Через терний – к звездам?
Шрифт:
И вот мы уже битых три скрымза наблюдаем, как это человечество развивается. Не знаю, как кому, а мне эти человечки даже нравиться начали под конец. Забавные такие, крошечные. На нас чем-то похожие. Правда, не светят совсем. И протуберанцев у них почти нет. Так, штучки по три – по четыре, в лучшем случае. И бегают все туда-сюда, суетятся. В общем – совсем они на нас непохожи. Это я, не подумав, сказал. Но все равно очень милые.
По всему видно, фильм к концу идет. Гарден-о-о-з помолчал немножко, добавил чуть торжественности в свечение и говорит:
– Вот мы
Но капитан Парсинг был не из тех, кто легко сдается.
– Спокойно, сынок, – подбодрил он пилота. – Беру управление на себя.
Пилот благодарно улыбнулся своими побледневшими губами и с трудом разжал левой рукой пальцы правой, мертвой хваткой вцепившиеся в рычаг переключения скоростей. Парсинг занял пилотское кресло, помощник капитана и пилот пристроились слева и справа от него. Все аккуратно пристегнулись ремнями безопасности: как показала практика, эта традиция оказалась полезной.
– Начнем рассуждать логически, – предложил капитан. – Сам по себе космический корабль остановиться не может. В космосе он по инерции будет двигаться сколь угодно долго. Значит...
– Нам это только кажется? – предположил пилот.
– Всем троим – одно и то же? – с иронией спросил Парсинг, но, на всякий случай, перекрестился. – Нет, это значит, что на пути корабля находится какое-то препятствие. И несмотря на то, что мы его не видим, оно...
– Нас видит? – наивно удивился пилот.
– ...объективно существует. – закончил капитан. – Пока логично?
– Так точно, капитан.! – отозвался Флитвуд.
– Хорошо. Итак, нам осталось только обсудить наши дальнейшие действия. Что, например, сделал бы на нашем месте любой здравомыслящий экипаж?
– Послал бы сообщение на Землю и ждал бы дальнейших распоряжений от комиссии экспертов. – предположил Мак.
– Молодец! – похвалил капитан. – А что же на нашем месте предпримем мы?
– О-оох, – издал тихий стон помощник капитана.
– Дважды молодец! Мы сначала попытаемся найти какой-нибудь способ, чтобы обойти это неизвестное препятствие, а уже потом, когда оно будет благополучно преодолено, сообщим обо всем в комиссию. Мне просто не хочется становиться объектом возможных насмешек. Особенно сейчас, когда эхо от моего исторического обращения к людям Земли еще не утихло.
Спорить с капитаном в таком состоянии было бесполезно. Да к тому же и поздно: еще не закончив говорить, он перешел к активным действиям. А именно – вдавил рычаг переключения скоростей в пол и плавно потянул на себя, включая маневровые двигатели, расположенные на носу корабля. Дальнобойщик начал двигаться задним ходом, отходя от невидимого препятствия на расстояние, достаточное для смены курса.
... Несколько часов спустя капитан Парсинг стоял на поверхности корабля, немного напоминающий средневекового рыцаря в своем скафандре, с зажатым в руке раструбом лазерного излучателя, и готов был заплакать от бессилия, чего средневековый рыцарь уж никак бы себе не позволил.
Трижды Дальнобойщик менял направление полета, пытаясь покинуть пределы родной Солнечной системы. И трижды он натыкался на все то же невидимое препятствие. Нет, родная система, похоже, была совершенно не намерена расставаться со своими сыновьями.
В бессильной ярости Парсинг ударил кулаком по прозрачной стене, ставшей непреодолимым барьером на пути к мечте всей его жизни – к звездам. Перчатка скафандра отчасти самортизировала удар, но все равно резкая боль до локтя пронзила руку капитана. Стена же на удар никак не прореагировала; даже лазерный излучатель не наносил ей никакого видимого ущерба. Невидимого, впрочем, тоже.
Как же все-таки обидно, думал Парсинг, потратить уйму денег и времени на строительство корабля, преодолеть на нем огромное расстояние – и все только для того, чтобы осознать, что Вселенная – это просто круглая, замкнутая пещера. Пусть очень большая, но все-таки ограниченная. А звезды – это только яркие пятна, в беспорядке разбросанные по черной поверхности ее стен.
«Ну вот и все, – грустно думал Парсинг. – Похоже, мне все-таки придется...»
– Да, да, – продолжал Гарден-о-о-з. – Как это не прискорбно, но человечество обречено. И, чтобы быть до конца честным, признаюсь, что часть вины за скорую гибель человечества лежит и на мне. Но таковы уж законы жанра!
Лучик волнений промелькнул по залу. У этой жертвы коллапса, что стоит прямо передо мной, даже протуберанцы в верхней полусфере зашевелились. Что, конечно, ни на фотончик не улучшило мне обзора.
– В течении многих тысяческрымзий люди с надеждой и восхищением смотрели в ночное небо, на нас...
Ну этого он, положим, мог бы и не говорить. Все равно, что сказать «плазма плазменная». Как же еще можно на нас смотреть, если не с восхищением? Правда, конечно, не на всех...
– ...пытаясь разгадать тайну нашей удивительной красоты. И вот, наконец, они предпринимают дерзкую попытку отправиться навстречу своей мечте, то есть нам. Посмотрите сюда! – он ткнул указкой в направлении крошечной мерцающей точки, покинувшей поверхность заселенного людьми отщепенца и быстро приближающейся к нам. – Перед вами – первый космический корабль, предназначенный для межзвездных перелетов.
Светящаяся точка медленно увеличивается в размерах, постепенно приобретая очертания крошечного космического корабля. Нет, даже не крошечного, а... в самый раз! И если бы не противные красные карлики, без которых уже скоро нельзя будет и шагу ступить, я бы предположил, что он направляется прямо ко мне!
– Вот корабль пересекает орбиту самого дальнего от С-о-о-лнца отщепенца, – Гарден-о-о-з продолжал свой комментарий голосом, не выражающим никаких чувств. – Но тут на его пути возникает непреодолимое препятствие в виде терниевого экрана. Экипаж корабля предпринимает несколько попыток обойти экран стороной, но все они заранее обречены на неудачу.