Череп Субботы

Зотов Георгий Александрович

Дождь за окном кончился – капли перестали стучать в стекло.

– Я никак не оклемаюсь, – Алису передернуло. – Только что шампанское с Чичмарковым пили… и тут бац – его нет. Молодой, куча денег. Все-таки жизнь – это бренность, Каледин. Memento mori, как говорили древние.

– Я помню о смерти, – проявил знание латинского Федор. – У меня и работа довольно опасная. Но вспоминать о ней ежедневно – перебор. И что нас ждет дальше? Следуя логике киноиндустрии, погибшие от рук зомби сами превращаются в живых мертвецов. Значит, купец должен встать и напасть на нас. Вопреки логике, его даже не укусили: просто ткнули в сердце скальпелем, и все. Вообще-то, мертвый профессор вел себя как киборг на задании… словно его кто-то программировал на убийство. Но ты молодец – вовремя помогла нужным советом. Я тебя люблю, хоть ты и полная дура.

В воздухе кабинета повисла гнетущая тишина. Рыбки под полом замерли.

– Я тоже тебя люблю, Феденька, – пролепетала Алиса.

Каледин отставил в сторону

бокал.

– Романтика, блин, – поэтично сказал он. – Сидим меж двух трупов и воркуем, аки влюбленные голубки. Некрофилическая версия отношений Петрарки с Лаурой. Ну что, солнышко… к тебе поедем или ко мне?

– Ко мне, – быстро ответила Алиса. – От твоей конуры меня тошнит.

…В прихожей послышался топот ботинок. Дверь загрохотала, слетая с петель. В кабинет ворвался урядник Майлов – в бронежилете, с автоматом.

Каледин выдохнул, как перед приемом стакана спирта.

– Нет, в чем-то Кропоткин все же прав, – поморщился он, вспомнив критику князя. – Что за привычка, в конце-то концов? Майлов, у вас в казачьем спецназе не учат иначе в комнату входить? Дверь-то открыта была.

– Там труп в приемной, ваше высокоблагородие, – оправдался урядник. – Подумалось – да мало ли что… а вдруг и вас тоже, пока позвонили…

Фраза прервалась – издав горловой звук, Майлов застыл на месте.

– А этот-то… – свистящим шепотом произнес урядник, показывая на тело профессора Мельникова со свежим пулевым отверстием во лбу. – Он здесь откуда взялся? Кто-то из морга, тудыть в британскую королеву, его привез?

– Зачем привез? – удивилась Алиса. – Он сам пришел.

Урядник раскрыл рот, но больше говорить не смог. Последним усилием он попытался перекреститься, но у него не вышло и это. Мотая головой, Майлов вышел обратно в приемную – к ожидающим начальство казакам спецназа.

– Я чувствую, дорогая моя, к тебе мы попадем очень нескоро, – вздохнул Каледин. – Нам придется сейчас долго и нудно многое объяснять.

– Ничего, – с готовностью заверила Алиса. – Я подожду.

Каледин улыбнулся, поставив на пол опустевшую бутылку.

элементы империи

ЭЛЕМЕНТ № 4 – КРОЛИЧИЙ ГРИПП

(Из записи, анонимно полученной Отдельным корпусом жандармов)

– Блядь, идиот… нет, ты сам-то понимаешь, какой ты идиот?

– Не могу знать, ваше сиятельство… почему-с ругаете?

– (Треск волос на голове.) Это уже уму непостижимо. 200 процентов голосов на выборах за партию «Царь-батюшка» – хоть соображаешь, скотина, что ты наделал? Наши завзятые монархисты в Кремле – и те на стенку полезли. Сейчас к вам корреспонденты понаедут, щелкоперы масонские… а мы отдувайся за вас, дураков. Ты че, инструкции не видал?

– (Сникшим голосом.) Так точно-с, видал… целовал даже… я подумал…

– Чем ты думал? У тебя башка есть, осел безухий? Инструкция вот, все сказано: партии «Царь-батюшка» 97,68 процента, а остальное этим мудакам… То есть я хотел сказать, оппозиции. Стыдно сказать – губернатор, а выборы проводить не научился. Арифметике обучен?

– Откуда ж, ваше сиятельство-с? Три класса церковно-приходской школы.

– (Потрясенное молчание.) Ё-моё… ой, суслики лесные, двери расписные… да кто тебя губернатором-то назначил, чудо ненаглядное?

– Дык… сам царь-батюшка и назначил. У меня прабабушка из Дрездена, а его величеству на местах свои люди нужны… кроме того, я два месяца в жандармерии прослужил. Пиво подаю, умею в глаза преданно смотреть.

– (Насвистывание.) Ну, что ж… царь знает, что делает. Однако на будущее следует для новых губернаторов ввести сдачу экзамена по арифметике.

– (Тихо, слегка горячась.) Да что я-то, ваше сиятельство? Вы Кавказ возьмите, тамошние генерал-губернаторства… 300 процентов за партию «Царь-батюшка» голосует… вы ж этим абрекам ничего не говорите?

– (С нарастающей агрессивностью.) Министру хамишь? Волю себе взял. Кавказ – епархия особая. Там и 500 процентов за «Царь-батюшку» нарисуют, глазом не моргнут. Каменный век, кинжалы да аулы, мюриды с автоматами, с ними полная ясность. «Хаммеры» вот эти дикари освоили вместо ишаков – умеют взрывчатку туда пихать и взрывать присланных из Москвы беков. Но у нас-то, типа, демократия! Запад что скажет?

