Шрифт:
Кухонный нож вспорол обивку входной двери. Выполненные под золото струнки, обтягивающие темно-коричневый материал, жалобно взвизгнули.
— Убирайтесь вон! — Лена Кондратьева вошла в состояние невменяемости и явно намеревалась разделаться с осточертевшими соседями раз и навсегда. Толстозадые Куликовы так нагло хлопают дверью, когда покидают свое стойло. У них настолько громкий звонок, что его дребезжание слышно даже в ее спальне. А сейчас они решили окончательно извести свою молодую очаровательную соседку и стали жарить лук на вонючем
Куликов взглянул на супругу.
— Что она там делает?
— Портит нам дверь, — ответила пышнотелая подруга жизни. — Надо опять вызывать «Скорую» и милицию. Иначе эта стерва будет бесноваться там весь день.
— Что?! Притихли?! Сейчас я расковыряю вашу нору и достану вас оттуда!
— Не смотри на меня так, — Геннадий Евгеньевич подтянул спадающие штаны на тонкой резиночке. — Я в коридор не выйду. Можешь полюбоваться сама, у нее в руках тесак.
Куликова в былые года отличалась наглостью в очередях, а теперь блистала этим же качеством, торгуя на рынке, но поднести око к дверному «глазку» она не решилась бы и за пятьсот долларов, правда, за тысячу уже рискнула бы. Поскольку у лысого, словно бильярдный шар, Генюси не было и сотни, она предпочла не подставляться.
— С ума сошел! Хочешь, чтобы я без глаза осталась? Говорила же, надо ставить стальную дверь.
— Хватит издеваться надо мной! — выкрикнула Кондратьева.
Треск кожзаменителя известил о продолжении глобальных разрушений.
Куликов сорвался с места и бросился к телефону.
Июль. Прохладный ветерок щекочет лицо. Гуляет в волосах. То и дело предпринимает попытки забраться под мини. Напористый и нежный мальчишка. Я чуть раздвигаю ноги, и он принимается облизывать мои бедра. Смелости ему не занимать. Он потихоньку заводит меня, обволакивая тело фривольными ласками. Я отгоняю от себя мысль о соитии с ветром и советую ему найти себе нежную, гибкую подругу, способную приласкать и принять его. Очень жаль, но люди не способны заниматься любовью с перепадами давления в атмосфере.
Уютная кафешка выползла из магазинной норки и расплескалась куполами зонтиков на Немецкой. Приятно сидеть в тени, посасывать колу и просматривать свеженький журнал мод. Прошло уже два часа с того момента, как я отправила себя в краткосрочный отпуск. НЕТ РАБОТЕ! ХВАТИТ НАПРЯГАТЬ МОЗГИ И МУСКУЛЫ! ДА ЗДРАВСТВУЕТ МЯТАЯ ОДЕЖДА И НЕУМЫТАЯ ФИЗИОНОМИЯ!
— У вас свободно?
Две женщины чуть постарше меня. Я огляделась по сторонам. Парочка скучающих стульев стоит только рядом с моим столиком.
— Да, пожалуйста.
Прощай, независимость. Пойду-ка я отсюда.
Передо мной еще полстакана коричневой газировки. Допью обязательно.
Сижу, жую соломинку, листаю журнал, а сама уши развесила.
— …Какой-то кошмар. Третий день слезы, приходит вся расстроенная, уставшая, постоянно ревет.
— А мой губу дует. Не может признаться, что потерял. Стоит, глаза навыкате. Спросишь: «Где паровозик?» Не сходя с места, начинает реветь.
— Сегодня пойдем, надо поговорить с воспитательницей. Каждый день терять по кукле, это никаких денег не хватит.
Я глянула из-за журнала.
Хороший макияж. Упакованы. Одна — высокая, очень худая брюнетка, обладающая шикарным шнобелем с горбинкой. Вторая — светленькая, сероглазая очаровашка. Даже когда сидит, на полголовы ниже подруги. Обе производят впечатление общительных и уравновешенных особ.
— Извините, что вмешиваюсь, — пролепетала я, — видимо, вам придется провести следствие.
— Мы скоро с ума сойдем с этими детьми, — пожаловалась маленькая, охотно принимая меня в круг любителей почесать языком.
— Точнее, это нас сведут с ума, — поправила подругу черненькая. — А то, что без следствия не обойдется, это точно, — уверенно заявила она. — Где бы только найти подходящего следователя?
Я хорошо помнила, что в отпуске до понедельника. До понедельника я в отпуске, в отпуске я до… Да ладно.
— Я частный детектив.
— Правда?! — Маленькая так и подпрыгнула. — Как интересно!
— И чем вы занимаетесь? — Более сдержанная «тетя лошадь» не спешила выражать свой восторг.
— Всем, что представляет хоть какой-нибудь интерес.
— Следите за неверными супругами, да? — На мордашке светленькой неподдельное любопытство.
Я картинно закатила глаза.
— Встречается и такое.
— Может быть, вы оставите свои координаты, вдруг это безобразие не прекратится, — попросила высокая.
— Почему бы и нет, — я отдала визитку.
— Пропажа кукол вроде бы мелочь, но игрушки, между прочим, недешевые.
— Не боитесь избаловать детей?
— Они еще маленькие, — снисходительно поведала мне светленькая. — Пусть хоть в детстве у них будет все.
Я не стала затягивать разговор, надеясь, что не зря вторглась в этот диалог, и, распрощавшись на скорую руку, побрела искать неведомый мне доселе сорт мороженого.
Прошло всего два дня, и на пороге моей квартиры стояли с растерянным видом те самые дамы, которые не так давно подсели ко мне за столик.
— Проходите, — пригласила я посетительниц пройти, радуясь, что не поленилась еще утром навести порядок. Не придется краснеть за раздрай.
— Как мило, — пропела маленькая.
— Это Катя Калинина, а я Света Уварова, — черноволосая взяла на себя роль официального контактера.
— Таня, — в визитке было мое имя, но я предпочла представиться лично. — Чаю?
Обе живо согласились.
Я с подносом в руках застала их за рассматриванием моей далеко не дешевой посуды и заметила им, что большая часть — китайский фарфор.
Дамы поблагодарили за угощение и уселись в кресла.
Уварова, высокая женщина с неладно притороченными к телу конечностями, чем-то напоминала богомола. Из-за чрезмерной худобы она, видимо, постоянно носила юбки ниже колен и блузки с длинными рукавами, что, впрочем, не превращало ее в красавицу. Близко посаженные глаза и большой, увенчанный горбинкой нос также не прибавляли баллов ее внешнему облику. Говорила она резко и четко, словно офицер из роты почетного караула, порою даже казалось, что в комнате присутствует мужчина.