Черная Луна
Шрифт:
Те, кто следил за его здоровьем сегодня, понятия не имели, когда и как поседел президент. А он помнил…
Ту далекую планету, где сейчас расположен национальный парк Элио, невозможно забыть. Как и расклад — семь на одного, когда он принял бой с эскадрильей вражеских истребителей только потому, что уже был безумен.
Антон поседел всего за одну минуту, когда медленно, сантиметр за сантиметром, вытаскивал свою сорвавшуюся в штопор машину, не ведая, сколько осталось до земли и, вообще, имеет ли смысл
Первая отметина, полученная им на той страшной войне. И какие, к дьяволам Элио, доноры?
Вербицкий предпочитал всегда оставаться самим собой вот уже более ста лет, только многие люди из его нынешнего окружения, а особенно рожденные после войны, не пытались этого понять.
«Да и ладно… — подумал Антон, гася окурок. — К лучшему. Слава богу, уже родилось поколение, которому невдомек наша боль, покореженные души и бред по ночам, когда опять валятся с орбиты кассетные бомбы и негде укрыться, некуда бежать и все, что любил, испаряется на твоих глазах, а потом слепнешь, глохнешь…»
— Сэр!.. — раздался из-за распахнутой балконной двери голос электронного секретаря. — Сэр, идет прием сообщения по каналу Интерстара. Мне разрешить его допуск в систему?
— Иду.
Антон Эдуардович вернулся в кабинет, сел за рабочий стол и активировал терминал.
«Стеллар? — удивился он, просмотрев адрес. — Что это такое, фрайг побери?!»
Он не разрешал вход в систему, а сообщение уже вошло в его компьютер, проигнорировав все защитные программы.
Вербицкий не испугался. Такие мелочи, как чье-то виртуальное вторжение, его уже давно не бросали в пот, но почувствовал досаду — опять техники, мягко говоря, облажались…
— Техническую поддержку в мой кабинет! — бросил он в микрофон интеркома. — Срочно!
«Посмотрим, кто это лезет…» — Антон Эдуардович активировал визуальный канал, и что-то вдруг кольнуло в сердце в ту самую секунду, когда на мониторе вдруг появилось бледное, осунувшееся лицо молодой женщины, за спиной которой, в фокусе передающей видеокамеры, маячил робот-андроид неимоверно древней модели.
Настолько древней, что в груди у Вербицкого защемило, словно из глубин экрана на него дохнуло далеким, несбыточным прошлым.
Такой же дройд был и в их доме еще до войны.
Он перевел взгляд на молодую женщину, которая, не издавая ни звука, смотрела прямо в его глаза, и ее губы вдруг как-то странно искривились, подбородок задрожал и…
— Антон, ты узнаешь меня?..
Голос, прошедший через двадцать световых лет и два цифровых синтезатора, ничего не мог сказать Вербицкому о его хозяйке, но слова ужалили, резанули по памяти, вскрывая ее, словно консервный нож банку с НЗ…
Он, который уже забыл, когда удивлялся или испытывал дискомфортный страх перед людьми, вдруг поперхнулся, и слова вышли из горла как-то хрипло
— Объяснитесь…
За спиной хлопнула дверь.
— Господин президент…
Вербицкий с досадой отмахнулся, указав техникам на соседний терминал.
— Туда. Отследите канал. Всю аппаратную поддержку на мою линию…
— Антон, я не могу объяснить… — произнесло изображение. — У нас кредита ровно на минуту связи. Я Даша Кречетова, ты прилетал к моему отцу перед бомбежками Дабога за партией истребителей. Помнишь?
У Вербицкого вдруг закружилась голова. Он вцепился побелевшими пальцами в край приборной панели.
Один из техников, заметив его состояние, вскочил с места с криком:
— Медиков, срочно! Президенту плохо!
Вербицкий продолжал смотреть на экран, а его память, сквозь дымку засевшей где-то в левой половине груди боли, неумолимо выталкивала эти самые черты.
Застенчивая шестнадцатилетняя девочка рядом со своим отцом. Протянутая рука и тонкие, трепещущие пальцы.
— Даша…
Боль уже охватила всю грудь. Он едва различал ее слова:
— Мы в беде… Хьюго сейчас передаст файл с информацией. Антон, помоги, вытащи нас со Стеллара…
«Хьюго?! Точно, их дройда звали именно так, Хью…»
Неимоверным усилием подняв голову, он приблизил губы к микрофону и прохрипел:
— Адрес… Где вы находитесь?!
Ее образ вдруг начал таять, связь обрывалась, исчезала…
— Все в файле. Он уже ушел. Что нам делать?
— Сидите на месте. Вас найдут.
Сознание помутилось. Чьи-то слова долетали до него сквозь дымку охватившей разум боли.
— Инфаркт!.. Быстрее!.. Реанимационную камеру!.. Живее же!..
Вербицкий с трудом открыл глаза.
Кто-то уже засучил рукав и расстегнул одежду на груди. Со щелчком в вену впился иньектор. Чьи-то руки приподняли его, уложили на жесткое ложе, и колпак над головой начал опускаться.
— Отставить!.. — собрав все силы, прохрипел Антон.
Движение колпака прекратилось. Чье-то лицо вплывало бледным пятном в размытый фокус зрения.
— Антон Эдуардович, вам нельзя…
— Молчать… Старшего техника ко мне… И полковника Фроста, немедленно, где бы он ни был…
Еще одно лицо…
— Господин президент… — Это был голос старшего компьютерного техника.
— Получили файл?.. — выдавил Антон.
— Так точно. Там данные по какой-то «Черной луне»…
— Отставить… — Вербицкий не заметил, как перешел на язык военных команд. — Адрес?..
— Есть адрес, Антон Эдуардович, не волнуйтесь!..
— Хорошо…
Он откинулся на жесткий пластик диагностического ложа. Сбоку щелкнул еще один иньектор… С шелестом открылась дверь…
— Антон!.. — Это был голос Фроста.