Черная смерть
Шрифт:
Площадь все больше и больше заполнялась людьми, здесь собралась и молодежь, одетая по-городскому с претензией следовать моде, и разновозрастные женщин в длинных юбках, цветастых платках. Особняком стояли пожилые мужчины, здесь, в Чечне, и на Кавказе в целом старцы — особая категория, их уважают за возраст, за житейскую мудрость. Недаром совет старейшин считается одной из наиболее авторитетных структур. Пожилые мужчины в папахах из серебристого каракуля, многие тяжело опирались на трости, они ближе всех находились к наскоро сколоченной трибуне, покрытой, как в старые советские времена, кумачом. Им предоставлялось право выслушай что будут говорить будущие народные избранники, и только они имели право ответить кандидату. Кроме гражданского населения, появились и предстатели силовых структур, сперва подъехали две легковые машины («УАЗ» и «Жигули») из райотдела милиции, чуть (ниже на краю площади остановился «Урал-375», из кузова которого густо посыпались солдаты Грозненской комендатуры, в полной боевой экипировке. Под руководством молодого офицера они рассыпались по периметру, создав редкое оцепление.
— Внимание, — в наушнике Стрелка зазвучал голос координатора, — всем рептилиям. Аспид нейтрализует снайпера. Питон и Анаконда «работают» гранников, после переключаются на джип с «ОМОНом». Работать самостоятельно, тридцатисекундная готовность. — Рация отключилась, в следующий раз должны были докладывать снайперы после выполнения приказа.
— Время пошло, — произнес Инок, плотнее прижимая к лицу наглазники окуляров бинокля. Это был психологический жест, скрывающий нервное напряжение перед ответственным заданием, корректировкой огня снайпера.
Совместив перекрестие прицела на округлом выступе под маскировочным чехлом, Виктор, как его учили инструктора, сделал два глубоких вдоха, потом выдохнул, задержал дыхание и плавно потянул спусковой спуск. Автомат привычно ткнул его в плечо, потом еще раз.
— Контрольный, — одними губами прошептал Инок, и только после третьей пули, продырявившей маскировочную ткань, Савченко перевел дух и доложил координатору:
— Аспид работу закончил.
— Питон, Уж, Анаконда работу закончили, — почти одновременно, вслед за Стрелком, доложили другие снайперы.
— Ясно, — ответил координатор. — Работать по джипу.
Этот приказ не касался Виктора, дистанция для прикольного огня его «АКМа» была запредельной, а потому не могла быть эффективной. Поэтому ему отводилась роль лишь пассивного наблюдателя. Оптика мгновенно приблизила место, указанное одним из снайперов, с высоты седьмого этажа двор позади площади оказался как на ладони.
Хорошо просматривалась небольшая ровная площадка, отгороженная от площади высоким забором из белого силикатного кирпича, в двадцати метрах от которой застыл открытый английский вездеход «Лендровер». За спиной водителя была установлена массивная стальная тумба, на которой крепилась турель с крупнокалиберным пулеметом. В машине оказалось трое мужчин, водитель сидел за рулем, а за ним устроился пулеметчик и второй номер. Еще двое чеченцев, вооруженные «АК-74» с подствольными гранатометами, находились чуть поодаль. Один из них держал в руках бухту с кабелем и небольшой аккумулятор с оголенными проводами возле клемм. Черная змея кабеля тянулась от кирпичного забора, и не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться — сперва направленным взрывом снесут ограду, создав сектор для открытого огня, а затем… Впрочем, никакого потом не произошло. Через мгновение четверо боевиков беззвучно повалились на землю, как будто бездушным марионеткам перерезали поддерживающие их нити. В живых остался только водитель, но и он ненадолго пережил своих спутников. Успел лишь в недоумении дернуть головой, как на лобовом стекле «Лендровера» появилось несколько отверстий, от которых лучами разбежались ломаные линии трещин. Тело водителя завалилось на соседнее сиденье.
— Джип готов, — доложил за всех Данила.
— Продолжать наблюдение за секторами, — приказал координатор. — В случае обнаружения угрозы — открывать самостоятельный огонь на поражение.
Виктор снова развернул ствол автомата, проверяя, как там его «подшефный». Винтовка лежала, опрокинутая на бок, из-под камуфляжного чехла выглядывала человеческая кисть. Скрюченные пальцы, судорожно впившиеся в жесткий бетон. Там, где раньше была обозначена голова ткань стала черной от пропитавшей ее крови. Как говорится, «пациент скорее мертв, чем жив».
Митинг продлился почти полтора часа, но никаких подозрительных действий никто из снайперов не заметил, наконец все закончилось, ораторы убыли так же неспешно, как и появились, растворились военные, милиция, будто их и не было. Потихоньку стал рассасываться народ.
— Всему серпентарию отбой, — прозвучала в наушнике новая команда координатора. — Возвращаемся на базу.
— Вот тебе и выезд на боевые, — сворачивая маскировочную накидку, удовлетворенно произнес Инок. — Двойная порция коньяка нам обеспечена, а, между прочим, кое-кто из тех, что больше всех возмущались, эту ночь преспокойно «давил массу» на аэродроме, пока за них другие отдувались.
— Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, — наставительно парировал Виктор, опуская в глубь кармана горсть отстрелянных гильз, которые не стоило здесь оставлять.
…Не такой поездки на родину ожидал Бахрам Джамбеков. После недавнего побоища в киноконцертном зале «Русь» он ожидал, что в Чечне с его приездом как минимум начнутся уличные бои. И в глубине души боялся, что засевшие в горах сепаратисты, узнав, что их бывший соратник прибыл в Чечню агитировать за федеральную власть, не остановятся ни перед чем, движимые только одной задачей — уничтожить ренегата. Хотя похороны родственников в его родовом селе прошли спокойно, так как свои его боготворили, как единственный шанс на безбедную жизнь, и не позволили бы чужим лишить их этого шанса. Но совсем другое ощущение было, когда Бахрам приехал в Грозный выступать на митинге. Он хорошо знал этот город и боялся его. Здесь каждый дом, каждый подъезд, каждое окно таили смерть и в любой момент могли продемонстрировать ее оскал. Выходя на трибуну перед многотысячной толпой, Джамбеков неожиданно подумал, что наступили его последние минуты: «Для Москвы я стал балластом, и они решили избавиться от меня руками самих чеченцев».
Обреченность ситуации неожиданно вывела его из ступора, голос крови, голос всего рода Джамбековых требовали от него принять свою смерть с достоинством. Опершись локтями на деревянную панель трибуны, Джамбеков заговорил со своим земляками ровным голосом. Говорил долго, о том, что было, и теперь это позор Ичкерии. Говорил, что есть и что теперь следует делать для прекращения войны, мужчины должны отказаться от оружия и взяться за мирный труд, чтобы в ближайшем будущем Чеченя стала мирной и процветающей. Все время своего монолога Бахрам Джамбеков ждал того рокового выстрела, после которого ему предстояло предстать перед Всевышним.
Речь его подошла к концу, потом закончился и митинг, но выстрел так и не прозвучал.
Неожиданно пришло прозрение: его народу не нужна его смерть.
— Салам алейкум, — поздоровался с Бахрамом крепкого телосложения чеченец с плоской шапочкой на макушке и тяжелым «стечкиным» в деревянной кобуре на поясе. Это был один из нукеров исполняющего обязанности президента Чечни Султана Курдюмова. — Уважаемый Бахрам Мусаевич, вас приглашает на обед Султан Джабраилович, — уважительно произнес молодой человек, приложив руку к груди. Это являлось знаком признания его авторитета, и негоже ему было отвечать на это отказом.
— Я с почтением приму приглашение, — ответил Джамбеков, также приложив раскрытую ладонь к груди.
Принимали Бахрама в личной резиденции Курдюмова отделанной с такой показной и вычурной восточной роскошью, что трудно было поверить, что за забором лежит разрушенная двумя войнами голодная республика.
Оба чеченца были из бывших, оба воевали против России в первую кампанию, оба с началом второй кампании перешли на сторону федеральных войск. Джамбекова, как человека, владевшего многими тайнами двух ичкерийских президентов, взяла под свою опеку ФСБ, питая надежду завладеть этими тайнами. Султан же остался в Чечне, на него «положили глаз» кремлевские царедворцы.