Чёрная орхидея
Шрифт:
Зловещая ухмылка до сих пор хранится на его лице. Как только я умолкаю, Маркус закрывает папку и отшвыривает её в сторону, брезгливо поморщившись. Ещё с добрую минуту он гипнотизирует меня придирчивым взором, пробирающим насквозь, а после нажимает кнопку, опускающую перегородку между нами и водителем.
– В отель.
Сидящий за рулём слегка оборачивается в нашу сторону, понятливо кивнув.
– Что сказать пилоту? – уточняет услужливо.
Брюнет вновь одаривает мою персону долгим оценивающим взглядом.
– Точное время скажу чуть позже. Но сегодня мы уже никуда
Водитель снова кивает. Перегородка между нами возвращается в прежнее положение. А я терзаюсь новыми предположениями о том, что же пошло не так, раз Маркус Грин вынужден изменить свои планы на ближайшее будущее. Судя по всему, после аукциона прежде он был намерен покинуть Италию.
– На что только не пойдёшь ради близких и родных… Даже продашь тело и душу первому попавшемуся, – роняет как бы невзначай мужчина.
На меня он больше не смотрит. Демонстративно разглядывает мелькающие за окном огни вечернего города. И, поскольку приказа отвечать не было, я тоже делаю вид, будто бы то прошло мимо меня. Да и… англичанин всё равно прав. Отчасти. Потому что этот самый социопат может говорить и делать что угодно, но мою душу он точно не получит!
Глава 2
Лимузин останавливается в узеньком переулочке. Рядом – один из дорогущих отелей Рима. Со стороны, которой пользуется служба доставки. В такое время, естественно, нет никакого персонала, за исключением одного дежурного охранника. Но и тот поворачивается спиной, стоит только водителю Грина показаться на улице и переброситься с ним парой фраз.
Маркус покидает салон первым. И терпеливо ждёт, пока я сделаю то же самое.
Скорее всего, моё нервное напряжение потихоньку отступает, потому что, как только босые ступни касаются влажного асфальта, слишком отчётливо чувствую, насколько же на улице прохладно. Когда я покидала элитный закрытый клуб для социопатов-богачей, совсем позабыла о том, насколько же неподобающе я одета для ранней осени.
Очевидно, мой спутник думает о том же самом, потому что взор цвета тёмный ультрамарин наполняется неодобрением.
– Застегнись, – произносит брюнет, приблизившись ко мне вплотную.
Едва успеваю справиться с выполнением обозначенного, потому что пальцы будто одеревенели, а в следующую секунду и вовсе перестаю дышать. Мир перед глазами начинает кружиться… Маркус Грин берёт меня на руки.
Моментально становится душно. Открываю рот, но способность втянуть в себя хоть каплю воздуха так и не возвращается. Не столько от самого жеста англичанина, сколько из-за исходящего жара от мужчины… И осознания, что мне не так уж и противна эта близость, как предполагалось поначалу.
– Не хочу, чтобы моя дорогая игрушка испортилась раньше, чем я надумаю сам её сломать, – поясняет он на мой ошеломлённый взгляд.
Мимолётное оцепенение растворяется в один миг. Теперь я снова помню, где я и с кем именно нахожусь. А главное – по какой причине.
Прикрываю глаза и вдыхаю как можно глубже и плавнее, стараясь изобразить на лице покорность и смирение. Концентрируюсь на собственном дыхании следующие минуты, пока брюнет заходит в здание отеля, а затем идёт длинными безлюдными коридорами и преодолевает несколько сотен ступеней, прежде чем мы оказываемся на верхнем этаже. Там всего четыре номера. И парочка пожилых людей, провожающих нас заинтересованными взглядами. Впрочем, если я и задумалась на краткий миг о представшей перед их глазами картине, то Маркус остался полностью равнодушен к присутствию посторонних.
Самой стоять мне позволено лишь после того, как за нами закрывается дверь арендованных апартаментов. Судя по тому, что брюнет воспользовался ключ-картой, которую достал из кармана пиджака на мне, – он уже был здесь до аукциона.
Внутри – гостиная, две спальни, санузел и открытая терраса, утопающая в зелени. Каждая из дверей смежных помещений распахнута настежь, поэтому среди интерьера, выполненного в духе французской классики, могу сориентироваться без труда.
– Всё то, чему тебя обучала Карла… – нарушает долгое молчание Маркус, отходя от меня. – Забудь это. И прекрати прикидываться дрожащей ланью. Меня это бесит, – слегка морщится, прежде чем отвернуться.
Очевидно, он имеет в виду ту итальянку, которая занималась подготовкой всех девушек перед аукционом. Всё-таки ни в школе, ни в университете нам никто не рассказывал о том, как следует вести себя покорной рабыне, готовой ублажить своего жестокого хозяина при первой необходимости.
– Хорошо, – отзываюсь тихонько.
Мужчина останавливается в зоне бара и берёт один из перевернутых стаканов, наполняя его янтарной жидкостью из графина.
– Хорошо? – насмешливо приподнимает бровь, делая первый глоток алкоголя.
Смотрит на меня с такой заинтересованностью, что я окончательно теряюсь.
Какой-то неправильный социопат мне достался… Хотя в том, где грань правильности у этих психов, я тоже не уверена.
– Если ещё не поняла, я довольно занятой человек, – продолжает Маркус, после того, как усаживается на высокий табурет и залпом допивает напиток из стакана. – И у меня совершенно нет времени на всю эту подчиняющую дребедень, касательно той части, как и при каких условиях тебе существовать отдельно от моей спальни в течение ближайших пяти лет, – переводит тоскливый взгляд на гранённое стекло в своей руке, демонстративно изучая опустевшую посудину, – поэтому я буду очень признателен, если ты прекратишь стоять там как безвольная кукла. Самостоятельно. Без моих распоряжений.
Мне два раза повторять не надо. Правда, куда себя девать, после того как преодолеваю гостиную и подхожу ближе к мужчине, я тоже пока не определилась, поэтому останавливаюсь в паре шагов от него, ожидая дальнейшего. А на губах англичанина появляется новая жёсткая ухмылка.
– Ближе, – возвращает внимание к моей персоне, сканируя очередным пронизывающим тяжёлым взором с головы до ног. – Подойди ближе.
Он отставляет стакан в сторону, пока я выполняю сказанное. Часть моего бедра касается его коленей, и я считаю это более чем достаточным, поэтому замираю, внутренне молясь о том, чтобы столь же стойко, как прежде, вытерпеть и всё то, что будет вскоре.