Черная кровь Победы
Шрифт:
Автомобиль притормозил у ворот. Навстречу ему вышли несколько солдат. Шофер высунулся наружу и показал пропуск. Мэтью махнул рукой из окна. Солдаты придирчиво осмотрели пропуск и, всмотревшись в пассажиров, отступили по сторонам. Ворота медленно раскрылись. Машина газанула и вкатила на территорию базы. У Рябова захватило дыхание. База была действительно огромна. По большой, необъятной взгляду площади, сновали солдаты, техники и какие-то гражданские специалисты. Повсюду кипела будничная кипучая деятельность. Солдаты перевозили тележки с горючим и оборудованием к аэродрому и обратно под неусыпным надзором технарей. Офицеры спешили по своим делам из казармы в казарму. Гражданские специалисты что-то обсуждали и держали под мышками папки с бумагами. База действительно была воплощением мощи Великобритании и напоминанием о том, какие мощные противники
Однако одно мощное усилие воли заставило его разорвать это поганое и ложное чувство, возвращая в привычную колею. Ему есть с чем и как бороться с англичанами. Да, он ничего не сможет сделать с этой их базой и всей Империей в целом, но свой небольшой вклад в защиту Родины и подрыв основ империалистического хищника — вполне может. Чем и займется. Даже — уже занимается.
В уже более приподнятом состоянии духа, капитан наблюдал, как их машина подъезжает к крупному строению — видимо, штабу базы. И тормозит. Солдаты, дежурившие у входа, подошли к дверцам автомобиля. «Значит, точно штаб».
Мэтью вылез из автомобиля. Также поступил и Рябов. Бэррингтон показал свое удостоверение и указал на капитана с одной уничижающей фразой «It is my Russian traitor».
Солдаты взглянули на него и отвернулись. Как показалось капитану — с презрением. Да, предатели полезны любой державе, куда они сбегают, но это не значит, что их будут любить. А уж тем более солдаты, воспитанные в любви к своей Родине, никогда не полюбят перебежчика, который предал собственную страну. Рябова перекосило от отвращения. Он вспомнил покойного комполка и Шуринова — как можно было быть такими?! А теперь он выглядит так в глазах врагов. «Не сделать ничего неправильного! Смотреть только в глаза! Это легенда, это задание! Ничем нельзя показать свое истинное отношение!» — давал себе установку за установкой Александр, пока его не отпустило жуткое и противное до какой-то липкости ощущение. «Ты сам вызвался на такую работу, ты мог отказаться! Не криви теперь носом!».
Немного успокоившись, он захотел было потянуться за портсигаром, но заставил себя остановиться. Он должен придти в себя окончательно сам. Без сигарет, без алкоголя, без ничего. Это ведь действительно теперь его работа. А если все получится успешно, правильно, и он даже выживет — это будет его работой еще на долгие годы. Именно так он будет помогать Родине от хищных птиц, ждущих команды на взлет, чтобы лишить ее черной крови, питающей всю военную мощь Страны Советов. «И если проводить аналогии — то трубопроводы — это вены, артерии и прочие сосуды, гонящие кровь к органам и конечностям всего могучего организма Союза… Тогда нефтепромыслы Баку — это сердце страны, в которое с этой базы постоянно нацелен вражеский клинок. Даже стилет, скорее». Рябову опять стало не по себе — он представил, что постоянно ощущает мозг великой страны — товарищи, управляющие всем этим организмом из Кремля. Какое напряжение они переживают постоянно. А ведь это — важнейшая проблема. Но даже она — не одна. Так можно даже посочувствовать товарищам Кагановичу, Сталину и Калинину. Его нервов бы не хватило на ежесекундное понимание опасностей и борьбы с ними.
Ну что ж, сейчас он им поможет сбросить с души хотя бы часть груза.
А тем временем, пока Рябов размышлял, потрясенный глобальностью открывавшейся ему картины, они с Мэтью прошли по коридорам штаба. Мимо снующих людей и прокуренных кабинетов и оказались на третьем этаже у дверей в зал заседаний или актовый зал, судя по тому, что у Мэтью снова потребовали документы, стоящие перед входом два дежурных. «А у них тут мощная система охраны. Видно же, что идет свой, а все равно проверяют документы. Безопасность у них поставлена во главу угла и явно на высоте» — отметил про себя капитан.
