Черепановы
Шрифт:
Корабль доставил путешественников в Стокгольм. В шведской столице они осматривали металлургический завод, где производились различные чугунные отливки и строились паровые машины для пароходов, а также две мельницы — одну с водяным, другую с паровым двигателем. После Колпинских и иных петербургских заводов предприятия Стокгольма не произвели на Черепановых и их спутников особого впечатления.
Основной целью поездки демидовских мастеров и служащих был центральный горнозаводский район Швеции, так называемый Бергслаген. Своим горным ландшафтом, обилием рек и искусственных водохранилищ, множеством небольших металлургических заводов и рудничных
В Бергслагене путники осматривали прежде всего старинные Даннеморские железные рудники. Там Черепановы и Козопасов видели в действии установку для откачки воды из рудника с глубины около 170 метров, причем двигателем этой установки было водяное колесо диаметром около 12 метров, а передаточным механизмом — так называемая «штанговая машина».
Такая передача представляла собой громоздкую систему соединенных между собой медленно качающихся, скрипучих деревянных шатунов, укрепленных на деревянных столбах. Длинный ряд этих столбов тянулся от водяного колеса до устья рудника. В Даннеморе протяженность штанговой передачи составляла более 2 километров.
В «штанговых машинах» не было ничего нового. Вододействующие «полевые штанги» были хорошо известны в русском производстве XVIII века. Их тогда описывали Ломоносов, Шлаттер и другие авторы работ по горному делу и металлургии.
Около Даннеморских рудников путешественники посетили металлургический завод с доменным и железоделательным цехами.
В Швеции применялось два способа передела чугуна на железо. При первом передел с начала и до конца производился в одном горне. Изготовляемые крицы имели значительный вес. При втором способе, который в самой Швеции назывался «валлонским», а в России именовался «переделом по шведскому манеру», операция велась последовательно в двух горнах. Крицы при этом имели меньшие размеры и меньший вес.
Спутник Черепановых по путешествию в Швецию кричный мастер Желваков считал, что этот способ следует скорее перенести на Урал. Ефим Черепанов не был в этом полностью убежден и для окончательного разрешения вопроса предложил по возвращении в Нижний Тагил испробовать шведские способы выработки чугуна и железа, сопоставив эти приемы с ранее принятыми на демидовских заводах. В дальнейшем передел «по шведскому манеру» стал распространяться на Урале, хотя довольно медленно.
Осмотрев Даннеморский район, путешественники направились на северо-запад, в крупный центр горнометаллургической промышленности — Фалун.
Мирон Черепанов, Козопасов и Любимов вместе спускались в шахту Фалунского медного рудника. При них было сделано два взрыва породы. Затем они осматривали Фалунские медеплавильные заводы, оборудование которых не только Черепанову, но и Козопасову показалось «посредственным» и устроенным на «старинный манер».
По техническому уровню развития шведская промышленность отнюдь не могла считаться «доведенной до совершенства», вопреки мнению Демидова.
Черепанов отмечал, например, что насосные установки на Даннеморских и Фалунских рудниках были значительно хуже английских. Здесь применялись иногда даже деревянные насосы.
Многие шведские предприятия уступали уральским. Черепанов писал, что на заводах графа Угласа доменные печи размером меньше уральских, а чугуна выплавляется в сутки не больше 250 пудов (то есть раза в два меньше, чем на лучших уральских заводах). «Меха как при доменном, так и кричном производствах употребляются старинного манеру», — добавлял Черепанов.
Некоторые
Черепанов собрался также практически изучить замеченные им в Швеции приемы разбора, обжига, измельчения и смешения руд. Для этого Черепанов хотел взять на время «в собственное распоряжение доменную печь». Кстати сказать, в результате тщательных опытов Черепанов и Макаров позднее пришли к выводу о том, что переносить шведский способ выработки железа на тагильские заводы нецелесообразно.
Черепанов считал, что в главном вопросе, для изучения которого уральские мастера ездили в Швецию, — в вопросе об откачке воды из рудников, шведское производство никак не могло служить примером: ведь в Швеции преобладали водяные двигатели со штанговыми передачами или даже еще более отсталые конные водоотливные установки.
Черепанов не исключал возможности применения на Урале и водяных двигателей со штанговыми передачами, но лишь в самом крайнем случае. Он считал «штанговые машины» устаревшими. А о конных двигателях Черепанов не хотел и говорить. Неудивительно, что он разошелся во взглядах с Козопасовым, который полагал, что именно применение водяных колес со штанговыми передачами полностью разрешит вопрос об откачке воды на Медном руднике.
Козопасова энергично поддержал Любимов, отзывавшийся в своих донесениях Демидову о «шведских штанговых машинах» (а кстати, также и о конныхводоподъемных установках) самым восторженным образом. Заводовладелец приветствовал возможность ограничиться такими простыми и дешевыми устройствами.
Козопасов и Черепанов возвращались на Урал в различном настроении. Козопасов готовил докладную записку, в которой брался устроить при Медном — руднике конную водоотливную машину улучшенной конструкции или водяной двигатель со штанговой передачей. Козопасов считал, что посредством такого двигателя можно будет «не только воду из всего рудника выкачивать, но даже вытаскивать из шахт руду, глину и другие тяжести».
Позднее Козопасов выдвинул еще один проект. Он предложил параллельно столбам своей «штанговой машины» на всем протяжении между Медным рудником и Нижне-Тагильским заводом построить чугунную эстакаду, по которой посредством канатной тяги от водяного колеса передвигались бы вагонетки с рудой. Козопасов указывал, что это «весьма будет выгодно и заменит целые десятки лошадей и людей, употребляемых на сию перевозку».
Козопасов писал, что если бы для приведения в движение тележек не хватало воды из кричного ларя, то следовало бы провести для этих целей к «штанговой машине» специальный канал от речки Рудянки. Заводская контора и Демидов отнеслись к этому замыслу одобрительно, однако он не был проведен в жизнь. Козопасов не дал даже сколько-нибудь подробных технических и экономических расчетов по своему проекту.
Замысел Козопасова отличался смелостью, но и он не выходил за рамки технических идей XVIII века. Мы знаем, что К. Д. Фролов еще в 60-х годах XVIII века осуществлял такие сооружения (хотя и в меньшем масштабе). Ефим Черепанов наблюдал работу вагонеток с канатной тягой от водяного колеса на английских заводах. Все это казалось Черепанову вчерашним, а не завтрашним днем изобретательства.