Чемпион. Том 3
Шрифт:
Видок был «так себе», это ещё мягко говоря – чистый чепух. На выданье. Скинутый вес убрал сразу несколько размеров. По итогу штаны сели так, будто Пельмень обделался, и кучка каках отягощает зад. Рубашка вовсе смахивала на концертный балахон Аллы Борисовны.
Пришлось повозиться – затянуть потуже ремень на пузе, дабы не спадали брюки, полы рубашки поглубже вправить. По итогу после манипуляций, Саня напоминал сам себе первоклашку переростка, которому вещи купили на вырост, на три года вперёд. Гематома, оставленная Вованом придавала образу дополнительный
– М-да, нехило ты так схуднул, пацан, – батя вырос в дверях и зевал во весь рот. – На свидание собирался, хера так вырядился?
– Какое свидание, на практику, слесарить буду. Тебя, кстати, матуха искала, – припомнил Пельмень.
– А сколько по бабкам платят на твоей практику? – бывший физрук заговорщицки подмигнул, слова про мать пропустил – не хотел заниматься домашними делами, а матушка такая – припряжет. – Ты ж это, Саш, подкинешь копеечку отцу?
– Я ж тебе только заряжал недавно, – Саня нахмурился. – На ресторан с матушкой. Не говори, что ты уже все пропил и вы никуда не пошли!
– Не пропил, – батя бочком-бочком и растворился в коридоре, сворачивая неудобный разговор.
Правда направился не на кухню к мамке, а в ванную.
– Тебе матуха искала, – напомнил вдогонку Пельмень.
Ладно, не до него сейчас. Саня в последний раз критично осмотрел себя в зеркало, прикидывая где можно обновить гардероб. Запхал в карман брюк направление, воняющее борщем после свиданки с мусоркой, вышел из дома.
До завода было с получаса езды, другой конец города – промзона. С десяток километров по прямой. Пришлось пилить на трамвайную остановку. В час пик там собралась куча народа.
Вскоре Саня уже трясся в забитом до отказа трамвае, вдыхая устойчивый запах пота вперемешку с запахом вяленой рыбы, перегара и пердежа. Ехал прижатый к дверям грудями шестого размера одной колоритной дамочки.
Выходить предстояло на конечной, и Саня грешным делом ждал, когда народ рассосётся и мясистая дама уберёт с него свои сиськи. Не тут то было, трамвай оказался забит работягами, спешившими к началу рабочего дня. Поэтому, когда двери открылись на «Автозаводской», Пельменя вынесло из трамвая живой лавиной работяг, тотчас устремившихся на проходную.
Без десяти семь, через полчаса поездки жопа к жопе в общественном транспорте, Саня остановился у проходной. В помятой рубашке и брюках, как будто и не было глажки. В руках он держал такое же помятое направление. Документ следовало предъявить по назначению на заводе.
– Слышь, дядька, – Пельмень окликнул проходившего мимо работягу, – Сюда иди.
Мужик странно посмотрел на него, но подошёл. Мелкий такой, Сане в пупок дышит.
– Вам чего надо, товарищ? – спросил он настороженно и с видом готовности слинять при любом шорохе.
Мало ли что надо огромному детине с гематомой?
– С этим куда? – Саня протянул работяге направление.
Тот вздрогнул, но переборол желание встать на лыжи и сдрыснуть, поняв, что никто не собирается его бить. Взял лист.
– А-а, ты практикант! Так бы сразу и сказал.
Страх как сдуло. Работяга расправил гордо плечи.
– Вон туда идёшь, это отдел кадров называется, там Лидия Ильинична принимает, начальница. Тебе прямиком к ней.
– Спасибо, дядька. А то непонятно ни хрена, – поблагодарил Пельмень.
Указывал работяга на одноэтажное здание аккурат возле проходной, куда тянулась внушительная очередь рабочих.
– Тебе там пропуск выдадут и распределят в цех, – со знанием дела сказал мужик.
– Понял, принял, спасибо тебе ещё раз, отец.
Пельмень поплёлся к зданию, подёргал входную дверь, но обломался – закрыто.
– Часы работы читайте, молодой человек!
К двери пропорхнула тетя предпенсионного возраста, в нелепых очках с толстенными линзами и с задним приводом метра под два в обхвате.
– Пройти дайте, не на параде! – фыркнула она и протискиваясь вдавила Саню в лестницу.
– Пожалуйста.
Дамочка открыла дверь и зашла внутрь – боком. Иначе не проходила.
– Я на практику, теть! – спохватился Пельмень.
– Закрыто! Специально для таких как вы написаны часы приема!
Дверь захлопнулась перед носом. Саня поскрёб щетину, взглянул на расписание и обнаружил, что отдел кадров открывается в 7.30.
Ближайшие полчаса пришлось слоняться у проходной, наблюдая как медленно рассасывается очередь рабочих. Побродив и поглазев на округу, Саня вернулся к дверям отдела кадров. Часы, установленные на проходной показывали 7.35. Мадам, судя по всему та самая Лидия Ильинична, о которой упомянул работяга у остановки, уже сидела за рабочим столом, перебирая кипы бумаг.
«Крыска Лариска», – подумал Саня про себя. – «Где ты свои достоинства отъела?»
– Здрасьте ещё раз, зайду, теть?
– Заходите, вы работать не начали, а уже опаздываете, молодой человек. Я вас пять минут как жду, – ответила дама, не отрывая взгляд от бумажек.
– Простите извините.
– Двери закрываем или вы в лифте родились! Понаберут по объявлению.
Саня плотно закрыл за собой дверь, застыл на пороге, рассматривая Лидию Ильиничну. В очках ее глаза увеличивались раза в три по сравнению с обычным размером. Сидела мадам на двух табуретках сразу, потому как ее филейная часть, даже не половина, не помещалась на стул, поглощая несчастные табуретки, как кракен вылезший из морской пучины поглощает корабли.
– Молодой человек, вы что-то хотели? – напомнила она своим пискливым голосом, от которого у Пельменя по коже мурашки бежали. – Вы у меня время отнимаете! Не в музее, нечего вокруг пялиться!
– Вы ж Лидия Ильинична? – на всякий уточнил Саня.
– Читать умеете?
Она поставила перед собой именную табличку.
– Голубко Лидия Ильинична, начальник отдела кадров, – прочитал Саня вслух. – Значит по адресу.
Он положил направление на стол. Дама некоторое время продолжала перебирать бумажки из стопки в стопку и на направление не обращала внимания.