Через тернии к свету
Шрифт:
Маланина и не подозревала, что окажется настолько слабой.
В пятницу вечером она вдруг встала и, не обращая внимания на удивленный взгляд начальника, ушла домой сразу же после окончания рабочего дня.
— Свои положенные восемь часов я отработала, — ответила она на немой вопрос Дениса Антоновича и захлопнула за собою дверь.
Выходные показались ей мукой. Ведь у нее не было ни друзей, ни подруг. Все свободное время безжалостно съедала работа. А ведь когда-то было совершенно по-другому. Пока не ушел папа, и мама не погрузилась с свой собственный страдальческий
Тогда и жизнь казалась иной. И кавалеров было хоть отбавляй — в четырнадцать-то лет. Марина задумчиво рассматривала свое отражение в зеркале.
Красивая, да…
Умная — под вопросом…
Несчастливая — это точно!
Одиночество накатило острой жгучей волной.
Впервые за этот год Марина вытащила из комода фотографию умершей матери, ласково провела дрожащими пальцами по блестящему глянцу и вдруг заплакала. По-настоящему, от души, как не рыдала даже на кладбище.
Марина положила фотографию на стол и взяла в руки трубку радиотелефона. Раньше она часто задавалась вопросом, зачем ей нужен городской телефон, если разговаривает она по нему от силы раз в месяц. Теперь же трубка в ее пальцах буквально пела живым настоящим голосом. Еще бы — единственное звено, связывающее крепостные стены дома с иной — человеческой цивилизацией.
— Алло, дедушка? — улыбаясь сквозь слезы, сказала она в трубку, — Можно я в гости приеду? Да ничего не случилось. Я просто так. Соскучилась.
3
В понедельник утром Марина впорхнула в офис будто на легких крыльях бабочки и решительным шагом прошла мимо двери родного кабинета в приемную директора. В руках у нее были сумочка и папка с листочком. Что ж, судьба иногда преподносит сюрпризы. Не всегда приятные. Но радует одно — всегда можно собраться и начать все с чистого листа.
Маланина уже решила, что отработает положенные две недели и найдет себе другую работу. Другую жизнь. Другое будущее. В этом, теперешнем, по всем позициям она добросовестно проиграла.
Но, к немалой досаде девушки, Константин Юрьевич отсутствовал. Секретарша Наталья доверительно сообщила, что он у главного — владельца сети торговых комплексов по всей области, приехавшего с внеплановой проверкой.
Пришлось вернуться на рабочее место и целый день изображать кропотливый труд под сердитым начальственным взглядом. Надо сказать, что работать Денис Антонович особо не любил, а вот руководить подчиненными умел прекрасно. Кончились сплетни и чаепития, и даже походы в магазин или по своим делам в рабочее время. Коллектив все чаще стал напоминать пчелиный улей: все схвачено, организовано, но как-то монотонно и тоскливо.
Марина едва заставила себя дождаться окончания рабочего дня, схватила папку с заявлением и поспешила в приемную.
Секретарша уже ушла, но из-под двери директорского кабинета был виден свет. Значит, Константин Юрьевич на месте.
Марина постучала и взялась за ручку двери.
— Войдите!
Она вошла и замерла на пороге. Самообладание опять играло с ней злую шутку.
Директор сидел, развалившись в дорогом кожаном кресле, в довольно вальяжной позе. Вид у него был весьма удрученный, а на губах застыла ироническая усмешка.
— А, Маланина, — весело проговорил он и махнул рукой, приглашая сесть, — Самая красивая женщина в нашем офисе. Да что там — в целом городе, в целой Вселенной. Какого лешего, спрашивается, ты торчишь в этом офисе, когда все нормальные люди уже разошлись по домам, радуются общению с близкими, смотрят сериалы или занимаются любовью?
Марина выпучила изумленные глаза и сообразила, что Константин Юрьевич, скорее всего, пьян. Но чтоб на рабочем месте? Директор? Это было выше ее понимания.
— Ну чего ты молчишь? — испытывающее глядя ей прямо в глаза, спросил директор, — Почему в твоей личной жизни такой бардак?
— У меня нет бардака, Константин Юрьевич, — прошептала Маланина, — И личной жизни нет. Я не верю отношениям. Не верю в семью. Это все шатко и слишком ранимо, чтобы тратить на это свое время.
— А что в этом мире постоянно? — насмешливо поинтересовался директор, — Думаешь, работа не может предать? Все предают, Маланина. Если тому суждено быть. Но и любить тоже могут все. И без этого никак. Нельзя состояться как личность, живя одной работой. Иначе вскоре ты возненавидишь все вокруг.
Марина опустила глаза, с ужасом понимая, что он прав…
Прав, черт возьми! Тысячу раз прав!
Нельзя застраховаться от необдуманных поступков и неблагоприятных обстоятельств. И даже единственный надежный источник радости — любимую работу, тоже можно потерять. Но и найти тоже можно.
А значит… значит все остальное она судит зря и слишком строго.
— Перед тем, как встать с колен, обычно падают, — зачем-то сказал Константин.
Марина снова посмотрела на директора, но уже с новым выражением лица.
— Я и не думала… не догадывалась о том, что вы настолько проницательны, Константин Юрьевич.
— А вот ты, Марина, не видишь дальше собственного носа.
— Это почему?
— Потому что, — уклончиво ответил Константин Юрьевич и устремил глаза к потолку, рассматривая узор на люстре.
— У вас что-то случилось? — догадалась Марина.
— Да, случилось, — хмыкнул директор, — Только что вернулся от главного. Ругали меня сильно. Говорили, что не оправдал доверия. Ввел слишком жесткие рамки. Люди перестали работать с нужной отдачей, прибыль падает, здоровый дух в коллективе распался…
— Ну, откровенно говоря, палку вы слегка перегнули, — осторожно заметила Марина.
Константин посмотрел на нее с обидой, явно разочарованный отсутствием обыкновенной человеческой поддержки. Очевидно, в эту минуту он был вовсе не директором, а маленьким мальчиком, запутавшимся в собственных взрослых взглядах на жизнь. Он строил слишком призрачные замки и предъявлял чересчур высокие требования. А жизнь…
Жизнь была намного проще. И вовсе не стоило делать из себя монстра в попытке завоевать авторитет. Просто у него слишком мало опыта. И столько ответственности, разом свалившейся на неподготовленную голову. Попытка не ударить в грязь лицом имела полностью противоположный эффект.