Череп императора
Шрифт:
Да, с Мартином, кстати, получилось как-то неловко. Я ведь в принципе и подозревал-то его только потому, что в ту минуту, когда зажегся свет, первое, что увидел, были его окровавленные джинсы. Ну и, конечно, человек он — мягко говоря, странноватый. Манера одеваться во все черное, тяжелый подбородок, увлечения эти оккультные. А вот Брайан…
Я вытащил из пачки новую сигарету, прикурил и задумался. Тогда, в понедельник, в туннеле Брайан стоял прямо рядом со мной. Шон с капитаном справа, Мартин слева, а мы втроем — я, Дебби, Брайан — стояли, помнится, в центре. И именно Брайан находился ближе
Я покосился на Дебби. Она молча прихлебывала кофе из чашечки и смотрела за окно, где великий город, северная столица и северная же Венеция, медленно, но верно тонул в потоках низвергавшегося с небес дождя. Надо же, всего один маленький фактик — и вся эта история оказалась простой, как задачка для младших классов.
— Ты вообще ничего не помнишь из вчерашнего? — спросила она, не отрывая глаз от окна.
— Ну как… Кое-что помню. Как мы с тобой наперегонки пили, помню прекрасно.
— Ты, кстати, проиграл… Но я не к тому. Ты помнишь, что в час дня у нас встреча с парнями? С Брайаном и Мартином?
— Как это я проиграл? Как это? Я как раз выиграл! Только я как джентльмен не хочу тебе об этом напоминать. А где у нас встреча?
— Э-эх! И после этого у тебя хватает совести заикаться насчет выигрыша? Стогов, Стогов!.. Ты же сам вчера договаривался встретиться с ними в каком-то кафе на Литейном.
На Литейном? Я попытался вспомнить, какого черта мне понадобилось встречаться с ирландцами именно на Литейном, но, как ни прикидывал, никаких соображений так и не появилось. Спросить об этом у Дебби я не рискнул и лишь молча пошел одеваться.
Кафе «На Литейном» было дешевой забегаловкой, и то, что ирландцы сумели его самостоятельно отыскать, меня, не скрою, порядком удивило. Когда мы вошли, они уже сидели за столиком. Выглядели парни хотя и вряд ли хуже, чем я, но тоже неважно. Я заказал сто граммов «Хванчкары» для Дебби и кружку пива для себя.
— Как по-русски будет hangover? [20]— глядя на меня печальными глазами, спросил Мартин.
— Бодун, — сказал я, отхлебнув из кружки.
— Очень легко запомнить, — сказал Брайан. — Слышишь, у тебя в голове что-то стучит — «бо-дун-н», «бо-дун-н»? Вот это и есть hangover по-русски.
— Давно сидите?
— Минут десять.
— Ты, говорят, вчера упал? В лужу…
— Я?! Злобные инсинуации! Я был тверд на ногах, как скала!
— Черт бы вас всех побрал, — сказал Мартин, — со всеми вашими вчерашними конкурсами. Придумали тоже — пить наперегонки! Теперь вот мучаемся все вчетвером. Если я помру в этом сыром городе, что скажет мой редактор?
— Лично я чувствую себя абсолютно нормально, — пожала плечами Дебби.
Парни с завистью на нее посмотрели и опять склонились над кружками.
— Может, выпьем граммов по пятьдесят водки? — предложил я. — Сразу полегчает.
— А что — тоже мысль! — оживился Брайан.
Я непроизвольно отметил про себя, что кружку он действительно держит левой рукой. После того как он занял место основного подозреваемого, мне отчего-то было неприятно с ним разговаривать. Зато похмельный, опухший Мартин, наоборот, вызывал живое сочувствие.
— Ну так что? — спросил я. — Заказывать?
— Хватит вам пить, ковбои, — сказала Дебби, допивая «Хванчкару». — Все равно не умеете. Выпили вчера по грамму, и все утро стонете, как умирающие. Вы бы, guys, видели Стогова сегодня с утра.
— Я что — плохо выглядел? — спросил я.
— Ты никак не выглядел… Такое впечатление, будто тебя вообще в тот момент не было в комнате.
— Вы хоть переспали? — безразличным голосом поинтересовался Брайан.
— Ага! Как же! Дождешься от этого алкоголика!
— А я люблю делать секс с утра, — сказал Мартин. — Очень помогает от похмелья.
— Научи этому Стогова, — хмыкнула Дебби, — а то он умрет от алкогольного отравления, так и не изведав этого удовольствия.
— Какие планы на сегодня? — сказал я, чтобы сменить тему.
— Ты что, забыл? Мы же вчера договаривались! — удивился Брайан.
— О чем?
— Как о чем?! Как о чем?! Ты же сам сказал, что где-то здесь, на Литейном, есть тату-салон, где собираются петербургские радикалы.
— Ах, об этом!..
Я сделал вид, что о тату-салоне, разумеется, помнил, но уж никак не мог подумать, что им, ирландцам, это будет настолько интересно. Салон татуировок неподалеку от Литейного действительно имелся, но сказать, что там собираются петербургские радикалы?.. Напился я вчера, похоже, действительно здорово.
— Это далеко отсюда? Такси ловить будем? — спросил, допивая пиво, Брайан.
— Да нет, это рядом. Дойдем пешком.
Я тоже допил пиво и отметил, что голова стала болеть значительно меньше. Зря все-таки они отказались от водки. Сняло бы как рукой.
— Там хорошие мастера-татуировщики? — спросил Брайан, когда мы вышли на улицу и закурили.
— Не знаю. Никогда не видел их за работой. А что?
— Да вот думаю татуировочку себе сделать, — улыбнулся он. — Маленькую. Где-нибудь на спине, чтобы не бросалась в глаза. А то через два дня уезжаем — пусть хоть какая-то память останется.
«Ничего, — хмыкнул я про себя. — Если мои подозрения подтвердятся, я позабочусь, чтобы никуда дальше Колпинской зоны ты, братец мой, не уехал».
Тату-салон, который, как неожиданно выяснилось, я обещал показать ирландцам, назывался «Тарантул». Вообще-то официально заведение именовалось «Салон красоты „Nola“», а «Тарантулу» в этом салоне принадлежала небольшая каморка в дальнем от входа конце зала. Насколько я знал, хозяева «Nola» хотели создать своему заведению репутацию действительно универсального центра красоты. Здесь заплетали тугие африканские косички, делали точечный массаж, омолаживали кожу лица и могли — буде на то желание — даже вживить вам в ногти настоящий жемчуг. Никак не обойтись тут было и без мастеров-татуировщиков, однако они совершенно вразрез с общей политикой салона очень скоро превратили свой «Тарантул» в место встречи различных сомнительной платежеспособности типов, вечно пахнущих пивом и обильно увешанных сережками.