Черная Африка: прошлое и настоящее. Учебное пособие по Новой и Новейшей истории Тропической и Южной Африки

Коллектив авторов

Губернаторы колоний были наделены огромной властью. Отправляясь из Лиссабона в колонию, губернатор получал специальную «инструкцию» («режементу»), которой он должен был руководствоваться в своей деятельности. Губернатор имел юрисдикцию над гражданскими и военными лицами вплоть до присуждения к смертной казни виновных в ереси, измене, фальшивомонетничестве и т. д. При губернаторе действовал Совет, состоявший из нескольких высших чиновников, наделенный консультативными функциями. На местах административную власть осуществляли капитаны крепостей, факторы (сборщики налогов), овидоры (судьи) и вожди (соба).

К органам местного управления относились камары (муниципальные палаты), которые избирались общими собраниями белых горожан из

числа наиболее состоятельных.

Таким образом, колониальная администрация делилась на центральную (губернатор и состоящий при нем штат чиновников) и местную. Низшим звеном этой структуры была «туземная» администрация, представленная вождями и родовыми старейшинами. В результате, традиционные институты власти после определенной трансформации были интегрированы в общую систему управления колониями.

Колониальная политика Португалии в отношении африканцев отличалась некоторой гибкостью. Потерпев неудачу в попытках установить прямое господство над рядом африканских ранних государств и вождеств, португальцы вынуждены были вступать во временные соглашения и альянсы с ними. Это могли быть как союзнические отношения, так и признание вассальной зависимости африканскими правителями от португальской короны. Но и в том, и в другом случае конечным результатом была потеря независимости африканскими народами и включение их в состав португальских колониальных владений.

Социальный состав населения португальских колоний отличался определенным своеобразием по сравнению с колониями других европейских держав. Несмотря на долгую историю колонизации Африки, португальцы не стремились к созданию здесь переселенческих колоний, да и людских ресурсов у Португалии для этого не было. Вплоть до середины XIX в. в Анголе на постоянной основе находилось менее 2 тыс. белых, до этого времени не было зарегистрировано ни одного случая выживания белого ребенка, родившегося в Луанде. Тем не менее, со временем в колониях стала формироваться прослойка белого населения. Уроженцы метрополии монополизировали всю высшую административную, религиозную и военную власть. Они составляли основную массу также торговой буржуазии и работорговцев.

На ступень ниже по социальной лестнице стояли мулаты – потомки белых и африканцев. Рост числа метисов в португальских колониях объяснялся вполне прозаическими причинами – практически полным отсутствием среди колонистов белых женщин. Поэтому связи португальцев с африканками были достаточно распространены, что вело к появлению новой социальной группы в колонии – мулатов, сыгравших в последующем большую роль в их политическом, общественном и культурном развитии.

Как правило, мулаты составляли промежуточные слои населения: мелкие торговцы, посредники в работорговле, ремесленники, низшее офицерство и низшее духовенство, но некоторым из них удавалось нажить крупные состояния и занять более высокое положение в обществе.

Особенно много мулатов проживало на островах Зеленого Мыса, Сан-Томе и Принсипи. Здесь активно развивалось плантационное хозяйство, основанное на рабском труде. Постепенно на островах сложилась особая креольская культура и своеобразный этнорасовый состав населения в результате смешения португальских колонистов и черных рабов из разных регионов Африки.

Еще ниже на социальной лестнице располагались свободные африканцы. Они сохраняли собственные общинные институты управления, свой хозяйственный уклад и обычаи. Однако росло и число так называемых детрибализированных африканцев, поступавших на колониальную службу в качестве солдат, переводчиков и мелких клерков. Низшую ступень в колониальном обществе занимали рабы.

Экономическое развитие португальских колоний во многом определялось скудными возможностями самой метрополии. С начала XVIII в. все большую роль в их хозяйственном освоении стали играть датчане и англичане. Подписание в 1703 г. Метуэнского

договора с Англией фактически открыло внутренний рынок как метрополии, так и ее колоний для английской торговли. Англичане и голландцы основывали свои торговые фактории на территории португальских колоний, главным предметом вывоза по-прежнему оставались рабы и слоновая кость. Особенно большое значение в экономике вплоть до начала XIX века играла работорговля. С началом выращивания в Бразилии сахарного тростника резко возрос вывоз рабов из португальских колоний. Ангола стала одним из главных поставщиков «живого товара» в Южную Америку. По разным оценкам, в одну Бразилию к 1850 г. было ввезено от 3 до 12 млн рабов. Португальские поселения в Западной Африке и в Анголе стали крупнейшими невольничьими рынками. В систему работорговли, созданную португальцами в своих колониях, входили отнюдь не только белые, но и арабо-суахилийцы, продолжавшие заниматься этим выгодным «бизнесом», перепродавая европейским перекупщикам «живой товар». Активно участвовали в этом и правители африканских ранних государств, перепродававших работорговцам захваченных пленников. Набеги с целью захвата рабов становились средством повысить доходы правителя, усиления его власти и привлечения новых клиентов. Тем самым африканцы сами становились и жертвами, и участниками международной работорговли.

Власти Португалии мало занимались экономическим развитием зависимых территорий в континентальной Африке, не предпринимали шагов по распространению современных агротехнологий, и местное население преимущественно продолжало практиковать примитивное земледелие и скотоводство. В Мозамбике с конца XVI в. существовала система праву – пожалования короны португальским подданным, отличившимся на службе. Празейруги фактически стали собственниками этих земель и облагали налогами жителей празу. Размеры этих вотчин достигали 50 тыс. км², в них широко использовался труд рабов. В празу выращивали кукурузу и маниоку (кассаву), разводили крупный рогатый скот. Тропические болезни и конфликты с местным населением усложняли ведение хозяйства. Система празу, не приносившая королевской казне значительных доходов, в 1852 г. была официально ликвидирована, но хозяйства празейруги существовали до 1890-х.

С начала XIX в. объемы работорговли постепенно начинают уменьшаться, а в 1836 г. король Португалии официально запретил работорговлю в своих владениях. Это привело к кризису традиционную систему экономики в колониях Ангола и Мозамбик, которые фактически перестали приносить доходы. В 1844 г. объем внешней торговли Анголы сократился до 30 % от уровня 1825 г. Ситуация стала исправляться лишь в 1870-е гг., когда страна стала крупным поставщиком природного каучука на мировой рынок.

Доходность островных владений Португалии в XIX в. лишь возрастала. Как уже отмечалось, в них еще с XVI в. установилась плантационная система хозяйства. С 1820-х гг. на Сан-Томе и Принсипи начинается настоящий «бум какао». Местный климат и плодородные вулканические почвы оказались идеальными для возделывания этой культуры.

§ 17. Европейская экспансия в Южной Африке

Создание первой поселенческой колонии. 6 апреля 1652 г. у подножия плоской, как стол, горы в удобной бухте на мысе Доброй Надежды бросили якорь три голландских судна. Из них высадились семьдесят человек, в основном голландцы, но также и немцы и представители некоторых других европейских народов, во главе с тридцатитрехлетним капитаном – Яном ван Рибеком. Они построили форт у подножия горы, которую, как и бухту, назвали Столовой. Этот форт стал началом города Капстада (города у мыса), ныне носящего название Кейптаун.