподавателей загнали на пидорскую политинформацию и заставили смотреть порнофильм, как голубые трахаются. При этом тех, кто морщился, фотографировали – чтобы выявить неблагонадежных и впоследствии с ними плотно поработать или вовсе уволить, если в результате дальнейших тренингов на их лицах при просмотре гей-порно так и не будет появляться улыбка.

В университете Пенсильвании в аудитории разгорелась дискуссия о проблеме рабства. Черные студенты неистовствовали. Чтобы утихомирить публику, профессор сказал, что не только черные являются бывшими рабами – белые тоже (см., например, восстание Спартака). Это была оплошность! Через несколько дней негры толпой завалились к профессору и потребовали извинений. Он извинился. Показалось мало. Через три месяца Лига черных студентов потребовала уволить расиста из университета. Университетское начальство на два месяца отстранило профессора от занятий и отправило его на промывку мозгов – посещать тренинг чуткости. На сей раз расовой.

На каждого преподавателя, который в аудитории не проявляет «необходимой чуткости», пишется донос, и бедолага отправляется на промывку мозгов. Стоит профессору при чтении лекции быть уличенным в использовании «нечуткого языка», как администрация по сигналам студенток вызывает «бесчувственного» на ковер и требует от него посещения тренинга. Отказ от издевательств равносилен увольнению. Причем увольнению с волчьим билетом, поскольку больше нигде в Штатах устроиться человеку не дадут: «нечутких» на работу не берут – не позволят феминистические организации, которые отслеживают судьбу изгоев почище полиции.

Аналогичные тренинги существуют, естественно, и для выхолащивания мужчин. Там мужчинам в течение нескольких часов в доступной форме объясняют, кто они есть на самом деле – ленивые похотливые самцы, подсознательно стремящиеся к насилию над женщинами и собственными детьми. С многочисленными примерами. Потом задают контрольные вопросы для проверки усвоенного. Ты понял, что ты скотина, животное? Нет, ты понял?.. Повтори!..

Ботиночки

– Старик, ты чем сейчас занимаешься? Ты, я слышал, ушел из «Огонька», – спросил меня мужчина, самец, угнетатель, эксплуататор Юрий Нефедкин, мой студенческий друг.