– (Увереннее.) А что ему нас учить, батюшка? Нешто они православные да пост держат? Завидуют они нам, ваше сиятельство, вот-те крест, завидуют!

– Гм… а ЧЕМУ тут можно завидовать-то вообще?

– Ну как… и министры у нас самые честные, и народ лучше всех живет, и Господь Бог-то нас жалует, а не их. Вот и бесятся со злости, окаянные… тьфу.

– (Расслабленно.) Ладно. Так-то

оно так, но считать нормально следует. Я понимаю, с губернаторов погонят, если «Царь-батюшка» мало голосов наберет… Но тут ты перегнул реально. Оппозиция в империи тоже нужна.

– (С недоумением.) Зачем, ваше сиятельство?

– (С таким же недоумением.) Откровенно говоря, и я сам не знаю зачем… Те, кто государя не любит, у них явно с головой что-то не в порядке. Государь же, он такой у нас… он ого-го какой, батюшка-милостивец…

– (Верноподданнически.) Я тоже так решил… Кроме того, мы завсегда какой свиной али бараний, кроличий грипп придумаем, чтобы население отвлечь. Оно за марлевыми масками побежит, ему разом не до выборов станет. Ну ее в жопу, эту оппозицию… Может, еще процентиков накинем, а?

– (С горьким вздохом.) Нет, все-таки ты кретин…

– (Слышен тонкий всхлип.) Зато всей душой, ваше сиятельство!

…(Конец записи) …

Глава третья

Чувство голода

(Столiчный аэропортъ «Домодедово»)

В иллюминаторе было абсолютно не на что смотреть. Серая полоса асфальта и тупая зелень у построек с большими антеннами. Самые скучные минуты – до взлета, когда ты уже сел в салон лайнера, нечем себя развлечь.

– Вам что-нибудь принести? – над креслом склонилась стюардесса, молодая, высокая девица в бело-синей форме «Аэрокороны». – Пиво, вино… сок?

Последнее слово прозвучало с такой надеждой, будто стюардесса ночь не спала – мечтала осчастливить соком первого попавшегося пассажира.

«Крови», – хотела пошутить Червинская, но удержалась от издевки.

– Ничего не надо, большое спасибо.

– Как прикажете. Прошу вас, пристегнитесь – мы скоро взлетаем.

Кресло в салоне первого класса походило на небольшой диван, с отдельной лампочкой на гибком шнуре, розеткой для ноутбука и подставкой для ног. Связной заботится о ней – все-таки лететь 14 часов. Но это, ей-богу, лишнее. Она бодра, практически не чувствует усталости, несмотря на бессонную ночь и третий перелет за двое суток. Да, путешествие долгое. Есть время поразмыслить о новом задании – sms пришло перед посадкой в самолет.

Пожалуй, это будет даже труднее, чем в Париже. Частная охрана, в отличие от обычных легавых – всегда звери, поскольку рискуют своим личным благополучием… Но есть и момент сюрприза – вряд ли владельцы склепа сейчас ожидают удара. Стоит попробовать провернуть все с минимальными жертвами, а-ля Пушкин. Место захоронения известно, надо разведать подходы к нему… Она ведь как сапер – может ошибиться только один раз. Вытащив из сумочки «айфон», Червинская на всякий случай проверила, не прислал ли связной самых свежих инструкций. Устройство молчало.

– Пожалуйста, отключите. – У кресла вновь появилась стюардесса.

– Никаких проблем. – Червинская нажала на кнопку.

Какая загадочность. Она слышит свой собственный голос как эхо, словно бы издалека. Механическое, нереальное… в груди растет ощущение: она – это вовсе не она… а незнакомое существо из другого мира. Хм, да почему бы и нет? Кто из людей в салоне может поручиться, что он не инопланетный робот, присланный уничтожить Землю, но находится в спящем режиме?

Она чувствует себя здесь чужой. Волнения, страхи и радости пассажиров в этом «боинге» ей не близки. Пустота. Елена не боится летать – и, вероятно, никогда не боялась. Стадо человеков в самолете отвратительно: они раздражают запахом вещей, щелканьем замков, постоянным шумом. Ничего, она еще свое возьмет. Путь неблизкий, обязательно случится турбулентность. Вот тогда Червинская вдоволь насладится липким страхом, зрелищем рук, вцепившихся в подлокотники, и каплями пота на лбах. Она втянула воздух белыми ноздрями. Пахнет чем-то неприятным… Ага, подгоревшим маслом со стороны кабины пилота. Самолетная еда даже в салоне первого класса далека от идеала – микроволновка растерзает вкус любого деликатеса. Девушка явственно представила размороженную курицу в почерневших листиках салата – и передернулась. Нет уж. Она взяла с собой самое вкусное.

Авиалайнер вырулил на взлетную полосу, двигатели взревели – заложило оба уха. Червинская втиснула под голову подушку, устраиваясь удобнее. Кресло рядом пустовало: то ли нет пассажира, то ли связной выкупил оба места.

…Интересно, они уже нашли труп пилота? Наверное, да. Она спрятала покойника впопыхах – в лесочке у аэропорта, забросав ветками. На этот раз убийство было не ее инициативой, связной сам попросил с ним разобраться. Летчик получил бы приз на конкурсе дураков. Ему заплатили полмиллиона, и вместо того чтобы спрятать бабло под матрац, идиот отнес деньги в банк и начал плести сказки про фантастическое наследство. Рано или поздно им бы заинтересовались в экономическом департаменте Отдельного корпуса жандармов: а где бумаги о кончине тетушки? Где завещание? Заплатил ли налог? Теперь им некого спрашивать. Если труп найдут – опознают нескоро.