Чёрная гончая смерти
Шрифт:
– Я думал, что он умер, - пробормотал Брент.
– Выслушай меня. Среди черных гор Внутренней Монголии, где не ступала нога белого человека, наша экспедиция была атакована фанатикамидьяволопоклонниками, черными монахами Эрлика, обитающими в заброшенном и проклятом городе Ялган. Наши проводники и слуги были убиты, а наше стадо похищено, кроме одного маленького верблюда.
– Гримм и я оборонялись весь день, стреляли в нападающих из-за камней. Ночью мы решили пробиться на оставшемся верблюде, но мне ясно было, что животное не сможет спасти нас обоих. У одного из нас еще был шанс. Когда стемнело, я ударил Гримма из-за спины прикладом ружья и он упал без чувств. Потом я
Брент не обращал внимания на неприязненное изумление на миловидном лице девушки. Она смотрела на дядю широко открытыми глазами, будто видя его в первый раз и была поражена тем, что увидела. Он продолжал рассказывать, слишком поглощенный своей историей и одержимый страхом, чтобы заботиться о переживаниях своей племянницы. Лишенная обычной лакированной оболочки душа не всегда являет собой приятное зрелище.
– Я пробился сквозь цепи осаждающих и бежал в ночь. Гримм, само собой, попал в руки дьяволопоклонников и много лет я считал его мертвым. По слухам, эти люди подвергали мучительной смерти каждого пойманного чужестранца. Прошли годы и я почти забыл о том случае. но вот, семь месяцев назад я узнал, что он жив - и даже находится в Америке, мечтая разделаться со мной. Монахи не убили его, они лишь изменили его своими дьявольскими трюками. Теперь он уже не совсем человек и одержим желанием уничтожить меня. Обращаться в полицию бесполезно: никакие полицейские не смогли бы помешать ему хитростями и уловками осуществить свою месть. Я больше месяца путешествовал по всей стране, убегая от него, как загнанное животное пока, наконец, не решил, что мне удалось сбить его со следа, найдя себе убежище в этой глуши, среди варваров, вроде таких типов, как этот Кирби Гарфилд!
– Не тебе говорить о варварах!
– вспыхнула девушка с презрением, способным ранить душу любого мужчины, не будь он безоглядно погружен в собственные страхи.
Она повернулась ко мне.
– Мистер Гарфилд, пожалуйста войдите. Вы не должны возвращаться по этому лесу ночью, когда в нем рыщет этот демон.
– Нет!
– взвизгнул Брент.
– Отойди прочь от двери, дуреха! Эшли, придержи язык. Говорю вам, он один из чудовищ Адама Гримма! Он не переступит порога этого дома!
Бледная беспомощная девушка посмотрела на меня и я проникся жалостью к ней, а заодно презрением к Ричарду Бренту, племянница которого казалась такой маленькой и растерянной.
– Я скорее проведу ночь среди воющих волков, чем в твоей хижине! бросил я Бренту.
– Я ухожу, а если ты выстрелишь мне в спину, я успею убить тебя прежде, чем умру. Я бы вообще не вернулся, не понадобись юной леди моя помощь. Она и сейчас нуждается в ней, но ты волен отказать ей в защите. Мисс Брент, - продолжал я, - если хотите, я вернусь завтра с телегой и отвезу вас в деревню. Вам лучше будет скорее вернуться в Нью-Йорк.
– Эшли отвезет ее в деревню, - прорычал Брент.
– Уйдешь ты, черт побери, или нет?
*
Ответив ему презрительной усмешкой, от которой посинела его физиономия, я решительно повернулся и пошел прочь. За моей спиной хлопнула дверь, послышался визгливый голос хозяина и плачущие укоры его племянницы. Бедняжка, для нее это было кошмарным испытанием: быть выхваченной из привычной городской среды и очутиться в странной и примитивной, на ее взгляд, местности, среди невероятно грубых и склонных к насилию людей - а тут еще это кровавое, грозящее местью происшествие. Глухие сосновые леса юго-запада в любую пору кажутся странными и чуждыми обычному горожанину с востока, а появление мрачного призрака из безмятежного прошлого лишь усилило их угрюмую и таинственную атмосферу, привнеся в нее ощущение кошмара.
