Чемоданы судьбы
Шрифт:
Штопор сел на шконку, наклонился и осторожно вытащил из язычка ботинка маленький кусочек тонкой проволоки. Распрямил его, сделав на конце небольшой крючок. Вставил проволоку в замок наручников и – руки свободны. Тем же крючком вытащил из едва заметной трещины в шконке кусок проволоки потолще. Подошел к двери, вставил в узенькую щель в районе замка эту проволоку. Слегка повернул. На мгновение даже зажмурился: вдруг с сигнализацией не вышло, и сейчас раздастся звонкий щелчок, громко загудит зуммер. Но – обошлось. Дверь бесшумно открылась. Следующая дверь в конвойную зону проблем тоже не доставила. Здесь, в коридоре, было пусто. Голоса конвойных раздавались на кухне. Штопор в два бесшумных прыжка преодолел расстояние до двери тамбура. И эта преграда бесславно пала. В безлюдном тамбуре Штопор перевел дух и, слегка даже рисуясь,
Встав спиной к локомотиву, Штопор поставил левую ногу на нижний порог и уже приготовился оттолкнуться от вагонного пола правой, чтобы, сгруппировавшись, сделать на земле ловкий кульбит и скатиться в высокую траву под насыпью. Но – случилось непредвиденное. Правая нога вдруг оскользнулась и, вместо того чтобы дать телу толчок, устремилась вглубь тамбура. Штопору запоздало вспомнились крики Упыря про масло на площадке, но воспоминание ничего не решало. Вместо того, чтобы сделать изящный кульбит, Штопор мешком вывалился из вагона лицом в щебенку. Мало того, одновременно с этим над ним грохнула дверь тамбура, раздалось что-то вроде «Стой». И, надо же, бабахнул выстрел. «А вот об этом мы не договаривались»,– Успел еще подумать Штопор, съезжая с насыпи и скребя физиономией щебенку, как на смену выстрелу раздались крики, полные самого неподдельного ужаса. Штопор перевернулся на спину и увидел, что, перемешиваясь с дождевыми каплями, на него летят струи желто-белого огня. «Все, отпрыгался», – Решил Штопор и потерял сознание.
Глава 11. Голова в кустах
Между тем, тучи, обильно орошавшие поезд с вагонзаком в целом, и лично – опозорившегося с побегом зека, подобрались к Переречинску. Они зависли над городом, превратив едва начинавшийся вечер, который с утра обещал быть долгим, теплым и приятным, сначала в полные сумерки, потом – в полумрак, а затем – продолжили свое мокрое дело.
Но чечетка, которую лихо отбил на подоконнике дождь, словно предупреждая, что это только начало и впереди город ожидает почти что потоп, никак не отвлекла Игоря Плахина от его занятия. Он уже четверть часа сидел без движения, уставившись в экран компьютера, на котором в сетке таблицы, словно мухи в сачке, метались мелкие цифры. Игорь уже раза три перед тем, как замереть, перелопатил готовый отчет, искал ошибки. И – не нашел. Он все сделал правильно. А из этого следовало, что и окончательный итог его подсчетов неоспорим. И этот итог, нагло, в полный голос заявлял Игорю, что кредитно-финансовое учреждение, в котором он имеет честь трудиться, его банк «Стойкий», который всегда твердо занимал пристойное место в первой сотне национального рейтинга – полный и абсолютный банкрот. Все активы и резервы словно испарились превратившись в кредиты выданные за последнее время более чем двум десяткам неведомых ООО,ОАО и ЗАО, юридические адреса которых свидетельствовали, что расположены они по большей части не только в столицах и больших городах, но и в местах, о которых Игорь никогда и не слышал.
Дипломированному специалисту в сфере финансов и кредита, коим являлся Игорь, не было нужды долго разгадывать сложившийся ребус. «Бухгалтер в банке,-вспомнил он некстати слова Леопардовны, впавшей на одном из корпоративов в романтическое состояние души,– Это как штурман на пиратском корабле. Первым чует беду». Кстати, подумалось ему, Леопардовна, скорее всего, в курсе, не зря же увильнула от отчета, сбросила его на Игоря. Ну а что касается директора, то в этот момент он, по всем правилам должен рассекать струи ливня на своем «мерседесе» в обнимку с Кристиной и ее ненаглядным Пусей, двигаясь в сторону областного центра. Там международный аэропорт. И Альберт Никифорович, Игорь взглянул на таймер компьютера, да, как раз успевает на рейс в Эмираты. Этим рейсом Игорь в лучшие свои времена любил сгонять с друзьями на выходные к теплому морю.
И уж совсем некстати вдруг подумалось, что однажды совсем другой человек, его отец, также, хоть и рано утром, рванул сквозь дождь в аэропорт. И чем все это закончилось.
