Черная Орхидея
Шрифт:
Я стал протискиваться внутрь, Расс придержал меня за руку.
— Мисс Стинсон, мы по поводу Лиз Шорт и Чарли Айсслера. Или вы нам все расскажете здесь или в женской тюрьме.
Салли Стинсон запахнула халат и сказала:
— Послушайте, я уже рассказала все тому парню. — Она запнулась и обхватила себя руками. Она была похожа на красивую бабенку, столкнувшуюся нос к носу с чудовищем из тех старых фильмов ужасов. Я прекрасно знал, кто был ее чудовищем.
— Мы к нему не относимся. Просто хотим поговорить с вами о Бетти
Салли осторожно спросила:
— А он не узнает?
Расс одарил ее своей улыбкой священника и солгал:
— Нет, это строго между нами.
Салли отошла в сторону. Расс и я зашли в типичную комнату для свиданий — дешевая мебель, голые стены, стоящие наготове чемоданы, чтобы можно было в любой момент смыться. Салли закрыла дверь на замок. Я спросил:
— А кто тот парень, о котором мы говорим, мисс Стинсон?
Расс поправил узел на галстуке, я замолк. Салли показала пальцем на кровать.
— Давайте только по-быстрому. Ворошить старые неприятности — против моих принципов.
Я сел, в нескольких дюймах от меня выскочила пружина матраса. Расс устроился в кресле и вытащил блокнот; Салли присела на краешек чемодана, спиной к стене, лицом к двери, словно готовая в любой момент сорваться с места (как бывалая беглянка). Она начала с самой повторяемой во время допроса по этому делу первой фразы:
— Я не знаю, кто ее убил.
— Ну что ж, хорошо, но давайте начнем с самого начала. Когда вы познакомились с Лиз Шорт? — спросил Расс.
Салли почесала прыщик на груди.
— Прошлым летом. Может быть, в июне.
— Где?
— В баре «Йоркшир Хауз Грилл», в центре. Я уже собиралась уходить, но ждала... Чарли. Лиз в это время охмуряла какого-то богатенького старикашку. Она прямо наседала на него. Своим напором его и спугнула. Затем у нас завязался разговор, и вскоре подошел Чарли.
Я спросил:
— И что потом?
— Потом мы обнаружили, что у нас много общего. Лиз сказала, что она на мели и Чарли предложил ей заработать двадцатку, она согласилась. Он послал нас поработать на пару в гостиницу «Мэйфлауэр», где проходил съезд торговцев текстилем.
— И?
— И Лиз была бесподобна. Хотите подробности, дождитесь моих мемуаров. Скажу лишь одно: уж насколько я мастер притворяться, но Лиз меня и в этом переплюнула. У нее был, правда, свой бзик — любила делать это в чулках. Но делала она это просто виртуозно — хоть вручай премию киноакадемии.
Мне вспомнился порнофильм и странный надрез на правом бедре Бетти.
— Вы не знаете, снималась ли Лиз в каких-нибудь порнофильмах?
Салли покачала головой.
— Нет, но если бы снималась — ей бы не было равных.
— Вы знаете человека по имени Валтер Дюк Веллингтон?
— Нет.
— Линда Мартин?
— Аналогично.
В разговор вступил Расе:
— Вы еще работали с Лиз?
Салли ответила:
— Четыре или пять раз, прошлым летом. В гостиницах.
— Помните какие-нибудь имена? Организации?
Она засмеялась и снова почесала ложбинку на груди.
— Мистер полицейский, моя первая заповедь — закрой глаза и попытайся все забыть. Я ее исправно соблюдаю.
— Не была ли одной из гостиниц «Билтмор»?
— Нет. «Мэйфлауэр», «Хациенда Хауз». Возможно, «Рексфорд».
— Были у Лиз какие-нибудь клиенты со странностями? Которые обходились с ней грубо?
Салли присвистнула:
— Они все просто тащились, потому что она все так натурально изображала.
Мне не терпелось перейти в Фогелю, и я сменил тему.
— Расскажите о ваших отношениях с Чарли Айсслером. Вы знаете, что он сознался в убийстве Орхидеи?
— Сначала не знала. Потом... в общем, я не удивилась, когда услышала об этом. У Чарли есть своего рода мания сознаваться в том, чего он не совершал. Если, допустим, убили проститутку и об этом написали в газетах, можно на какое-то время попрощаться с Чарли и готовить йод к его возвращению, потому что он очень старался сделать так, чтобы в участке его как следует отдубасили.
Расс спросил:
— Как вы думаете, почему он так поступает?
— Как насчет угрызений совести?
— А как насчет этого: сначала вы расскажете о том, где были с десятого по пятнадцатое января, а потом о том человеке, которого мы все не любим.
— Как будто у меня есть выбор.
— Есть. Или вы расскажете все нам, или надзирательнице в камере.
Расс резко поправил свой галстук.
— Помните, где вы были в те дни, мисс Стинсон?
Салли, достав из кармана сигареты и спички, закурила.
— Все, кто знал Лиз, помнят, где они были в те дни. Это как в то время, когда умер Рузвельт. Жалеешь, что не можешь вернуться назад и все изменить.
Я хотел было извиниться за свою нетактичность, но Расс меня опередил:
— Мой напарник не хотел вас обидеть, просто это для него больная тема.
Его замечание сработало. Салли Стинсон бросила сигарету на пол и, затушив ее голой ногой, погладила стоявшие рядом чемоданы.
— Вы за порог — и я следом. Хорошо, так и быть, расскажу только вам, но никому больше — ни прокурорам, ни присяжным, ни другим полицейским. Вы — за порог, и Салли туда же.
Расс кивнул:
— Договорились.
На ее лице появился румянец, который вместе со злым блеском в глазах делал ее моложе лет на десять.
— Десятого, в пятницу, мне в гостиницу позвонили. Какой-то парень, представившийся другом Чарли, сказал, что хочет снять меня для своего дружка-девственника. На два дня в «Билтморе» за сто пятьдесят. Я ему сказала, что уже давно не видела Чарли и что, вообще, откуда у него мой номер? Он сказал, что это не мое дело и что я должна встретиться с ним и его дружком на следующий день в полдень возле «Билтмора».