Чёрная книга капитализма

Алпатов Владимир Михайлович

Таким образом, за весь период с 1964 по 1968 гг. североамериканские посредники прикарманили себе и эти 13 %, и те 30 %, т. е. дважды получили прибыль. В США одно только кофе дает работу 600 тыс. человек; при этом североамериканцы, продающие латиноамериканский кофе, получают зарплату, неизмеримо более высокую, чем бразильцы, колумбийцы, гватемальцы, сальвадорцы или гаитянцы, которые сажают и собирают кофейные зерна на плантациях. Одновременно, как показывают данные ЭКЛА, кофе больше приносит доходов государственной казне европейских стран, чем странам-производителям. И, действительно «только в 1960 и 1981 гг. таможенные обложения, которым страны ЕЭС подвергли латиноамериканский кофе, в целом достигли почти 7000 млн. долларов, тогда как таможенные платежи странам-поставщикам от поставок того же экспортного объема составили всего 600 млн. долларов». В итоге, богатые капиталистические страны, настаивающие на свободе торговли, применяют самые жестокие протекционистские меры против стран бедных.

Но подлинное бедствие наступает

для населения тех стран, где выращивается кофе. В экономике маленького Сальвадора, находящегося в руках кучки олигархических семейств, кофе играет определяющую роль. Эта монокультура до сих пор заставляет приобретать за границей фасоль – единственный источник протеинов среди продуктов народного потребления, а также маис, овощи и другие продукты питания, ранее традиционно производившиеся в стране. Четвертая часть сальвадорцев страдала в 60-70-гг. прошлого века авитаминозом. В Колумбии с ее гористой территорией производство кофе до сих пор играет важную роль в экономике страны. Как сообщал журнал «Тайм» в 1962 г., рабочие в Колумбии получали в качестве зарплаты всего лишь 5 % от стоимости, по которой его окупают.

В 1980–2000 гг. США навязали латиноамериканским странам политику либерализации, приватизации, господства рынка, якобы с целью преодоления экономических неурядиц в регионе. На самом же деле либерализация – лишь способ перераспределения богатств всего мира в пользу наиболее сильных империалистических государств и их прихлебателей в бедных странах. В результате экономической разрухи, вывоза национальных ресурсов, продажи местных предприятий иностранным «инвесторам», а по сути дела грабителям, так как сразу же были повышены цены на товары ими производимые, нищета и голод охватили многие страны.

К примеру, Аргентина, один из основных производителей мяса в мире, была вынуждена перейти на карточную систему его распределения, так как почти все оно вывозилось из страны. Выручка же от продажи мяса шла на уплату внешних долгов. А национальные предприятия, скупленные в ходе приватизации главным образом иностранцами, во многих случаях были просто уничтожены, чтобы не представлять конкуренции на внутреннем аргентинском рынке импортным товарам. Восстание масс во втором по численности и первом по промышленному значению городу Аргентины Кордобе в 1997 г., протестные выступления в других городах привели к смене проамериканских режимов и определенному отходу от так называемого «либерализма». В Бразилии, ведущей стране в мире по производству тропических соков, народ травится синтетическими соками, поскольку американским монополиям выгоднее вывозить натуральные тропические соки «золотому населению» в США и в Европу.

Противостояние США и стран Латинской Америки привело к состоянию постоянной напряженности в этом регионе и, среди прочего, к массовому терроризму как непременному атрибуту латиноамериканской жизни. Источники терроризма разные и не всегда выявленные. По мнению историков террора именно в 60-х гг. XX в. террористические организации разного толка начали объединяться в международном масштабе и именно латиноамериканские террористические организации стали первыми на этот путь. Инициатива такого объединения принадлежит руководству аргентинской «Революционной народной армии», которая считалась тогда наиболее мощной и организованной террористической силой на континенте. В середине 70-х гг. ею была предпринята попытка создания террористического интернационала. [104] Но к международному терроризму привели не только организации империалистического сопротивления, но и действия руководства самих США. Они уже долгое время проводят политику внешнего государственного терроризма, который представляет собой скрытую, а, нередко, и открытую форму агрессии одного государства против другого. Для этого предоставляют крупные финансовые средства, оружие и снаряжение, на своей территории создают соответствующие базы, учебные лагеря и осуществляют идеологическое прикрытие своим силовым операциям. Латинская Америка уже многие десятилетия является объектом подобного терроризма со стороны своего североамериканского соседа. [105]

104

Там же, с. 39–41.

105

Сеа Л. Философия американской истории. Судьбы Латинской Америки. Пер. с исп. М., 1984, с. 5.

