Черная кошка
Шрифт:
А вот Чарли Чаплин бессмертен. В мировом кинематографе много великих имен. Гений — один. Чарльз Спенсер Чаплин.
В марте 53-го умер Сталин, началась хрущевская «оттепель» — короткий, сроком всего в десять лет, всплеск всех искусств и литературы.
Сколько замечательных книг мы прочли в эти годы: от «Не хлебом единым» Владимира Дудинцева до «Одного дня Ивана Денисовича» Александра Солженицына. Какие были удивительные театры: «Современник» в Москве, Большой драматический — в Ленинграде. Сколько чудесных фильмов появилось на экране: «Весна на Заречной улице», «Баллада о солдате», «Дом, в котором
Но был в этом десятилетнем талантливом многообразии один фильм, который оставил незаживающий рубец на сердце.
В ноябре 57 года я вернулся из Средней Азии, с геологической практики — в Казань, в родной университет. Кто-то из друзей, таких же киноманов, как я, сказал: «Тут без тебя шел такой фильм… обалдеть!»
Я стал рыскать по городу, искать его. Нашел в маленьком кинотеатре «Пионер»…
…Дышать я не мог. Нос заложило, из глаз текло, останавливалось сердце… Я вышел из зала другим человеком. Фильм назывался — «Летят журавли».
Я потом пересматривал его много раз. Впечатление было такое же, и ощущения во время просмотра те же — вот-вот разорвется сердце.
Если меня спросят: назовите в мировом кинематографе самый-самый фильм, я отвечу, не раздумывая: фильм всех времен и народов — «Летят журавли».
Ну а теперь, о собственном, с позволения сказать, творчестве…
«Аптекарша». 1966
Мой первый фильм, курсовая работа студента третьего курса. Я, было, забыл о нем. Но недавно мне подарили диск: «Первые фильмы известных режиссеров». Там, в очень хорошей компании (Рустам Хамдамов, Андрей Тарковский) — и я с «Аптекаршей». Посмотрел. Стыдиться нечего, не хуже двух других фильмов.
«Аптекарша» — ранний рассказ Чехова, это когда он еще был Антошей Чехонте.
«Вертикаль». 1966
О фильме — как он делался — написано много в этой книжке.
Наша дипломная работа с Борисом Дуровым. Получили за нее по пятерке.
Прошло 42 года, фильм показывают по телевидению ежегодно по нескольку раз. Подавляющее большинство знаменитых советских альпинистов выбором своей спортивной профессии обязаны «Вертикали».
В моей личной жизни период работы над «Вертикалью» — время решающих перемен.
Декабрь 1966-го. Я только что вернулся из горной экспедиции; стою в монтажной у окна, входит девушка с коробками пленки. Поставила коробки и ушла.
— Кто это? — спросил я у монтажера.
— Это Галя, наша новая монтажница.
— Эта девушка будет моей женой, — сказал я.
Монтажер рассмеялась.
Я уж не помню: пошутил я тогда или всерьез сказал. Но так и получилось — мы с Галей живем уже сорок лет.
«День ангела». 1968
В
Ф. Феллини как-то спросили — за что вы любите кино? Он ответил: за образ жизни.
Это было лучшее время в моей киножизни. В нашем распоряжении был целый корабль, огромный пассажирский лайнер «Крым»; в следующем году он должен был идти на металлолом, а пока на нем проходили практику курсанты мореходки. Мы перекрасили борта судна в черный цвет, старинной вязью написали новое название: «Цесаревичъ». Странное судно со странным названием входило в порт, на борту всенародные любимцы — представляете, как нас встречали!
Была осень, дожди, туманы… Я звонил, к примеру, в Батуми:
— Алле! У вас солнце есть?
— Жара!
— Причал дадите?
— Для вас, генацвале…
Мы разворачивали корабль и шли в Батуми.
Подходим к Батуми в шесть утра, на причале стоят три человека в кепках-аэродромах, у ног — огромный котел, дымок из-под крыши. Хаш.
После этой веселой и интересной морской экспедиции я решил, что вся жизнь в кино будет таким вот сахаром, но нет — были и физически тяжелые киноэкспедиции, собирались иной раз группы с тяжелой внутренней атмосферой.
— Жили-то вы весело, — скажет читатель. — А результат?
Фильм вышел на экраны в начале 1969 года и имел огромные кассовые сборы.
Картина снята по рассказу чудесного детского писателя Бориса Житкова.
«Белый взрыв». 1969
Снова об альпинистах по нашему с Э. Володарским сценарию, но уже исторический сюжет — война, 1942 год.
Вот эта горная киноэкспедиция была уже точно не сахар.
26 июля в 9.15 утра, на высоте более 3 тысяч метров наш вертолет вмазался в скалу.
Мы вылетели на разведку — искали места для съемок. Попробовали сесть на неровную площадку над ледником.
Почти сели, но пилоты поняли, что машину может перекосить и тогда лопасти заденут за высокие скальные выступы. Стали поднимать вертолет. Но в разреженном воздухе на большой высоте Ми-4, да еще груженый, не может подниматься так, как внизу, в долине. Он должен набрать скорость. Лучше всего подползти к обрыву и, чуть падая вниз, набирать, как самолет, скорость, а с ней уже — и высоту.
Я как раз поднялся по лесенке, ведущей в кабину, и вдруг увидел искаженный профиль пилота и несущийся на нас скальный гребень. Я спрыгнул вниз, в салон. Это спасло меня. Место, где я стоял, было расплющено после удара.
И еще я успел подумать: неужели смерть?
Неправда, что у человека в такое мгновение проносится перед глазами вся жизнь. Я хорошо помню, что подумал в ту секунду перед тем, как потерять сознание.
— Неужели смерть? В 33 года, как раз в возрасте Христа! — в газетах так и напишут (видите, нашлось место и юмору, правда, юмору висельника). Нет, не может быть! Как же вот так, сразу? Должно же быть какое-то предупреждение, знак, предчувствие! Ничего не было… Нет, я останусь жив…