Череп Тимура
Шрифт:
Тихон пропустил девушку вперед и предупредил:
– Осторожно, ступеньки стесанные, а проход узкий.
По выщербленной винтовой лестнице они двинулись вверх. Тихон видел перед собой стройные бедра девушки под тонкими шелковыми штанишками. Он даже уткнулся в них и обхватил руками, чтобы не упасть, когда девушка неожиданно остановилась.
– Устала, – объяснила она, не торопясь столкнуть окаменевшие руки Тихона со своей талии.
Покрасневший Заколов отлепил непослушные ладони от девичьего тела, поднял выпавшее ведро и буркнул, глядя в пол:
– Надо идти.
Они поднялись в ротонду. Вдоль открытых окон тянулась опоясывающая
– Высоко-о-о и краси-и-иво, – нараспев протянула она и спросила: – А дальше?
– А дальше все просто, – уверенно заявил Заколов, натягивая рабочий комбинезон поверх подаренной на базаре одежды.
Он поймал себя на мысли, что уже не первый раз с начала знакомства хочет понравиться девушке. Мышцы и грудь распирала хвастливая молодецкая удаль, и он немного жалел, что речь идет о покорении всего лишь сорокасемиметрового дряхлого минарета, а не современной Останкинской телебашни. Но кажущаяся простота оказалась обманчивой. Из углубленной ниши забросить самодельную «кошку» на выступающую крышу не представлялось возможным, Тихону пришлось вылезти наружу и встать на кирпичный выступ под окном. Одной рукой он держался за стену, а другой раз за разом забрасывал крюк на высокую крышу. Но двухзубая «кошка» никак не желала надежно цепляться и каждый раз сваливалась после несильного рывка.
Наконец, раскрутив крюк, он забросил его косой дугой как можно выше. Рука осторожно потянула веревку, первое время крюк с противным звуком царапал невидимую поверхность крыши, но в какой-то момент мертво встал. Заколов почувствовал, что трос надежно натянулся, резкое подергивание возвращалось в ладонь упругой волной и сопровождалось глухим звуком разболтанной басовой гитарной струны.
– Есть! – удовлетворенно констатировал он.
Тамара Кушнир, стоявшая в окне, напряглась и уцепилась пальцами за расстегнутый комбинезон Заколова.
– Здесь часто устраивали казни, выбрасывая преступников из этих окон, – тревожно произнесла она. – Никто не выжил.
– Где наша не пропадала! – подбодрил себя Тихон, закрепил бесполезное ведро на поясе и посмотрел вниз.
Лучше бы он этого не делал. Вид отвесной стены, каменной площади и порхавших далеко внизу голубей послужил своеобразным уколом, впрыснувшим в тело вакцину неуверенности, которая с леденящим холодом расползалась от пяток к горлу.
– Тихон, но ведь так не бывает, – испуганно вскрикнула Тамара и отшатнулась. – Подожди!
Нотки беспомощности в голосе девушки придали юноше решительность. Он не должен быть слабым рядом с ней. Заколов обхватил веревку обеими ладонями и шагнул в пустоту. Руки сделали два судорожных перехвата вверх и окаменели. Заколов висел на тонком раскачивающемся стропе и с ужасом смотрел вниз на равнодушные каменные плиты. Его охватил ступор. Почему он здесь, зачем?
Из проема высовывалась Тамара и кричала, но ее слов, что есть другой безопасный путь на крышу, он не слышал. Ноги инстинктивно перехватили веревку, как канат на уроках физкультуры, это позволило чуть-чуть расслабить скованные мышцы груди. Тихон перевел взгляд на скрещенные ступни, это вернуло его к реальности. Он поднял голову, до ската крыши всего несколько метров, это пустяк для тренированного тела, если не принимать во внимание каменную бездну под ногами. В школе он быстрее всех взбирался по канату. Тихон закрыл глаза и вспомнил урок физкультуры, когда под ногами грудой лежали мягкие маты. Тогда на него тоже смотрели девичьи глаза, к которым он был неравнодушен. Руки сами собой сделали привычные перехваты, расставленные пальцы легли на срез крыши, глаза распахнулись, уголки сжатых губ приподнялись вверх. Он победил глупый страх.
Правая рука лежала на карнизе, левая цеплялась за веревку. Тихон отклонил тело вправо, чтобы удобнее влезть на скат, подтянулся на натянутом тросе. Неожиданно вверху что-то хрустнуло, левая рука ушла вниз вместе с ослабевшей веревкой, в лицо посыпались кирпичные крошки. Над плечом пролетели развалившиеся крюки «кошки», увлекая за собой изогнутую веревку, и через несколько секунд звякнули о камни, распугав жирных голубей.
На звук обратили внимание два странных персонажа, появившихся на площади. Они были одеты в яркую форму турецких янычар, будто позаимствованную из реквизита киностудии. На каждом красовались широкие красные шаровары, атласные жилетки и тюрбаны, по бокам висели кривые сабли. Один указал другому на зацепившуюся за крышу минарета фигурку, и оба перешли на мягкий крадущийся бег. Вслед за ними на площади появился высокий человек в песочном плаще с поднятым воротником. Он тоже заметил фигурку, неуверенно зацепившуюся за карниз минарета. Человек в плаще озадаченно замер, но, видя, что янычары уходят, счел необходимым следовать за ними.
Все это наблюдал лысый господин в элегантном костюме с тонкими усиками и длинными бакенбардами, сидевший у окошка в маленьком кафе. Ни один мускул не дрогнул на его лице, словно все, что происходило, ему было заранее известно.
Тихон Заколов с трудом успел закинуть на крышу сорвавшуюся вслед за веревкой руку. Он висел, распластав ладони на гладком выступающем карнизе, зацепиться пальцами было совершенно не за что. Заколов на секунду позавидовал паукам и пожалел, что не воспользовался «паучьим» клеем, который Евтушенко предусмотрительно взял в поездку.
Испуганная Тамара Кушнир уже поняла, что назад пути у Тихона нет, ее советы, которых он совсем не слышал, стали бесполезны. Ему требовалась срочная помощь сверху. Девушка метнулась к противоположной стене ротонды, где обнаружила в потолке неприметный лаз, закрытый на засов. В петле щеколды висел небольшой замочек. Она подпрыгнула, ухватилась за него, но сдернуть не смогла. Тамара вспомнила, что на винтовой лестнице в башне ей встречались расшатанные кирпичи, и побежала вниз. Первый такой кирпич встретился на полпути к подножию. Тамара сняла подаренный пояс и металлической пряжкой бросилась углублять щель вокруг кирпича. Древний раствор поддавался с трудом. Девушка неистово скребла пряжкой, дергала кирпич, ломая ногти, и вновь вгрызалась пряжкой в щель. Наконец ей удалось вырвать большой плоский кирпич, и она устремилась с тяжелой ношей вверх по крутой лестнице.
Два янычара закрепили у подножия минарета табличку и поспешили на крышу соседней мечети. Вход на винтовую лестницу башни они перегородили лентой с еще одной такой же табличкой и скрылись внутри. Человек в плаще, неотступно следовавший за ними, остановился перед листком ватмана, болтавшимся на веревке. Шевеля губами, он медленно прочел крупно выведенные фломастером слова: «Снимается кино. Посторонним вход воспрещен!» Рука в тонкой перчатке осторожно приподняла веревку, человек присел и проскользнул внутрь минарета.