Черная метка оппозиции
Шрифт:
Еще Игорь Шувалов переназначен первым вице-премьером. Вот уж счастье привалило. Когда в минувшем месяце были обнародованы документы о его возросшем благополучии, либеральная общественность во весь голос заявила: нашего — не трожь! Эта нога — у кого надо нога. А еще заодно его правая рука Александр Шмидт, член правления Газпромбанка, недавно на своем «Мерседесе» сбил двухлетнего ребенка. А буквально накануне подал заявление о возбуждении уголовного дела в отношении простой блогерши, обнародовавшей этот факт. По поводу разжигания социальной розни в отношении группы граждан, называемой «топ-менеджеры крупных корпораций». Либерализм в действии, ничего не скажешь.
Еще один пример крепчающего либерализма — Николай Никифоров, новый министр
Как говорят знающие (всё, но, как всегда, не до конца) люди, Никифорова назначили по трем причинам. Первая: за него хлопотал мэр Москвы Сергей Собянин, имеющий с татаро-монгольской диаспорой обширные связи со времен хана Батыя. Вторая: у себя в регионе Никифоров сумел-таки почти создать натуральное электронное правительство, что на федеральном уровне не удалось ни в одном глазу. Третья: не ворует. Что в переводе с современного русского на русский традиционный, видимо, означает: не больше 10 %. А не 50 %, как сейчас принято на федеральном, региональном, муниципальном и прочих вертикально-горизонтальных уровнях. Идеология, она же философия, такого правительства остается стабильной, как Владимир Путин, независимо от его (правительства, а не Путина) химического состава. Сводится она к следующему: управление финансовыми потоками. Которые образуются в основном от продажи сырой нефти и природного газа. Если этих доходов станет меньше, то правительство компенсирует недостачу двумя способами:
1. Внешние заимствования — не случайно Владимир Путин (со своим финансовым ангелом Алексеем Кудриным на левом плече) гордится тем, что отдал все внешние долги (чего в современном мире ни одна нормальная страна не делает) и потому получил право занимать неограниченно, в любое время в любом месте.
2. Большая приватизация. Продажа «Роснефти», РЖД, Сбербанка, ВТБ и т. п. способна принести нынешней РФ до $300 млрд. (если, конечно, украдут не больше 10 %, а не как обычно), а это до фига, чтобы подкормить всегда потенциально голодный так называемый многонациональный народ Российской Федерации.
Впрочем, большая приватизация случится при любом раскладе. По двум причинам:
а) поколение Дворковича тоже хочет кушать, как и поколение Чубайса;
б) эффективный государственный менеджмент имени «Роснефти» — «Газпрома» достал всех, даже Путина.
Но. Не могу не сказать, что в правительстве мне очень нравятся два новых министра.
Один — Владимир Колокольцев. Новый глава МВД. Как ни смешно, имеющий репутацию некоррумпированного мента (разве так бывает? может, и бывает, кто его знает). Человек, который много раз спасал власть. В прямом смысле. Например, на Манежной площади в декабре 2010-го. Когда он не отдал приказ о силовом разгоне акции националистов/футбольных фанатов, а лично вышел на площадь и своими словами всё утихомирил. Вот и пронесло.
Второй — Владимир Мединский. Новый министр культуры. Те, кто над ним смеется, ничего не понимают в культуре. Недавно мы с Мединским в одном самолете летели из Цюриха, и на паспортном контроле я пропустил его вперед, некартинно удивившись, что столь крупная личность не идет через VIP. За это Владимир, будучи преисполнен благодарности, обещал назначить меня худруком одного из видных столичных театров.
Так что — каким бы ни было правительство, чей предметный состав не имеет значения, — мы, бог даст, еще поживем.
Путин, Путин, Путин и Собчак
Мои многочисленные, как песчинки в Аравийской пустыне, друзья по отечественной оппозиции долгое время объясняли мне, что не стоит Белковскому выступать перед большими скоплениями людей. По трем научно обоснованным причинам: а) я не выговариваю букву «р»; б) я еврей; в) мальчик некрасив. И потому большие скопления русских людей будут уязвлены самим моим желанием что-то им сказать.