Игорь едва сдержался, чтобы не ударить со всей силы кулаком по клавиатуре. Ему пришлось сделать несколько глубоких вдохов ( так он делал когда-то
Прежде всего, в свете выяснившихся обстоятельств вырисовывалось, что Кефирыч совсем не случайно отправил Игоря в Сочи. Пик неизбежного скандала и разбирательств пройдет без него. Но – зачем? Игорь – мелкая сошка, по сравнению с той же Леопардовной. Какой с него спрос? Свидетель? Чего? Все и так ясно обозначено в бухгалтерских документах. А решения о том, кому и сколько и какого дать кредита, извините, не в его компетенции. Он, увы, совершенно безопасен. Единственный, претендующий на звание удовлетворительного, ответ – Кефирыч, перед тем как дать деру, предоставил Игорю шанс выйти в другую жизнь. Возможно, в железном сердце банкира сохранился маленький теплый уголок – память об отце Игоря, благодаря которому он, бывший заводской счетовод, вышел в миллионеры. Игорю в такое было очень трудно поверить, но иного объяснения найти также не удавалось.
А раз так, то надо шансом воспользоваться. Ехать в Сочи, и сделать все, возможное и невозможное, чтобы не возвращаться. Вернее, вернуться, конечно. Но – позже. И на белом коне. И тут же предательски засвербила в голове мыль: « А как же Ася?»
Эту мысль оборвал поток света, ворвавшийся в полутемную комнату из коридора. Игорь поднял голову и не поверил своим глазам. В проеме двери стоял собственной персоной ни кто иной, как директор банка Альберт Никифорович, который по безупречным, как казалось Игорю, расчетам, должен был быть сейчас в нескольких десятках километров от этого места и вообще сдавать багаж. Директор смотрел на Игоря с легким удивлением и почти что участливо.
– Что это ты Плахин здесь рассиживаешь, у тебя же поезд, забыл?
Игорь продолжал смотреть на директора, словно на призрак, но слова нашлись сами собой.
– Да вот, Эльвира Леонардовна с отчетом попросила помочь…
– И что, сделал?
– Сделал,– ответил Игорь. Прозвучало откровенно мрачно.
Ответ, похоже, встревожил Альберта Никифоровича и он, ловко лавируя меж столов, подошел к Игорю, взглянул на экран.
– Да, не зря Леопардовна говорит, что ты у нас самый толковый. Все в точку.
– Так что же? Все? Конец?
– Это еще с какой стати?
– Да вот же,– Игорь, позабыв от волнения о хороших манерах, стал тыкать пальцем в экран,– Вот, здесь, здесь и здесь. Это даже не по нолям. Это в минусах!
Но Кефирыч и бровью не повел.
– Считаешь ты хорошо. А вот выводы делаешь неправильные. Потому что не владеешь всей информацией. Поэтому отправь отчет мне. Я его подработаю. А сам, давай, собирайся. Не упускай удачу.
– Так ведь банк пустой! Мы – банкроты!
– Сегодня пустой, завтра – полный. Не в первый раз. Не паникуй. Дуй домой за чемоданом. Поезд ждать не будет.
И Кефирыч вышел, всем своим видом – и неторопливой походкой, и разворотом плеч, и высоко поднятой головой – демонстрируя абсолютные хладнокровие и уверенность в завтрашнем дне.
Кинув шефу отчет, ткнув мышью в «завершение работы» Игорь вернулся к мыслям об Асе. С одной стороны все равно некрасиво получается. Он уезжает, она ничего об этом не знает, еще подумает… Что подумает? Что Игорь сбросил ее, как и всех остальных в этой комнате, словно балласт, и умчался к синему морю за красивой жизнью. И все его намеки на серьезные перемены – так, пустозвонство. Потому что он думает только о себе. С другой стороны, некто в его голове, претендующий на звание здравого смысла убеждал, что Асе Игорь, вероятно, не так уж и нужен, не настолько интересен. Иначе, не убежала бы с работы, дождалась бы его. Да и вообще он же толком о ней ничего не знает.
– А вдруг, у нее что-то случилось? Вдруг, ей нужна помощь? – парировал первый голос.
Раздираемый такими противоречиями Игорь в очередной раз ( в пятый, или шестой, он сбился со счета) набрал Асин номер. И в пятый, или в шестой раз выслушал, что абонент недоступен или находится.
Игорь в печалях вышел из банка. Хорошо хоть, что охранника Николая в обозримом пространстве не наблюдалось, а то всякое могло бы произойти. Дождь разгулялся во всю. Игорь поднял воротник своего куцего пиджачка, что, конечно, от льющейся с неба воды ни в коей мере не спасало, но создавало некую бессмысленную иллюзию, и поскакал по лужам домой, прижимая к груди большой желтый пакет.