Наконец двери конференц-зала (теперь Рябов понял, что это такое за помещение) захлопнулись за ними и капитан увидел большое помещение, длинный стол овальной формы, проектор и полотно, висящее на стене. А также — несколько человек, уже ждущих их. Двое из них были гражданскими — Александр сразу и безошибочно понял, что они специалисты нефтяники и трубопроводчики. Остальные трое были военными. Об этом говорила не только форма, но и характерная осанка и выдержка, сквозящая в каждом их взгляде. Он чуть было не упустил из виду шестого англичанина, который также сидел за столом. Тот явно был высокопоставленным офицером разведки (Ми-5 или Ми-6?). Его как будто бы и не было за столом. Но его цепкий и пронизывающий взгляд уже успел изучить Рябова, казалось, до глубин его души. «А это вряд ли — тогда бы я сидел в тюремной камере, а не входил на совещание». Но все равно, начальник Мэтью был пугающе опасен. Военные рассуждают как военные. С ними он всегда найдет общий язык, к тому же они его изначально презирают как предателя и относятся пренебрежительно, это видно уже сейчас, потому как они безразлично мазнули по нему своими взглядами, чуть скривив уголки губ. Гражданские специалисты — наверное, лучшие в своей области, но ничего не понимают в разведке и шпионах. У них другая важнейшая цель — качать нефть и обеспечивать ее доставку. А вот этот вот «товарищ»… тихий, неприметный, с довольно длинными волосами по плечи, завязанными в конский хвост и в как будто небрежно наброшенной на себя форменной одежде… Очень и очень опасен. Ему нет дела до нефти и открывающихся перспектив. Ему надо знать о перебежчиках и предателях все. Иначе бы он не был тем, кем он является. Мэтью по сравнению с ним действительно простак, любящий словесные спарринги и наслаждающийся своим положением в обществе, явно данном ему из-за влияния его семьи в иерархии британских благородных семейств. А этот — может быть, даже пробился из низов. А если и «благородный» — то занимает свой пост не только из-за происхождения, отнюдь.
(далее диалоги идут по-английски)
— Вы наконец-то прибыли. — Подал голос один из военных, чуть брезгливым голосом.
— Да, прибыли, полковник Корнуолл, — отозвался Мэтью.
— Давайте приступать к обсуждению. Садитесь. И зовите сюда своего перебежчика. Он понимает по-английски? — Тот же полковник Корнуолл.
— Да, я говорю по-английски. — Отозвался капитан.
Неожиданно их короткий диалог прервал тихий и как-будто шелестящий голос:
— Представьтесь, русский капитан. Я ждал знакомства с вами целую ночь. — Это был тот самый высокопоставленный разведчик Империи.
— Я — Александр Борисович Рябов. Капитан сухопутных войск РККА. Служил на охране Бакинских нефтепромыслов. — Четко ответил Рябов, щелкнув каблуками. «Может сделать вид, что я солдафон? Нет, не вариант. Совсем не вариант. Как вел себя — так и буду».
— Хорошо. Я — Джон. Джон Смит. — Ответил британец и чуть наклонил голову. — С остальными познакомитесь в процессе совещания. Не скажу что рад знакомству, но вы представляетесь мне интересным.
Остальные британцы молчали, не смея перебить неприметного человека. Когда он закончил фразу — Рябов просто кивнул и сел за свободный стул. Мэтью кивнул Джону Смиту, обозначив полупоклон и сел рядом с Александром.
— Что ж, мы сегодня собрались по вопросу этого человека, который перешел советско-иракскую границу. Его использования в интересах Британской Империи и той информации, которую он принес с собой, по его словам. — Открыл заседание незнакомый пока Рябову военный.
— Боже храни короля. — Церемониально произнес каждый из сидевших.
Рябов, естественно, промолчал. Но сидеть спокойно мешал взгляд этого Джона. Он бросил на него взгляд. Тот даже вроде бы не смотрел на него. Однако капитана не покидало ощущение, что он весь находится как, будто внутри рентгеновской установки, просвечивающей его насквозь. Худощавый и среднего роста, теряющийся среди остальных. Немного чернявый (что необычно для чистокровных англосаксов, отметил Александр), с небольшими усиками и карими глазами, он, казалось, видел все, что происходит в конференц-зале и даже далеко за его стенами.
— Что ж, наличие перебежчика — это всегда хорошо. Его можно использовать как резидента на территории СССР, после достаточной проверки. — Произнес полковник Корнуолл.
— Мы его проверяем и проверим. — Шелестяще произнес Джон Смит. — Для этого я и прибыл из Лондона сегодня утром.
«О, как оперативно!» изумился Рябов, не подав виду.
— Однако для такого в принципе банального случая мы бы не собрали такое совещание, оставив это только в вашей епархии, уважаемый Джон. — Продолжил полковник. — На повестке же дня сейчас то, что он служил до своего предательства, — опять почудилась легкая брезгливость, — на охране нефтепромыслов Баку. Пояснять значение этого не надо. Также, у него был доступ к совершенно секретной информации…