Я, конечно, огрызался как мог. Пытался напомнить оппозиционным друзьям, что два весьма влиятельных российских политика XX века — В. И. Ленин и А. Д. Сахаров — тоже не выговаривали букву «р». И по этому поводу не комплексовали. Что лучше не выговаривать одну букву, чем, по известному анекдоту про чукчу (послушайте, не является ли прямое использование этого прославленного этнонима проявлением неполиткорректности?), угадать все буквы и не суметь назвать слово (а именно этим, в сущности, занимается наша оппозиция после Болотной площади и проспекта Сахарова). Что ссылка на мое еврейство есть полуправда, т. к. по отцу я не еврей, а еврей только по жизни, как один из лучших ораторов современной РФ В. В. Жириновский. Но в целом, несмотря на отдельные аргументы, я с позицией друзей соглашался. Ибо, как говорит одна моя знакомая, «картавость — это твой самый маленький дефект».
Впрочем, отринем стихийный, как народные протесты, нарциссизм и перейдем к делу. Произошло нечто странное. Я неожиданно похудел на 15 кг и методом рефлексии пришел к выводу, что настал мой звездный час. Если и когда я поправлюсь обратно, широкие народные массы меня уже точно не примут. Потому я отправился в лагерь «Оккупай-Арбат» (у памятника Булату Окуджаве) и прочитал там две публичные лекции.
И что же я увидел? Что собравшиеся — простые, недорогие россияне, зачастую не москвичи, во-первых, хорошо понимают, что я им говорю, во-вторых, искренне хотят политических перемен. Не потому, что у них сломалась последняя стиральная машина, купленная на потребительский кредит в благословенные путинские годы. А просто и только потому, что надоело быть быдлом. А хочется быть — европейцами. То есть людьми, которые уважают себя, свое государство и уважаемы своим государством, им же принадлежащим.
За последние месяцы был мною вычленен из муторного потока реальности еще один интересный феномен. Дорогие россияне, т. е. крупные капиталисты и приравненные к ним лица, вдруг проявили интерес к финансированию оппозиции и некоторых протестных проектов. Еще год назад при попытке заговорить с ними на эту тему они стремительно удалялись в комнату отдыха, попросив секретаря вызвать Скорую психиатрическую помощь (телефон 06, если кто не знает). Сегодня они сами нередко выходят на связь и всерьез спрашивают: а что бы такое оппозиционное поддержать? А то уже, мол, достал режим, который отчетливо, как пресловутый Колобок, катится в коррупционную и вообще неуправляемую пропасть.
Что все это значит? Что в стране назрели реальные перемены; что неуклонно растет и ширится перестройка-2 (впервые предсказанная вовсе не Центром стратегических разработок, как ошибочно полагает прогрессивная общественность, а газетой «МК» при помощи мини-пророка С. Белковского); что в обществе есть говорящий запрос на подлинную, неиллюзорную оппозицию.
В общем, как говорил в некоторых аналогичных случаях Б. А. Березовский, «ситуация динамичная, надо действовать». (Это утверждение нельзя считать призывом к насильственной смене несуществующего строя?) И вся наличная в РФ оппозиция действует. Так же, как и привыкла. Она всемерно укрепляет свою прочную, как гора Эверест, и древнюю, как Гомер, репутацию полного трэша, отстоя и неадеквата.
С одной стороны, есть системная оппозиция в составе КПРФ, ЛДПР и в некотором роде «Справедливой России». Эта часть противников режима ничего не видит и не слышит, поскольку полностью сконцентрирована на сакральном акте молитвенного сидения в Государственной думе. Точнее, молитвенного стояния на коленях перед В. В. Путиным. Молятся они за Путина же. Потому, если, не дай бог, с нынешним президентом что-нибудь непредвиденное случится — и он удалится под сень струй, устроив себе отпуск с привкусом восковых фигур, уже нельзя будет говорить, что Путин никогда не уйдет. А значит, придется все бросить и начать бороться за реальную власть, чего системные оппозиционеры не любят, не умеют, а главное — категорически не хотят.