Таким образом, более пяти веков экспансии капитализма в Латинскую Америку помешали латиноамериканским странам достичь подлинной независимости, преодолеть нищету и бедность большинства народа. В авангарде грабителей народов ныне находится американский капитализм, удерживающий свое господство насилием, интервенциями, созданием марионеточных режимов, безудержной ложью для прикрытия своих истинных замыслов по извлечению максимальной прибыли и накоплению капитала. Как писал известный мексиканский философ Л.Сеа: «Для нас, латиноамериканцев, неприемлемы идеи, в которых особенности западной цивилизации трактуются как единственно возможная форма самопроявления человека и его истории. Мы провозглашаем иной тип отношений между народами:

не вертикаль зависимости, но горизонталь солидарности». [106]

106

См.: Альперович М.С., Слезкин Л.Ю. Новая история стран Латинской Америки. М., 1970; История Латинской Америки. 70-е годы XIX в.-1918 г. Под ред. Е.А.Ларина. М., 1993; Капитализм в Латинской Америке: очерки генезиса, эволюции и кризиса. М., 1983; Королев Ю.Н., Кудачкин М.Ф. Латинская Америка: революции XX в. М., 1986; Латинская Америка 80-х годов: страны Южного конуса: современное положение и перспективы развития. М., 1989; Матлина A.A. Латинская Америка в меняющемся мире. М., 1992; Марчук H.H. Буржуазные преобразования второй половины XIX в. в странах Латинской Америки. М., 1990; Строганов А.И. Новейшая история стран Латинской Америки. М., 1995; Шемякин Я.Г. Латинская Америка: традиции и современность. М., 1987.

Естественно, что народы Латинской Америки постоянно ведут борьбу за свои права и в последнее время заметно явное полевение их настроений. Этому способствовало и так называемое потерянное десятилетие 80-х гг., которое привело к ухудшению экономического положения населения в этих регионах и ухудшению его материального положения. Это вызвало активное сопротивление, массовые акции протеста и в результате падение ряда диктаторских режимов, проводивших антинациональную политику. Заметным событием в жизни всего континента стала победа левых сил Венесуэлы во главе с Уго Чавесом, вызвавшая, однако, противодействие США и местных олигархических кругов. Дело дошло до кровавых столкновений и вторжения в мае 2004 г. наемников из Колумбии, связанных с венесуэльской олигархией. Но левые силы дали им достойный отпор и продолжают руководить страной, проводя политику в интересах широких народных масс. На президентских выборах в декабре 2006 г. Уго Чавес получает поддержку более 61 % избирателей.

На выборах 1999 г. в Аргентине победил кандидат левоцентристской оппозиции Фернандо Де ла Руа, левые силы побеждают далее в Бразилии, Чили, Боливии, Никарагуа, Эквадоре. Выборы 2006 г. показали и заметный рост левых сил в Мексике, которые были буквально накануне победы, уступив по официальным данным своим конкурентам лишь 0,5 % голосов. Вообще, Латинская Америка, население которой превысило 500 млн. человек, своим сдвигом влево демонстрирует современные настроения народов этого региона, явно нацеленные против неоколониализма и на проведение четкой социальной политики. Здесь несомненно усиление сторонников социализма. В декабре 2006 г. Уго Чавес прямо заявил, что Венесуэла будет строить социализм XXI века. Силы капитализма, прежде всего, силы капиталистического глобализма, не хотят считаться с желаниями народа, ждут своего часа и готовятся к нанесению контрудара, для чего составляются соответствующие диверсионные планы. Борьба трудовых низов против эксплуататоров не прекращается ни на один час, и на этом континенте еще можно ожидать жаркие схватки сил реакции и прогресса. [107]

107

Переход от феодализма к капитализму в России. Материалы Всесоюзной дискуссии. М., 1969, с. 79–80.

Россия

В России переход к капитализму произошел значительно позднее, чем во многих других европейских странах. Тому было несколько причин социального, экономического, политического характера. Это привело к тому, что удельный вес России в мировом производстве к 1861 г. составлял всего лишь 1,72 % и страна уступала по столь важному показателю Франции в 7,2 раза, Германии – в 9 раз, Англии – в 18 раз. [108] Длина железных дорог в России в это время была в 10 раз меньше, чем в Англии, и в 33 раза меньше, чем в США. Так называемый промышленный переворот в России начался примерно на 80 лет позже, чем в Англии.

108

Цит. по: Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. М., 2000, с.200.

Одной из причин запоздалой победы капитализма в России была особая сила военно-служилого сословия, столетиями решавшего ответственную задачу охраны страны и расширения ее пределов. Но, сыграв свою важную роль, это сословие в большинстве своем выступало категорически против буржуазных преобразований и, прежде всего, против отмены крепостного права и наделения землей крестьян без какого-либо выкупа. Уже Екатерина II при подготовке своего «Наказа» 1766–1767 гг., пытаясь включить в этот документ специальную главу о крестьянском вопросе, столкнулась с сопротивлением дворянства. Фактически, этот важнейший вопрос России был в результате в екатерининском «Наказе» обойден. С сопротивлением дворянства столкнулся впоследствии и Александр І, в начале своего правления обещавший отменить крепостное право и ввести конституцию. Обещания эти выполнены не были и, более того, во второй половине его правления политика России, как внутренняя, так и внешняя, приобретает все более и более консервативные черты.