Я остановился на тропе и, повернувшись, посмотрел на все еще мигающий среди деревьев огонек. Над хижиной на крошечной поляне нависла роковая угроза и белому человеку не подобрало оставлять эту девушку под опекой ненормального дяди и его слуги. Эшли казался бойцом, но Брент был непредсказуем. Я полагал, что его уже коснулось сумасшествие. На это указывали его безумные приступы ярости и столь же безумная подозрительность. Я не сочувствовал ему. Мужчина, предавший друга, чтобы спасти собственную жизнь, заслуживает смерти.
Но очевидно Гримм тоже сумасшедший: о его кровавой одержимости говорило жестокое убийство Джима. Несчастный Джим Тайк ничем не провинился перед ним. Я убил бы Гримма за одно только это преступление, будь у меня возможность. И я не намерен был допустить, чтобы девушка пострадала за грехи своего дяди. Если Брент не отправлял телеграмму, как он поклялся, то похоже, девушку вызвали сюда с какой-то зловещей целью. Кто, кроме Гримма мог призвать девушку, чтобы заставить ее разделить судьбу, предназначенную им для Ричарда Брента?
Я зашагал назад по тропе. Если мне не войти в хижину, то я, по крайней мере, могу спрятаться где-то неподалеку и быть наготове на тот случай, если понадобится моя помощь. Вскоре я притаился под окаймлявшими поляну деревьями.
Свет все еще проникал через щели в ставнях, а в одном месте была видна часть окна. Неожиданно оконное стекло разлетелось прямо на моих глазах, будто в него чем-то швырнули и ночь в тот же миг осветилась ослепительным пламенем, вырвавшимся из дверей, окон и дымовой трубы дома. На крошечную долю секунды передо мной мелькнул черный силуэт на фоне ярких языков пламени и одновременно пришла мысль о том, что хижину взорвали - но взрыв был беззвучным.
Яркая вспышка все еще стояла перед моими глазами, когда вселенную заполнил ослепительными искрами новый взрыв - на этот раз сопровождаемый громовым раскатом. Сознание вдруг покинуло меня и я даже не успел понять, что получил внезапный ужасной силы удар по голове сзади.
3. Черные руки
Вначале в моем пробуждающемся сознании забрезжил мерцающий огонек. Я зажмурился, тряхнул головой и вдруг окончательно очнулся. Я лежал навзничь на маленькой прогалине, окруженной башнями черных деревьев, на которых играли блики колеблющегося пламени от воткнутого рядом со мной в землю факела. Моя голова пульсировала болью, кожу на ней стянула запекшаяся кровь, а мои вытянутые вперед руки были скованы наручниками. Одежда на мне была порвана, а тело саднило, будто меня грубо волокли через кустарник.
Надо мной высилась сидящая на корточках огромная черная фигура - негр среднего роста, но невероятно широкоплечий и коренастый, одетый лишь в рваные и испачканные глиной бриджи - Топ Брэкстон. В каждой руке он держал по револьверу, из которых целил попеременно в меня, прищуривая глаз над стволами. Один был мой, другой принадлежал констеблю, которому Брэкстон выбил утром мозги.
С минуту я лежал неподвижно, следя за игрой пламени факела на его огромном черном торсе. Блики света превращали его гигантское тело то в сияющее эбеновое дерево, то в тусклую бронзу. Он походил на существо из адской бездны, откуда выполз тысячелетия назад род человеческий. Свирепость негра отражалась в бугрящихся на мощных, по обезьяньему длинных руках мышцах, огромных плечах и конической голове, сидящей на колоннообразной шее. Широкие плоские ноздри, тусклые глаза, толстые губы, обнажающие смахивающие на клыки зубы - все говорило о родстве этого человека с его первобытными предками.