Черная Луна
Шрифт:
Зловещие причуды войны, за которые Тарантио платили двадцать серебряков в месяц.
Когда спустились сумерки, впереди, в четырех милях к западу от дороги, Тарантио заметил среди деревьев отблеск костра. Повернув коня, он въехал в лес.
— Будь осторожен, — предостерег его Дейс. — В этих краях у нас не так уж много друзей.
— Может, хочешь занять мое место?
— Спасибо, братец, — отозвался Дейс. И глубоко вдохнул, ощутив на лице холодящее дыхание ветра. Мерин вдруг забеспокоился, заплясал, прижав уши.
— Он чует тебя, — пояснил Тарантио. — Постарайся его успокоить, не то он тебя сбросит.
Дейс погладил коня по длинной шее и вполголоса, ровно и ласково проговорил:
— Только сбрось меня, уродливый сукин сын, и я вырву тебе глаза.
Он ударил пятками по бокам гнедого, и тот, все еще нервничая, покорно двинулся дальше. Подъехав поближе к костру, Дейс вскинул вверх правую руку и окликнул:
— Эй там, у огня!
— Ты один? — отозвался голос из темноты.
— Воистину один, друг мой. Кажется, пахнет жареным мясом?
— Хороший у тебя нюх. Валяй сюда.
Дейс настороженно подъехал к костру. Увидев лица людей, сидевших у огня, он весело ухмыльнулся.
— Уезжай отсюда! Немедленно! — крикнул Тарантио.
— И лишить себя такого развлечения, братец? Ну уж нет.
Прежде чем Тарантио успел вернуть себе власть над телом, Дейс соскочил на землю и подвел коня к костру.
Там сидели трое, четвертый — рыжебородый солдат Форин — поворачивал над огнем вертел, на котором жарилась бычья нога. Двое из этих людей были подручными покойного Бриса. Дейс привязал гнедого к ближайшему кусту.
— На четверых здесь мяса многовато, — заметил рослый сухощавый человек в куртке и штанах из оленьей кожи. У него было худое бледное лицо, и он с готовностью улыбался, но даже тень улыбки не отражалась в светлых, близко посаженных глазах.
— А что, лучник, который засел в кустах, ничего не ест? — осведомился Дейс, шагнув ближе.
— У тебя не только хороший нюх, но и острое зрение, — с широкой ухмылкой заметил его собеседник. И, повернув голову, крикнул:
— Вылезай, Брун! Опасности нет. Итак, Тарантио, позволь представить тебе моих Адских Рыцарей. Вот этот неуклюжий лучник — Брун. Я велел ему сидеть и не шевелиться, ан нет — прыгает в засаде, точно кролик. — Тощий белобрысый юнец выбрался из кустов и застыл, смущенно переминаясь с ноги на ногу. — Толку от него мало. Я держу его при себе из одного только милосердия. Вон тот рыжий великан — новичок в нашей шайке. Зовет себя Форин. Форин приподнялся, и отблески огня заиграли на его рыжей раздвоенной бороде.
— Приятно познакомиться, — произнес он безо всякого выражения.
— А я — Латайс, — продолжал вожак. — Добро пожаловать в мой лагерь, Тарантио. Ты здорово нагнал страху на двух последних моих Рыцарей. Да встаньте вы, дурни! — Бандиты послушно поднялись и шагнули вперед. — Этих вот, которым хватает ума не быть героями, зовут Стиарт и Тобин. Когда боги создавали их, то забыли прибавить им отваги.
— Ум порой предпочтительней, — заметил Дейс.
— Это ловушка, — предостерег Тарантио.
— Разумеется, — согласился Дейс. — Вопрос только в том, на чьей стороне Форин. Эх, надо было мне прикончить его тогда, в пещере! Интересно, при нем ли еще наша золотая монета?
— Что ж, присаживайся, — дружелюбно пригласил Латайс, — а я принесу тебе перекусить.
Дейс обогнул костер и уселся на пень. Форин взял деревянную тарелку, отрезал себе мяса и уселся есть поодаль от остальных. Латайс принес Дейсу ломоть мяса и плоский хлебец. Мужчины ели молча. Покончив с едой, Дейс вытер тарелку травой и отдал вожаку бандитов.
— Так куда же ты направляешься? — спросил Латайс.
— В Кордуин. Думаю там перезимовать.
— У тебя хватит денег, чтобы пережить зиму?
— Нет, но как-нибудь перебьюсь. А ты?
Латайс вынул кинжал и принялся острием выковыривать из зубов застрявший кусочек мяса.
— В окрестностях Хлобана собирается армия, и герцог Альбрек сулит ветеранам жалованье в тридцать серебряков.
— Я бы не назвал твоих людей ветеранами — разве что вон того верзилу.
— Да уж, он, как говорится, глядит орлом.
Стиарт и Тобин сняли с огня вертел, а лучник Брун подбросил в костер хворосту. Пламя занялось жарко, взмыло выше, осветив прогалину. Дейс и ухом не повел. Он сидел спокойно, не сводя глаз с Латайса — тот все еще держал в руке кинжал.
— А ты с виду моложе, чем я думал, — заметил вожак. — Если верить всем россказням о твоих подвигах, тебе должно было быть самое меньшее пятьдесят.
— А ты верь, — посоветовал Дейс.
— Значит, ты и вправду быстр, как молния? Дейс мгновение помолчал.
— Знаешь, — наконец сказал он, — сходство просто удивительное.
— Сходство?
— Разве Брис не был твоим братом?
Латайс усмехнулся. И направил кинжал в грудь Дейса.
Тот стремительно выбросил левую руку, и его пальцы сомкнулись на запястье Латайса. Острие кинжала замерло в паре дюймов от груди Дейса.
— Быстр, как молния, — повторил Дейс. Глаза его блестели. Латайс безуспешно пытался вырвать руку из его стальной хватки. Дейс вскинул правую руку, и отблеск пламени сверкнул на серебристом лезвии метательного ножа. — И вдвое опасней молнии.
Он ударил, и лезвие вошло в незащищенную шею бандитского вожака. Кровь ударила фонтаном, омыв руку Дейса. Латайс дернулся, потом затих, обмяк, привалившись к стволу дерева. В сознании Дейса в один миг промелькнули мучительно яркие картины — его мать, мертвая, лежит в своей постели, и чумные язвы на ее обезображенном теле еще источают зловонный гной, а маленький мальчик плачет и зовет ее; отец висит в петле, лицо его распухло и почернело; старый Гатьен мечется по горящему дому, точно живой факел… Пронзительная печаль тотчас растаяла в алом свечении, которое запульсировало в его мозгу, растворилась в теплой чужой крови, которая текла по его руке.