Через межу
Шрифт:
На рассвете следующего дня Фаина шепнула проснувшейся матери:
— До вечера не жди меня. В случае, если спросят, скажи что в город уехала.
— Куда ты? — спросила было мать, но Фаина быстро вышла и направилась в сторону будки «У ключа». Несмотря на ранний час. Кочетков возился на реке у своего «заездка» Увидев Фаину, он обрадованно крикнул:
— Смотри-ка, Фая! Щуку-аршинницу поймал! На твое, знать, счастье.
— Везет мне на щук-то. Я тоже видела чуть не саженную.
— Во
— Зачем во сне, наяву.
— Пойдем к будке, попьем чайку, как в тот раз, тогда расскажешь, какую такую щуку видела, — приглашал парень, но Фаина, присев на борт лодки, отказалась:
— Сперва послушай да посоветуй, что делать.
Озабоченное лицо Фаины встревожило парня.
— Что ты, Фая?
— А вот… — И Фаина подробно рассказала о том, что видела в Нагорье за последние два дня. Выслушав ее, Кочетков раздумчиво произнес:
— Этак, значит… бумагу делают. Не успели начать, а коршунье уж высматривает, нельзя ли что урвать… Это ты верно придумала, что надо кулакам руки отбить. Только как быть? Надо бы мне побывать в городе, поговорить кой с кем, да, сама знаешь, до воскресенья нельзя. Может, ты съездишь? На дачном пароходе. Я тебе расскажу, куда сходить, а к вечеру домой, и мне расскажешь. Мешкать тоже в таком деле не годится. Так съездишь?
— Да у меня, стыд сказать, и на билет нету.
— На передний путь наскребу, а на обратный рыбину дам. Продашь ее в городе, вот тебе и билет, да еще и мне курительной бумаги купишь.
— Сроду не торговала.
— Да ведь это не торговать, а свое продать.
— К кому хоть там сходить-то?
— Это я потом скажу. Тебе, думаю, не с Нагорья надо садиться, а с Котловины. Тут ближе, да и по воде. Живо сплывем. К отвалу поспеем. Дорогой и расскажу, к кому сходить в городе, а пока беги-ка вон за корзинкой. Ту принеси, которая с крышкой, да травки нарви, чтоб чешуя не сохла. Кормовое весло не забудь! — крикнул он вдогонку.
Когда плыли по реке, Кочетков, усердно работая веслами, рассказывал, к кому надо зайти в городе. Особенно настаивал, чтоб побывала у Козыревых.
— Иван-то старше меня годов на пять, в гражданскую войну вместе с моим отцом были, а теперь выучился по агрономической части и в Окружном комитете по этим же делам, а жена у него из нашей деревни. Раньше ее Гланькой Лешачихой звали, а теперь учительница она и тоже в партии. Они помогут. А в случае никого не застанешь, иди прямо в Комитет и скажи: «Желаю секретаря видеть по важному партийному делу».
— А сама беспартийная…
— Что ж таксе! У партии на это запрету нет. Там скажи насчет Бурого и про этого — Щуку-то… Пусть поглядят, что за человек. Может, он от колчаковцев остался, а дома
Фаина, слушая это напутствие, даже похвалила парня.
— Ты, гляжу, расторопный и смекалистый.
— Погоди, — поженимся, так ребята у нас сразу грамотные пойдут.
— Только толстогубые, поди, — отшутилась Фаина.
— Может случиться, — согласился парень, — потому мать тоже не из тонкогубых. Оно, может, и лучше, коли подгонка есть. Как думаешь?
Фаина с удивлением почувствовала, что краснеет, и, чтобы скрыть смущение, строго проговорила:
— Замолол! Дело большое, а он о пустяках.
— Сама начала, — отозвался Кочетков и добавил: — Дело делом, а ребята ребятами. Без них тоже не бывает.
Подплыли к пристани как раз вместе с пароходом. На берегу стояло десятка полтора пассажиров. Посадка была нетрудная, но у Кочеткова оказались знакомцы. Один из них усиленно начал расспрашивать, что за женщину он привез.
Чтоб отвязаться, Кочетков сказал:
— Щука вчера мне попалась подходящая, так вот посылаю свойственницу продать. Хранить-то ведь мне негде.
Объяснение показалось понятным, и знакомец попросил:
— А ну, покажи!
Аршинницу-щуку посмотрели и другие, и разговор на пароходе пошел «по рыбацкой линии» — «а у нас…» Кочетков из этого сделал свой вывод:
— Коли на пароходе кто вздумает купить, продавай. Можно и с корзинкой. — И назначил цену.
Пароход отвалил «в минуты», и Кочетков, стоя на берегу, пошутил:
— Со щукой на Щуку поехала. — Серьезным тоном прибавил: — Не сомневайся. Найдутся рыбаки и на твою Щуку. Выловят. А с этой щукой не канителься. Скинь в случае, чтоб она тебя не вязала. Не за тем ведь поехала, чтоб на базаре сидеть. К Козыревым первым делом зайди, а потом, как я говорил.
— Не забыла, не беспокойся.
— Вечером мне скажешь?
— Сюда же с вечерним сплыву.
— Ну, счастливо — против воды плыть!
— Спасибо, Ваня! Не сробею. Решилась я! Перешагну деревенскую межу.
Комментарий
Повесть. Написана в 1934 году. П. Бажов обращается здесь к новому материалу, задумав показать уральскую прикамскую деревню в период развертывания острейшей классовой борьбы в связи с переходом к коллективизации. П. Бажовым написано лишь несколько глав, правда имеющих законченный характер. Герои здесь совершают переход «через межу», отделяющую старую жизнь деревни от новой. Впервые эти главы опубликованы в сборнике ранних произведений П. Бажова: «Уральские были», Свердловское областное государственное издательство, 1951.