Черная Мария
Шрифт:
— Закрой все двери и подними стекла! — сам себе приказал Коуди, найдя наконец крохотное местечко в самом дальнем углу стоянки, чтобы припарковать свой джип. — Ни разу в жизни не видел, чтобы на одной стоянке собралось одновременно столько грузовиков!
— Словно все они угорели или свихнулись, — проворчал Гильермо.
Выйдя из машины, они прошли по всей стоянке и нашли наконец бревно, на которое можно было присесть. Внизу, под холмами, среди кукурузных полей и табачных плантаций, петляла широкая автомагистраль. Гильермо пришлось вытянуть шею, чтобы получше разглядеть развязку двадцать четвертого
Неподалеку от перекрестка, на обочине шоссе, неподвижно стоял большой «кенворт», похожий на спящего медведя гризли. Этот грузовик был известен прочим водителям под именем «Черная Мария».
Обернувшись к забившей стоянку толпе, Гильермо оглядел ряды зрителей. Кто-то притащил фотоаппараты и теперь их заряжал, готовясь заснять спектакль. Кто-то разглядывал сцену в бинокль. Кто-то что-то бормотал себе под нос. Атмосфера ожидания сгустилась так, что хоть топор вешай.
Гильермо повернулся к Коуди и сказал:
— Может, заключим небольшое пари? А?
Коуди осклабился в широкой улыбке:
— Теперь вы завелись?
Помолчав в раздумье, Гильермо снова посмотрел в сторону перекрестка и проворчал:
— Наш придурок за ними увязался.
Повар закатил глаза к небу:
— Чего б хорошего, а этот парень вернется, босс. Завтра вечером будет на рабочем месте, чтоб вам было кого шпынять.
Гильермо что-то хрюкнул, достал бумажник и стал пересчитывать купюры. В этот момент ему и в голову не могло прийти, что он уже никогда в жизни не увидит Анхела Фигероа.
4. Представление
— Вот он!
В голосе Софи, показывавшей в боковое зеркало, звучала странная смесь облегчения и возбуждения. Вот уже добрых двадцать минут все трое сидели в жаркой, душной кабине, обсуждая план действий, и напряжение действовало на Софи убийственно.
Сидевший рядом с ней Лукас быстро опустил боковое стекло, высунулся и стал вглядываться в пустынное шоссе позади «кенворта». И точно! В ярких лучах утреннего солнца на горизонте показался загнанный «камаро» зеленого цвета, за рулем которого наверняка сидел Мелвил Бенуа.
Все трое не мешкая принялись за дело. Распахнув двери кабины, Лукас и Софи поспешно выпрыгнули из грузовика. Лукас пробежал к задней части трейлера, а Софи, обогнув капот, поспешила к водительскому месту. Анхел побежал вслед за Лукасом.
Мгновенно взлетев по металлической лесенке, Софи уселась за руль и, дотянувшись до видеосистемы, вмонтированной над приборной панелью, включила монитор. Через несколько секунд на большом экране появилось голубоватое изображение заднего бампера прицепа. Покрытые толстым слоем пыли, гофрированные железные раздвижные двери были закрыты посередине на засов. По бокам прицепа виднелись выцветшие на солнце изображения бенгальского тигра с рекламой фирмы по прокату трейлеров. Пониже дверей, над брызговиками, свисала железная подножка.
Вот из-за угла прицепа показался Лукас, державший под мышкой длинный и тонкий наконечник для топливного шланга. На лице его отражалась только озабоченность выполняемой работой. Отперев засов, он распахнул двери трейлера и помог Анхелу забраться в его темное чрево. Потом влез сам. Задержавшись у камеры внутреннего кабельного телевидения,
От его дружеского подмигивания внутри у Софи что-то екнуло. Добрую половину их совместной деятельности Софи боролась за то, чтобы Лукас Хайд признал ее равноправным партнером. Поначалу это было непросто. У чернокожего были свои устоявшиеся взгляды на мир и глубоко укоренившиеся привычки. Однако после нескольких напряженных рейсов все потихоньку утряслось и вошло в нормальную колею. И вот тогда-то Софи и заметила в Лукасе нечто, заинтриговавшее ее. Под внешностью грубоватого мускулистого работяги с достаточно приземленным отношением к жизни билось сердце настоящего человека. Человека, который готов остановиться, чтобы помочь раненому оленю, который может снова и снова повторять песенку, пока не выучит верно слова. Человека, который был способен уважать Софи за ум и профессиональное мастерство, а не за соблазнительную задницу.
И вот теперь Софи смотрела, как этот настоящий мужчина начал опасную игру, в которую она сама его втянула. Ей стало немного не по себе. Нет, неправда! Она всерьез волновалась за него! И зачем только она подбила Лукаса на этот опасный трюк? Неужели из детского каприза? Или захотела им покомандовать, как провинциальная жеманница?
Внезапно осознав, что вся эта затея была результатом долго подавляемой и старательно не замечаемой ею самой глубокой симпатии к Лукасу, Софи даже покраснела.
Много раз они с Лукасом обсуждали всю глупость и неуместность любовных отношений между партнерами по работе, и каждый раз у Софи в душе оставался горький осадок. И чем больше она привязывалась к Лукасу, тем больнее становились для нее эти разговоры. Очевидно, Лукас боялся попасть в ловушку обязывающих к чему-то отношений. Господи, неужели он не понимал, что Софи вовсе не из тех женщин, которые жаждут лишить мужчину свободы! Ну почему двое взрослых людей, связанных между собой деловыми отношениями, должны навечно оставаться в этих узких рамках?
Внезапно Софи охватила паника, и по всему ее телу побежали мурашки. Ей захотелось немедленно выпрыгнуть из кабины, махнуть Мелвилу рукой — езжай дальше, — заставить Лукаса и Анхела вернуться в кабину и прекратить весь этот идиотизм! Однако, взглянув на монитор, она поняла, что уже слишком поздно.
Опасная игра началась.
Прижав педаль газа, Софи выехала на шоссе.
— Держись за боковые поручни! — прокричал Лукас, стараясь перекрыть рев двигателя.
Анхел стоял рядом с ним, пытаясь удержаться на скользком полу прицепа. Грузовик набирал скорость, и прицеп кидало из стороны в сторону.
Сделанный из гофрированного алюминия, с металлическими полками вдоль обеих стен, пустой прицеп был похож на длинный товарный вагон, болтающийся за идущим полным ходом локомотивом. Открытые двери и пустующие полки немилосердно грохотали и скрежетали. В воздухе стоял запах гнилых овощей и размокшего картона. Три вмонтированные в потолок лампы освещали изнутри весь прицеп, и все же Лукасу освещение казалось недостаточным. Пол был покрыт гнилыми капустными листьями и еще какой-то скользкой дрянью от прежнего груза, и трудно было держаться на ногах, особенно на ходу.