Черная пасть
Шрифт:
— Расскажешь, что видел, что за золотом идем в Черную Пасть, да скажешь, чем вооружен отряд. А скажи-ка, чем он вооружен?
У Чимита заблестели глаза.
— Отряд в полтораста сабель из трех конных взводов, в каждом взводе по три ручных пулемета!..
— Ишь ты! Да тебя в разведку можно посылать! Но это я так, может, пригодится Кехе. Конь оседланный будет пастись, в суме переметной еда будет.
ТУМАН НА БЕРЕГУ ОЗЕРА
Когда Самойлов открыл глаза, то зрелище представилось более чем странное: на темных кронах деревьев висит белый вязкий туман, а ниже, над самой землей, светло и чисто — похоже, что необъятно огромная белая масса стоит на темных стволах, как на ногах. Из тумана между стволами виднеются отсыревшая палатка Джекобса,
Самойлов не отказал себе в удовольствии предаться давней привычке — проснувшись, полежать с полузакрытыми глазами. Раньше, в далекие юношеские годы, любил помечтать. Было о чем! Единственный, любимый сын баргузинского купца-золотопромышленника, ворочавшего миллионами, мог помечтать о многом — ему ведь и доступно было многое! Очень не любил одно-единственное вторжение в эти минуты, производившееся с ведома и с повеления отца: в двери возникал безукоризненный пробор учителя, и звучала английская фраза — каждое утро новая. Считалось, что фраза, услышанная на свежую голову, запоминается на всю жизнь. Нанял отец англичанина, когда Геннадию было около четырех лет. Позже он вспоминал об этом учителе с благодарностью: он так говорил по-английски, что приводил в изумление преподавателей гимназии. А когда она была окончена, отец смело отправил единственного наследника в Америку, в Калифорнию, где была отлично поставлена подготовка горняков-инженеров. Отец вынашивал мечту: его миллионы — база, фундамент под здание, которое будет возведено наследником, получившим образование в стране безграничного предпринимательства. Чтобы он набрался опыта на черновой инженерной работе, отец назначил сына управляющим глухого таежного прииска Черная Пасть. В то же время поручил обследование новых месторождений. Разъезжая по таежным глухоманям, молодой Самойлов убедился, что старательская добыча россыпного золота кончается, она должна в конце концов уступить разработке коренных месторождений — рудного золота. А это невозможно без машин. Завозить их — нужны дороги, на телегах не завезешь! Никакому миллионеру не поднять строительство железной дороги. Так что мечты Геннадия об освоении всего этого богатейшего края напоминали стремление укусить собственный локоть. Правительство России бессильно что-либо предпринять, казна пуста. Самойлов-младший понял: не потому появляются все новые и новые иностранные фамилии на небосклоне русской промышленности, что собственные владельцы заводов и фабрик, шахт и рудников плохи или слабы. Нет, это идет расплата по векселям за гигантские займы. Это необратимо. Раз так — надо самим активно привлекать иностранный капитал к богатствам Сибири. Американцы давно принюхиваются. У Вудро Вильсона большие интересы в Красноярске. Две мощные компании живо интересуются районом Байкала. Американцы умеют смело вкладывать огромные капиталы в освоение самых диких мест. К часу, когда хлынут доллары в Сибирь, компания «Самойлов и сын» должна быть готова...
В это самое время до слуха Самойлова дошли необычные звуки. Они разогнали мысли подобно тому, как близкий выстрел заставляет исчезнуть в мгновение ока стадо мирно пасущихся степных косуль. Если бы сказали, что идет разъяренный бык, то это могло быть правдой, но только наполовину: бык не может в трубный рев ввертывать английские ругательства! Самойлов едва успел вскочить на ноги и оказался лицом к лицу с Джекобсом.
— Кар-рамба! — выкрикнул Джекобс свое словечко, бог знает где подхваченное и употребляемое, когда ярость внутри нарастает, а запас ругательств иссяк. — Можете сказать, черт бы вас побрал, где этот дикарский мальчишка?
— Позвольте, в чем дело? С чего это вздумали орать на меня?
— Я хочу знать, куда девался сын проводника? Я не только буду кричать на вас, а заставлю понюхать вот это!
И перед носом Самойлова оказался громадный кулак. Наследник баргузинского миллионера успел заметить, что у майора ужасно костлявый кулак — сильный удар обязательно искровянит лицо. Он почувствовал, как в голову хлынула волна ярости. Почти не помня себя, схватил длинную руку Джекобса и с силой рванул, употребив прием джиу-джитсу. Не ожидавший ничего такого, Джекобс был вынужден со стоном повернуться на сто восемьдесят градусов, спасая от жуткой боли плечевой сустав. Но от этого маневра боль не прошла, а даже усилилась, и майор взвыл.
