Через Антарктиду

Хиллари Эмонт

Я решил забирать каждого из членов зимующей партии Саут-Айса на базу на несколько дней для перемены обстановки и чтобы дать им возможность взять не захваченные в последнюю минуту личные вещи, которые им хотелось бы иметь в последующие шесть или восемь месяцев. Первым вернулся Кен Блейклок, который улетел из Саут-Айса с Гордоном Хэслопом в ночь на 25 февраля. Они вылетели в полночь при температуре —40°. Летные условия были неважные, Гордону пришлось последние 200 миль лететь между двумя слоями облаков. Ночное солнце было закрыто облаками, освещенность была плохой, и это едва не привело к серьезной аварии. Находясь от Шеклтона еще в 40 или 50 милях , Гордон сообщил, что удовлетворительно принимает радиомаяк, и сказал, что сейчас снизится, чтобы определить высоту нижнего слоя облаков. Через несколько мгновений «Оттер» подпрыгнул вверх, так как его лыжи ударились о верхушку покрытого снегом холма на скорости в 110 узлов. При плохой освещенности холмы так сливались с облаками, что стали невидимыми. К счастью, Гордон не потерял управления и поднялся кверху прочь от этого неприятного места. Вот после этого случая холмы, тянущиеся на юг от залива Фазеля, и стали называться холмами Тачдаун (посадка, первое прикосновение).

Полеты в Саут-Айс продолжались при всякой возможности. Однако и в Шеклтоне у нас была масса дел; главное из них – постройка мастерской для транспортных машин. Фундамент недавно закончили, но предстояло еще монтировать на нем очень тяжелую конструкцию. Без нее нельзя было устанавливать ни токарный станок, ни какой-нибудь из других станков, а это серьезно мешало инженерам готовить транспортные машины к походам, которые мы еще надеялись предпринять до конца лета. Несмотря на это, они усердно работали, и домик склада, отведенный для механиков, наполнился ящиками, поддонами и ворохом запасных частей, которые позже должны будут находиться под рукой, когда полным ходом развернутся ремонт и переделки.

5 марта Джон Льюис доставил в Саут-Айс Хэла Листера и Дэвида Стреттона, которые остались в станционной партии, а Кена Блейклока и Иона Стивенсона перебросил к нунатакам Уичавей для топографических и геологических работ на два-три дня, чтобы потом вернуться и забрать их на самолете. У них было десять дневных рационов питания, маленькие сани и радиоприемник, а так как они находились всего в 30 милях от Саут-Айса, то могли бы, если понадобится, дойти обратно пешком, везя за собой сани с палаткой, рационами и оборудованием.

Спустя два дня, когда все сидели за ленчем в Шеклтоне, из общей комнаты раздался вдруг крик: «Пожар!» Из мансарды валил дым. Дэвид Пратт взлетел по лестнице на крышу, а остальные кинулись в мастерскую, где пламя растекалось кверху по стене позади котла ванной комнаты, поднимаясь к крыше. Рой Хомард выплеснул ведро воды внизу на пламя, а Дэвид сверху пустил в ход порошковый огнетушитель с азотом под давлением. Через мгновение огонь потух, в воздухе было полно удушливой пыли, и мы, отплевываясь, понеслись открывать все двери.

Пожар на полярных базах довольно частое происшествие, но особенно опасен потому, что домики обычно погребены под снегом. Как и в нашем случае, многие пожары возникали из-за того, что кто-нибудь повесил одежду слишком близко к печной трубе. Но нет худа без добра: мы по крайней мере с удовлетворением убедились, что наш специально сконструированный огнетушитель «Пирен» вполне эффективен. Единственное сомнение мы услышали от д-ра Роджерса. Он сказал: «Не знаю, что это за порошок. Может быть, он ядовит?» Однако мы все доели ленч, и доктор тоже, и никто от этого нисколько не пострадал.

6 марта Гордон Хэслоп и я вылетели, намереваясь забрать с нунатаков Уичавей Кена Блейклока и Иона Стивенсона, но через 40 минут после вылета Саут-Айс передал, что погода испортилась, и нам оставалось только повернуть обратно, на базу. 9 марта мы разговаривали с Саут-Айсом каждые два часа, надеясь услышать, что погода улучшилась, и в этот день «Оттер» снова отправился из Шеклтона, однако через полчаса его вторично повернули обратно. В этот вечер у Кена и Иона оставалось рационов на четыре дня, и я считал, что через сутки они пойдут обратно пешком.

