Черная Дорога
Шрифт:
— Они не прекратили верить, — сказал Тарамис.
— Потому что Чолик и Кабраксис давали им то, чего они хотели, — ответил Дэррик.
— Некоторым из них, — поправил Тарамис. — И цена была высока. Но этого оказалось достаточно, чтобы люди стекались сюда, надеясь, что в следующий раз выбраны и наделены милостями будут они. — Он поднял глаза на Дэррика. — То, что делал демон, было ужасно.
Дэррик молчал. Северный ветер был не намного холоднее слов мудреца.
— Городская стража сражается с бродячими бандами прихожан, — продолжил Тарамис. — Многие не верят в ночные события.
— Демон ушел, — сказал Дэррик. — Неверие в то, что Кабраксис был демоном, не вернет его обратно.
— Нет, но они хотят отомстить городу за вину, смущение и злость, которые они чувствуют. Если Бромвелу повезет, он потеряет лишь несколько домов и нескольких жителей, прежде чем стражники возьмут ситуацию под контроль.
Дэррик размышлял о собственном темном гневе, который был осадком того, что сделал с ним отец. Теперь он это знал, но знал также и то, что осадок этот неизгладим и останется с ним навечно.
— Говорят, — сказал Тарамис, — что когда человек встречается лицом к лицу с демоном, он узнает себя таким, каким никогда прежде не видел. Ты, Дэррик, встретился с Кабраксисом куда ближе, чем любой из людей, которых я когда-либо знал.
— Ты сражался с демонами и убивал их, — возразил Дэррик.
Тарамис привалился к выступу на крыше и скрестил на груди руки:
— Я никогда не шел за ними в Огненную Преисподнюю, чтобы сделать то, что сделал ты.
— А тебе это было нужно?
— Что ж, если бы потребовалось, я бы пошел, — в голосе мудреца не слышалось колебания, — Но я спрашиваю себя, почему это сделал ты.
— Я не выбирал путь, — заметил Дэррик. — Змея проглотила меня.
— Змея проглотила тебя потому, что Кабраксис считал, что сможет победить тебя на Черной Дороге. И он полагал, что сможет победить Гнев Грозы. А теперь я спрошу тебя: отчего демон так думал?
Дэррик долго хранил молчание, не нарушая тишины, повисшей между ними, но потом понял, что мудрец не собирается никуда уходить.
— Из-за вины, которую я ношу, — произнес он, наконец.
— Из-за твоего друга Мэта?
— И не только, — признался Дэррик. И, не успев даже остановить себя, он рассказал мудрецу о своем отце и о побоях, которые он получал в сарае за лавкой мясника в Дальних Холмах. — Мне потребовалось много времени, чтобы прийти к пониманию, что моя мать была неверна моему отцу и что я не знаю, кто мой настоящий отец.
— А ты когда-нибудь хотел узнать?
— Иногда, — кивнул Дэррик. — Но лишь Свет знает, какие бы беды это повлекло, если бы я все-таки нашел его. А проблем у меня и без того достаточно.
— Кабраксис думал, что может ослабить тебя, снова столкнув с отцовским гневом.
— Ему бы это удалось, если бы не Мэт. Всегда после тех побоев Мэт стоял рядом со мной. И он снова встал рядом на Черной Дороге.
— И помог тебе преодолеть ухищрения Кабраксиса.
— Да. — Дэррик кинул взгляд на мудреца. — Видишь, победа не совсем моя.
Тарамис посмотрел на него.
— Я уничтожил Кабраксиса в Огненной Преисподней, — продолжил Дэррик, — но я принес часть его обратно в наш мир. — Быстрым движением он вогнал Гнев Грозы в одну из садовых клумб. Конечно, любое оружие оказалось бы после этого немыслимого поступка под угрозой — влага покрыла бы его ржавчиной. Но Дэррик знал, что магический меч не пострадает. Он оставил клинок дрожать в земле и протянул руку. — Проклятый демон заразил меня собой.
Рука Дэррика затряслась и начала меняться, потеряв все человеческое и обернувшись каким-то дьявольским придатком.
— Ради Света, — прошептал Тарамис.
— Я убил Баярда Чолика и уничтожил путь Кабраксиса в наш мир, но я сам стал этим путем.
Длинные когти выступали из подушечек пальцев, теперь покрытых зеленовато-черной кожей и шерстью.
— Когда это случилось?
— Когда я был на Черной Дороге, — ответил Дэррик. — Но я скажу тебе еще кое-что. Кабраксис не мертв. Я не знаю, получит ли он еще когда-нибудь другое тело, чтобы существовать в нашем мире, но в Огненной Преисподней он все еще жив. Я то и дело слышу, как он шепчет мне, насмехается надо мной. Он ждет, ждет, когда я сдамся и умру или потеряю контроль над собой и напьюсь и меня не будет заботить, жив я или мертв.
Он потянулся к мечу Хоклина, сомкнул пальцы на рукояти и стал смотреть, как рука снова становится человеческой.
— Меч Хоклина укрепляет тебя, — заметил Тарамис.
— Да, — сказал Дэррик. — И помогает мне оставаться человеком.
— Кабраксис проклял тебя.
Дэррик убрал меч в ножны.
— Врата Кабраксиса из Огненной Преисподней не лежат больше под развалинами города у реки Дьер. Его врата теперь я.
— А если тебя кто-то убьет?
Дэррик покачал головой:
— Я не знаю. Если мое тело будет полностью уничтожено, возможно, Кабраксис уже не сумеет выбраться в наш мир снова. — Он горько ухмыльнулся. — Открыв это тебе, я, похоже, поставил свою жизнь под угрозу.
Тарамис некоторое время ничего не говорил.
— Некоторые захотят предать тебя смерти, чтобы демон не вернулся.
— А ты?
— Если я поступлю так, то стану ничем не лучше, чем монстры, за которыми я охочусь, — ответил мудрец. — Нет, меня тебе нечего бояться. Но если Кабраксис одержит над тобой верх, я выслежу тебя и убью.
— Что ж, это честно, — согласился Дэррик. Он знал, что не мог бы ожидать большего.
— Тебе потребуется все время носить с собой меч Хоклина, — сказал Тарамис. — Я объясню все Эллайдже Кургану, но не обещаю, что он и его семья будут рады подобному сообщению.
Дэррик кивнул.
— Что ты будешь делать? — спросил Тарамис. — Куда ты пойдешь?
— Не знаю.
— Ты можешь поехать с нами.
— Мы оба знаем, что мое место не с тобой, — ответил Дэррик. — Хотя так бы тебе, конечно, было проще приглядывать за мной.
Кривая ухмылка легла на лицо Тарамиса.
— Действительно.
— От смерти демона я получил кое-что еще, — сказал Дэррик. — Он шагнул ближе к мудрецу. — Ты ранен. Покажи где.
Поколебавшись, Тарамис распахнул балахон, открывая глубокую рану на боку. Кто-то наскоро перевязал ее, но кровь все равно просачивалась сквозь тряпицу.