Черная башня
Шрифт:
Козимо не понимал, что за человек перед ним.
Распутник, каких свет не видывал, давным-давно любил одну женщину – Иму. Има была замужем, о любви и бесконечных изменах Коссы знала, но также любила в ответ и готова была отдать свою душу, если бы понадобилось возлюбленному. Об этом Козимо рассказал Поджо Браччолини, которого папа Иоанн пригласил к себе секретарем.
Има красивая, хотя уже немолода, умная и верная. От нее можно ожидать любви, такой, какая очищает и облагораживает. Но Бальтазар…
Косса не чурался симонии, готов был продать или купить душу, если бы только цену назвали подходящую, но при этом носил на груди ладанку
– Палец Иоанна Крестителя. Тот самый, который он вверх поднимал.
В ладанке была косточка фаланги. По тому, как бережно, почти истово обращался с реликвией Косса, Козимо понял, что это настоящее.
– Он меня от смерти не раз спасал.
А рядом на шее висел простой крестик.
– Крестильный?
– Этот? Нет, паломница подарила. Из тех, что в белых одеждах ходят.
Козимо слышал о таких. Когда приближался какой-то юбилей, Европу наводняли паломники. Эти люди в белых одеждах проходили пешком большие расстояния, мерзли и мокли, голодали и спали на голой земле, только бы в нужный день оказаться в Риме или у святыни и получить прощение грехов и благословление от самого папы. Они истово верили, что стоит прикоснуться к мощам, к воде святого источника или просто увидеть крестное движение руки папы, и грехи будут прощены, исцелится душа, наступит светлый день в их жизни. Им помогали по дороге, давали хлеб и кров, просили помолиться за всех… Но сами следом не шли, оставались дома, в глубине души завидуя решимости других все бросить и пойти по зову души.
Косса внимательно посмотрел на крест, о чем-то подумал и изрек:
– Юбилеи надо устраивать почаще.
Он умел из всего выжать деньги. Возможно, это роднило его с Медичи?
После Собора в Пизе прошло совсем немного времени, и новый папа объявился во Флоренции. Приехал не просто так, а к Медичи.
Джованни и объяснять нечего, Иоанну XXIII нужны деньги, много денег. Потому он просто поинтересовался:
– Сколько?
– Сто тысяч флоринов.
Медичи даже отвечать не стал, слишком нелепой была названная сумма. Это две трети всего дохода банка, даже самые щедрые поступления не покроют такой расход.
– Хорошо, – согласился Косса, – можно меньше, пять тысяч я внесу сам.
Козимо прекрасно понимал сомнения отца, они касались не только размеров самой суммы, Джованни опасался, что Медичи превратятся для нового папы в дойную корову, какими стали когда-то Барди и Аччайуоли для английского короля. Их печальный опыт многому научил банкиров всей Европы.
– У меня нет таких денег, Святой отец.
– Нужно найти, – помрачнел Иоанн. – Без выкупа я связан по рукам и ногам. Не отдавать же неаполитанцу братьев и племянника?
– Вам нужны средства на выкуп?
– Да, эти идиоты умудрились попасть в плен. Если нужен залог, я дам. Хоть вон тиару.
Заложить один из символов папской власти? Даже ради выкупа родственников из плена такое едва ли возможно.
Но Бальтазар Косса так не считал. Для чего еще папская власть, как не для того, чтобы ею пользоваться? Для него тиара скорее богатый головной убор, щедро украшенный бриллиантами, сапфирами, изумрудами… Смешно, но если Косса не вернет эти средства, то придется попросту выковыривать драгоценности, целиком продать эту красоту просто невозможно.
Джованни де Медичи не задумывался над возможностью испортить тиару, рассчитывая долгом просто привязать к себе беспокойного понтифика, а деньги вернуть с помощью
В те времена знатных и состоятельных противников на поле боя старались не убивать, а брать в плен. С убитого что возьмешь, кроме его доспехов, а вот пленного можно освободить за хороший выкуп. Пленение людей при деньгах и титулах было неплохим средством пополнения своего кошелька.
Самым известным и значимым пленником лет через сто стал французский король Франциск, попавший к императору Священной Римской империи Карлу V в битве при Павии. Горя с царственным узником бедолага Карл хлебнул полной ложкой. Франциск сделал все, чтобы отравить триумф победителю. Якобы чтобы собрать необходимый выкуп, он договорился о замене своей тушки на своих двух сыновей, письменно обещал жениться на сестре Карла Элеоноре и одновременно попросил помощи у Османской империи.
Едва вернувшись в Париж, Франциск по-рыцарски от всех договоров отказался, заявив, что принцев Карл может оставить себе, а его сестра в качестве супруги французского короля не прельщает.
Позже Карл принудил короля жениться, приравняв выкуп за него к приданому сестры и вернув принцев во Францию. Но турки, получив столь желанное «приглашение», на запад уже двинулись. Расхлебывать деяния Франциска пришлось всей Европе.
Это к тому, что брать в плен королей не стоит, особенно таких, как Франциск, которые хозяева своему слову по принципу: сам дал, сам и обратно возьму. Кстати, Карл пообещал лично лишить Франциска мужского достоинства, если тот не выполнит своего обещания жениться на Элеоноре. Если это и испугало французского короля, то не принесло самой Элеоноре ничего хорошего. Жену Франциск не ставил ни во что, как и первую, благодаря которой получил сам престол. Любовницы Франциска сидели на месте королевы рядом с ним на троне и получали все положенные Элеоноре почести. С того и повелось… Младший сын Франциска Генрих II, женатый на Екатерине Медичи, открыто предпочитал ей любовницу Диану де Пуатье, а следующие короли и вовсе не заморачивались такой нагрузкой, как супруга.
Косса просчитался, к тому времени, когда в Неаполь были отправлены те самые девяносто пять тысяч флоринов, его братья уже нашли свою смерть в темнице неаполитанского короля. Удалось спасти только племянника.
А вот Рим не удалось. Этот город много лет был разменной монетой королей и герцогов. Без сильной власти Рим не выдерживал малейшего натиска и то и дело разорялся то неаполитанцами, то приходившими им на смену герцогами. Пожалуй, спасло город только падение неаполитанской династии, после короля Владислава следующая королева Джованна с трудом удерживала власть в собственном королевстве.
Но тогда Владислав еще был жив и силен. Он снова захватил город и снова отдал его на разграбление – обычай всех победителей. Грабить было особенно нечего, все давно ограблено. Папа Иоанн бежал во Флоренцию, а вот Козимо Джованни де Медичи отправил в Рим на практике осваивать банковские премудрости. Римское отделение не было самым крупным, его опережали головное во Флоренции и венецианское, но было самым доходным.
Козимо отправился в Рим, напутствуемый не только отцом и матерью, но и Никколо Никколи. Тот сокрушался, что из-за военных действий не может позволить себе поехать вместе с учеником, но советовал, что искать, смотреть и с кем познакомиться. Советовали и Бруни с Браччолини, правда, с оговоркой, чтобы он не судил поспешно.