Ясно было, что при постоянной температуре ниже —40° и ветре в 7—10 метров в секунду поход с санями, которые надо тащить за собой, не будет приятной прогулкой. Им придется также решать навигационную проблему при общей метели. Так как в этих условиях они могли бы пройти в 50 или 100 ярдах от станции и не заметить ее, то я сказал Саут-Айсу, чтобы станция каждый вечер в 6 часов давала опознавательный сигнал. Полевая партия слышала наш разговор и знала, когда нужно будет следить за сигналом.

Наконец 11-го Саут-Айс сообщил, что небо чистое, но очень сильная низовая метель. В Шеклтоне погода была удовлетворительная, и Гордон Хэслоп и я снова вылетели, надеясь, что сможем застать партию на Уичавей или хотя бы сбросить им добавочное продовольствие и топливо. Для этого рационы зашили в плотные мешки, прикрепив к ним и к бидону с керосином красные флажки. Когда самолет в полдень отправился, погода была отличной и такой оставалась до хребта Шеклтона, но, пролетая над «ледяной стеной», мы видели, как метель несется вниз по склону большими потоками, скатывающимися на горизонтальную снежную поверхность шельфового ледника. Когда «Оттер» пролетал над ледником Рековери к нунатакам Уичавей, то вся поверхность была затянута извивающимися змеями снежной метели, которые, казалось к кому-то подкрадывались с недобрыми намерениями.

Прилетев к нунатакам, самолет сделал круг над тем местом, где были высажены Кен и Ион, но там не было никаких следов ни их, ни лагеря. В течение получаса мы проходили круг за кругом, осматривая местность вблизи каждого нунатака, и наконец взяли курс на Саут-Айс. Внизу струились волны метели, но каждую минуту я ожидал увидеть человеческие фигуры или палатку. Идя по извилистой линии, чтобы охватить как можно большую площадь, мы тщетно всматривались в окружающее. Вскоре «Оттер» уже был над Саут-Айсом и делал над ним круг, заходя на посадку. Сверху станцию было хорошо видно, однако, когда самолет пошел вниз, чтобы сесть, поверхность исчезла, затем мгновенно сплошной поток летящего снега закрыл от нас все так же плотно, как самая темная ночь. «Оттер» шел все ниже и ниже, пока лыжи не коснулись поверхности, и Гордон не остановил слегка подпрыгивающий на застругах самолет.

Теперь мы уже ничего не видели и попросили по радио дать нам двойной красный сигнал, чтобы получить какое-то указание о том, в каком направлении находится домик. Дэвид Стреттон сказал, что Хэлу не удается пока зажечь свою пиротехнику на ветру, но что он скоро справится. Я вышел из самолета на случай, если сигнал взлетит позади нас. Внезапно появился дымный хвост, который поднимался высоко над пятидесятифутовой толщей метели, окутывавшей нас. Дым был впереди и влево от нас, но когда Гордон попробовал подрулить, то оказалось, что лыжи не отделяются от поверхности. Гордон остановил двигатель и поставил дефлектор на входе и пробки на выхлопе, чтобы по возможности сохранить тепло, так как температура была —31°, а скорость ветра – 18 метров в секунду. Чтобы уменьшить нагрузку, с самолета сняли 1500 фунтов в виде бочек с топливом, которые захватили для пополнения склада, а затем я пошел вперед, надеясь увидеть мачты станции. Все время необходимо было оглядываться, чтобы быть уверенным, что самолет еще видно, так как, потеряв его из виду, можно было очень легко вообще потерять дорогу. Отойдя на 50 ярдов , я уже не видел его. Самолет исчез, и я повернул назад.

Сняв дефлектор, мы опять забрались в самолет, и Гордон начал осторожно двигаться вперед, так как опасался наехать на мачту, на сложенные на снегу запасы или на домик. Гордон не хотел бы также проехать мимо него, потому что на таком ветру нельзя было повернуть самолет. Но вот слева показалась из метели спотыкающаяся тяжелая фигура в красном. Это оказался Хэл Листер, который пробился к нам по снегу на шум двигателя. Он крикнул, что не может ждать, так как его следы сейчас занесет, а они ему нужны, чтобы найти дорогу обратно к Саут-Айсу, до которого отсюда 200 ярдов . Я поэтому побежал вместе с ним, разговаривая и оставляя новые следы, пока не увидел Дэвида, стоявшего близко от домика, который уже был виден. Втроем мы поспешно побежали назад к самолету, торопливо обменялись несколькими фразами, и я передал им двух мороженых кур. Тут им опять пришлось бежать по своим следам к домику.