— Что вы делаете? Больно же! — закричал Джекобс. — Отпустите!
— Больно? Очень может быть, — бывает больнее!.. — голос Самойлова звучал спокойно и ровно. — Вы сильно ошиблись — это у себя самого должны спросить, куда девался мальчишка. И больше прошу никогда не пускать в ход кулаки — это опасно будет для вас. Вы можете увидеть, на что способен русский интеллигент. Так что стойте смирно! Бадма, ко мне! Быстро!
Появившийся в ту же минуту проводник удивленно смотрел на майора, побледневшего и потного, нервно растиравшего плечо.
— Куда девался сын? — заорал Джекобс. — Ни его, ни коня нет в лагере!
Когда Самойлов перевел, обычно невозмутимое лицо Бадмы стало неузнаваемым. Глаза расширились, он медленно выпрямился и сжал кулаки.
— Мы не любим, когда так шутят! — выговорил он. — Вчера вы приказали Чимиту быть с вами, а сегодня требуете с отца!.. Пускай этот хороший господин ответит: что сделал с мальчиком?
Джекобс невольно попятился. Затем вопросительно взглянул на Самойлова.
— Передайте ему, что мальчика не видел с вечера! Помню, он ложился спать недалеко от моей палатки... Черт знает что, мистер Самойлов. Я кажется, оправдываюсь?! Кар-рамба!
Самойлов только сейчас начал соображать, что случилось.
— Скажите, — понизив голос, обратился он к Джекобсу, — может, вы мальчишку обидели чем? ударили? обругали?
— Да клянусь богом! — закричал майор. — Со вчерашнего вечера в глаза не видал! Передайте, мистер Самойлов: исчезновение мальчика меня сильно огорчило, я к этому не имею никакого отношения.
Майор дождался, когда проводник ушел, скаля зубы, прорычал Самойлову:
— Смотрите за ним в оба! — и крикнул яростно: — Вестовой! В палатку вбежал толстый круглолицый солдат.
— Слушай, Окорок Пенсильванский! Отныне со своим приятелем коноводом будешь следить за каждым шагом проводника! Понял?
Вестовой щелкнул каблуками, вытянулся, дрогнул жирным подбородком.
РОДНОЙ ПЛЕМЯННИК ГРУМ-ГРЖМАЙЛО
Сколько может скакать без останова конь? На ипподромах скакун пробежит два круга — и весь в мыле. Видимо, нельзя винить в этом прославленных скакунов — их и учили весь запас сил расходовать, пуская в наивысшую скорость, за какие-нибудь минуты. Конь монгольской породы — низкорослый, гривастый, с косматыми ногами — на такое не способен, его обгонит любой скакун. Но он может проскакать своим махом не минуты, не часы, а весь день! На таких конях несли службу бурятские казаки. На таком коне скакал Чимит, направляясь в Устье к Иннокентию Бутырину.
Мягко и приятно сидеть на идущем махом скакуне — только покачивается, плавно и ритмично, спина лошади. Это — совсем не то, что на рысаке, когда приходится в такт приподниматься на стременах и делать это умело, строго сообразно, иначе набьешь коню спину, а себе то место, где кончается позвоночник.
Чимиту надо побыстрее добраться до Устья — дядя Иннокентий может уйти на промысел, в это время омуль идет на нерест, и все устьинские рыбаки уходят. Скоро Мокрый Спас. Вот с этого праздника и начинается в реках черт знает что. Рыбу ловят чем могут — и сетями, и громадными сетевыми черпалками, и острогой.
Дядя Иннокентий Бутырин — родом из соседней станицы, где русские казаки живут. Не поладил со станичным атаманом, подался на Байкал, когда Чимиту было три года. И живет с тех пор на берегу моря, рыбаком заделался. В иные годы к нему ездит отец — они на японской вместе бедовали, — наловят омулей и продадут в городе. Не ахти какие деньги выручат, но все же... Как-то раз приезжал в Доодо Боролдой дядя Иннокентий, привез вкусных петушков конфетных да пряничных лошадок. Очень пожалел, что Чимит не учится, нету в станице школы. Дядя Иннокентий и отец тогда о чем-то долго говорили вполголоса. На столе стояла четверть водки. Тогда Чимит никак не мог взять в толк: как из белого-белого молока получается водка — чистая и прозрачная, как вода из колодца? И почему бутыль называют четвертной, четвертью? Потом узнал — ведрами меряли водку, а четверть — четвертая часть ведра. В русской станице такую бутыль называют гусаком. Когда казаки на скачках войдут в раж, часто слышится, как кричат: