Чемодан. Вокзал. Обойма

Казанцев Кирилл

– Ваш человек следит за стройкой?

– Во-первых, не ваш, а наш. А во-вторых, естественно, ты у меня под наблюдением. Фиксируем, кто приезжал, когда; отслеживаем, куда направился, с кем встретился. Так что картина вырисовывается вполне определенная. Я же не просто так старался тебя бригадиром в фирму по трудоустройству гастарбайтеров внедрить. Для этого человек твоей квалификации не нужен. Теперь, когда мне стали понятны вертикальные и горизонтальные связи, существующие между среднеазиатскими рекрутинговыми конторами и Департаментом труда и занятости, я уже хорошо представляю, куда тебя следует дальше двинуть. Сделаешь головокружительную карьеру в криминальном бизнесе.

Лора пока молчала, лишь слегка улыбалась. Ларин ее недолюбливал, хотя никаких претензий, кроме характера, предъявить к ней не мог. Все, за что бралась эта уж очень независимая молодая женщина, она делала блистательно и с

выдумкой.

– Павел Игнатьевич, как я понимаю, мне и в дальнейшем придется работать с Лорой?

– Естественно. Знаю, что у вас иногда случаются нелады – не сходитесь характерами. Но о таких мелочах ради пользы дела можно и забыть.

Лора улыбнулась шире и, как показалось Андрею – даже немного хищно.

– Я знаю, что во мне тебя раздражает. Я конченая стерва. Но для женщины это не минус, а огромный плюс, – Лора даже развела изящные руки в стороны, как рыбак, похваляющийся уловом. – Иногда нужно не только метко стрелять и кулаками махать, но и уметь бедрами перед самым носом у мужика покрутить. От этого у вашего брата мозги иногда почище отшибает, чем от правильно проведенного хука левой.

– Не прибедняйся, Лора, – усмехнулся Ларин. – Иногда ты и врезать умеешь.

– Что есть, то есть, – согласилась женщина. – Так что придется тебе со мной на время смириться. Обещаю, что никаких поползновений, чтобы соблазнить тебя, предпринимать не буду.

– И не получится, – заверил Андрей.

– Это мы еще посмотрим.

– Ладно. К делу, – Ларин провел ладонью по лицу, словно смахивал сонливость. – Долго ваши… наши люди, – поправился он, – будут моих работяг третировать? Им, между прочим, с самого утра на верхотуре работать надо.

Дугин похлопал Андрея по плечу.

– Ровно столько, чтобы вся акция выглядела вполне реальной. И вообще, Андрей, ты слишком вжился в роль. За стройку можешь не переживать. Возведут торговый центр и без тебя. На нижнем уровне со всем безобразием, которое там творится, никогда не справиться. Будь ты хоть сто раз честным человеком, как твой прораб Фидель Иванович. Не заботься о единицах – тогда спасешь тысячи.

– Одичавшие гастарбайтеры, готовые убить за корку хлеба и сторублевую бумажку… Это, надеюсь, не ваша идея? Не вы их к нам подослали?

– Нет-нет. Не стоит придумывать то, что и так существует в природе. Они – порождение системы. Сами налетели. Ты верно подметил – одичавшие. Раньше я подобное только среди собак видел, а они – показатель; ведь собака – друг человека. Это люди вывели их из волков путем отбора. Вы, ребята, наверное, не раз видели, особенно в дачных поселках, диких собак. Летом дачники их немного прикармливают. Пока их немного и они сытые, то вроде бы безобидные. Ну так, порычать могут, машину или велосипедиста облаять. А потом дачники уезжают, и собак уже некому кормить. Вот тогда они сбиваются в стаи и добывают себе пропитание, как умеют. В первую очередь расправляются с теми, у кого одна с ними судьба, но кто слабее их. Бродячих котов тоже хватает, вот и рвут их на части. А потом и за людей принимаются. По моей статистике, в подмосковных дачных поселках каждый месяц до пяти смертельных исходов от нападения бродячих собак. А сколько покусанных, так это один бог знает. Не каждый к врачу станет обращаться.

– Павел Игнатьевич, я по вашей воле сейчас с людьми работаю, а не с собаками. В чем-то вы правы, но я смотрел в глаза и тех, кто на нас сегодня напал. В другой ситуации, у себя дома, я уверен, они были очень приличными людьми, не хуже нас с вами. Своему чутью я доверяю.

– Ты меня не дослушал. И мне не хотелось бы проводить параллель между людьми и животными, но она, к сожалению, существует. И вероисповедание, национальность тут не играют никакой роли. Возможно, мы с тобой, окажись в их стране в подобной ситуации, одичали бы еще быстрее и худшим бы зверьем сделались. Но ты не забывай, что есть и другие. Помни: ислам моложе христианства почти на семьсот лет. И в этом смысле они все молодые нации. Мы, христиане, в их возрасте еще не растратили свой запал, несли по всему миру свои привычки и нормы жизни. Русские огнем и мечом покоряли Сибирь, не считаясь с народами, которые ее населяли. Европейцы в это время точно так же покоряли Америку и относили древние цивилизации индейцев к варварам… Ладно, хватит истории. Ты в ней разбираешься не хуже меня и понимаешь, что я имею в виду. Беда не в том, что к нам приезжают рабочие из бедных стран, без этого не обходится ни одно развитое государство в мире. Это необходимость для всех мировых столиц, какой является и Москва. Другое дело, что это происходит абсолютно бесконтрольно.

– Ну как же? – с издевкой произнесла Лора. – И у нас есть Департамент труда и занятости, есть квоты. Ну а все остальное… это так, мелкие недостатки.

Не станет же коренной москвич от заката до рассвета расчищать снег лопатой да метлой махать. Для этого надо кого-то из-за границы пригласить.

– Не прикидывайся дурочкой, Лора, – укоризненно покачал головой Павел Игнатьевич. – Подобные аргументы можно только простым обывателям в пример приводить, а не нашему Андрею, который уже находится внутри системы и знает, как она действует, не понаслышке. Да, есть квоты. Но весь вопрос – кто контролирует их соблюдение? Без должного контроля все получается так, как если бы пассажиры заходили в автобус: один показывает проездной билет, а потом передает его через плечо следующему. Так по одному проездному билету весь автобус и заполнится под завязку. В Департаменте труда и занятости и при прежнем его главе, Викторе Дерищенко, большого порядка не было. Но покойный, надо отдать ему должное, по российским понятиям, крал в меру. Продавал квоты рекрутинговым фирмам, но хоть как-то считался с последствиями, чем, наверное, и не угодил тем, кто платил ему деньги. Официальная версия его гибели – несчастный случай. Но по моим данным, его элементарно устранили.

– И как всегда в таких случаях, нужно искать того, кому это выгодно. Преемник на должности? – спросил Ларин.

– Новый глава Департамента Олег Юрьевич Пролясковский не столько преемник Дерищенко, сколько протеже тех, кто поставляет трудовых мигрантов в Москву и другие города России. Вот им-то уж точно нет дела до последствий. Я подозреваю, что с ним махровым цветом распустится следующая схема. По одной и той же квоте в нашу страну будут запускать в три-четыре раза больше мигрантов, чем положено. И заметь, Андрей, – больше, чем нужно государству. Теперь смотри. Твои ребята работают на стройке. Подобной бригаде среднеазиатов, в какой ты бригадирствуешь, для начала заплатят. Один раз – полную зарплату, потом – лишь половину, затем – треть. Наши застройщики и подрядчики отлично выучили слово «кризис» и постоянно вкручивают его, объясняя свое нежелание платить. Ну, а потом твои работяги в надежде, что им со временем отдадут уже заработанное, будут еще вкалывать три-четыре месяца, не получая ни копейки. Куда денешься с подводной лодки? Особенно когда тебе объясняют, что кризис виноват. Да и должны тебе приличную сумму, которую не хочется терять. Когда же приезжие работяги обессилят и одичают от безденежья, бунт поднимут, выяснится, что фирма-однодневка, подписавшая с ними контракт, просто исчезла. На их место в Россию привезут очередную партию людей. Рождаемость на Востоке высокая, как, впрочем, и безработица. А вот твои работяги останутся у нас в Москве. Точно так же и наши люди, уехавшие на Запад, редко когда возвращаются. Добавь сюда клановость; каждый специалист, сумевший хоть немного зацепиться у нас, перетащит сюда со временем всю свою деревню. Даже сегодня в московских роддомах женщины-гастарбайтеры почти стопроцентно отказываются от своих детей, передавая их на опеку государства. Проблема и сейчас не из легких, а Пролясковский со своими компаньонами только усугубит ее. Там, где скученность, нищета и безденежье, где люди просто не имеют возможности обратиться к врачу только потому, что у них кончилась регистрация, неминуемы вспышки эпидемии…

Лора явно скучала, посматривая в окно мчавшегося по Кольцевой автобуса. Она беззвучно шевелила губами, будто разговаривала сама с собой, обсуждая перспективы. Ларин слушал пространные рассуждения Дугина и практически полностью был с ним согласен.

– …Ты, Андрей, когда-нибудь задумывался, почему жители теплых стран все как один черноволосые и кареглазые?

– Генетикой никогда не увлекался и кружки по биологии не посещал. Все как-то больше спортивные секции, – ответил Ларин.

– А зря, иначе бы ты знал, что организм черноволосых и кареглазых более устойчив к болезням: к холере, оспе, чуме. На Юге и Востоке еще в древности от вспышек эпидемий погибли менее устойчивые популяции светловолосых блондинов, остались жить более устойчивые – кареглазые брюнеты. А вот в странах с суровым климатом, как у нас и у скандинавов, любая зараза суровой зимой просто-напросто вымерзает. И можешь себе представить, что ждет людей с так называемой славянской внешностью в случае вспышки смертоносной болезни…

– Вы, Павел Игнатьевич, ставите передо мной задачи, которые не под силу решить даже Институту микробиологии и эпидемиологии с подключением МВД и ФСБ.

– Не со следствиями надо воевать. А у каждой проблемы, Андрей, есть своя причина. Это как камешек, катящийся с горы, – не будет его, не будет и лавины. И вот твоя задача – упредить падение этого камешка.

– Новый глава Департамента труда и занятости Пролясковский?

– Он самый.

– Как я понимаю, Павел Игнатьевич, банальное устранение вашим планом не предусмотрено.