Черная тропа
Шрифт:
Капитан смутился:
— Признаться, нет.
— А между тем, если вникнуть, все становится до очевидности ясным. Я представляю себе картину убийства так: человек, замысливший преступление, идет рядом или почти рядом с лейтенантом. Конигин вооружен и достаточно силен физически, поэтому преступник не решается напасть на него открыто. Тогда, выбрав подходящий момент, он набрасывает на шею своей жертвы шнур. Слишком неловко, чтобы удушить сразу. Конигин рванулся и вырвал конец шнура из рук убийцы. Задыхаясь, он пытается раздвинуть петлю, сдавившую его шею. Одно короткое мгновение, на которое он остановился. Но его достаточно для убийцы. Выхватив из кобуры Конигина пистолет, подбежавший сзади преступник стреляет. Сделав по инерции шаг вперед, лейтенант упал, он еще хрипит в агонии. У преступника мелькает мысль, что рана не смертельна. Тогда он перевернул свою жертву вверх лицом и, «для уверенности», полоснул еще ножом по горлу... Это, конечно, лишь грубая схема, по ход событий, я убежден, был именно такой. Присмотритесь к следам, оставленным на земле, к примятостям травы.
— Но мог ли Конигин подпустить к себе незнакомого человека? Он был сама предусмотрительность и осторожность! — воскликнул капитан.
— Значит, что-то усыпило его бдительность.
— Или кто-то?
— Безусловно, мог быть и соучастник, который отвлек внимание лейтенанта.
— И, однако, все это очень странно. Ведь непонятны самые мотивы убийства. Ограбление? Нет! Все вещи Конигина целы, даже деньги сохранились. Документы на месте — он всегда носил их в правом внутреннем кармане кителя. Правда, исчез пистолет... но преступник мог бросить его где-нибудь дальше или просто механически сунуть в карман. Возьмем другой вариант — убийство из мести. Насколько я знаю, у Конигина не было личных врагов. По крайней мере, явных. Конечно, какой-нибудь преступник, которого он помог изобличить... Как вы считаете, не следует ли поинтересоваться всеми делами, которые вел Конигин?
— Наше дело найти убийцу, и надо прощупать все нити, могущие привести нас к цели. Однако слишком распылять внимание тоже не следует. Выберем сначала наиболее вероятные варианты... Знаете, что больше всего меня поражает? Такая деталь, как исчезновение оружия! Преступник мог совершить убийство именно с целью завладеть пистолетом... Как вы на это смотрите, капитан?
— Вполне реальное предположение... Но как доказать это фактами?
— Нужно извлечь пулю, и, если она окажется из пистолета Конигина... какой у него был пистолет, мы знаем!
— Понимаю! Это докажет, что преступник не имел своего огнестрельного оружия. Значит...
— Оно было ему крайне необходимо, и он решил приобрести его любыми средствами!.. А теперь направляйтесь в судебно-медицинскую экспертизу. Чем скорее мы будем иметь интересующие нас данные, тем лучше...
Полковник поднялся и подошел к убитому. Прищурив глаза, он еще раз внимательно осмотрел землю, на которой лежало тело лейтенанта, мысленно отмечая каждый мельчайший след, могущий стать полезным в раскрытии преступления. Капитан Васильев остановился немного поодаль. Невыразимая тоска сжимала его сердце. Он дружил с лейтенантом, и в его сознании до сих пор как-то не укладывалось, что Конигина нет в живых. «Нет, невозможно смириться, — мысленно говорил он себе, — нужно действовать, еще и еще искать!» Наклонившись, капитан начал шарить в траве и вдруг быстро вскочил на ноги.
— Товарищ полковник! — крикнул он возбужденно. — Интересная находка!..
Полковник увидел на его ладони женскую приколку для волос, очень нарядную, необычной формы безделушку.
— Смотрите, обронена недавно! Она не успела заржаветь или покрыться пылью. В приколке зажато два рыжих волоска.
— Да, очень ценная находка, — согласился полковник. — Она подтверждает мысль, что у преступника был соучастник, вернее, соучастница.
— Теперь понятно, почему Миша Конигин не принял мер предосторожности. Женщина обычно вызывает меньше подозрений.
— А не могла ли сопровождать лейтенанта какая-нибудь дама его сердца?
— Что вы! У Конигина молодая жена, он был хорошим семьянином, и до его женитьбы я не замечал за ним какого-нибудь донжуанства, хотя он очень нравился женщинам. Мы даже посмеивались, что некоторые его соблазняют, как Иосифа Прекрасного... Был даже случай... — Капитан оборвал фразу, оживленное лицо его застыло в мучительном напряжении, словно стремясь поймать какое-то ускользающее воспоминание. — Да, была одна рыженькая, она буквально преследовала Конигина! Ну, просто изнывала от любви к нему.
— Кто же такая? — заинтересовался полковник.
— Вы, может, помните смазливенькую девицу в буфете на вокзале? Феней ее зовут. Теперь она где-то в другом месте работает.
— К сожалению, стар, чтобы на смазливеньких девиц заглядываться... На всякий случай поинтересуйтесь этой Феней. И вообще, точно установите, когда отправился Конигин на выполнение задания, ехал ли он или шел, проверьте, кто его видел в последний раз и все прочее... Вечером доложите мне лично.
В столовой шахты № 3-бис сегодня было особенно шумно и многолюдно. Хотя спиртных напитков здесь не продавали, но пили почти за каждым столиком. По пути в столовую многие прихватывали в магазине бутылку, чтобы по случаю выдачи зарплаты «раздавить по маленькой».
Большинство посетителей уже изрядно подвыпили, и разговоры за столиками становились все громче, все оживленнее, а требования поскорее подать заказ — все нетерпеливее. Сплетаясь между собой, эти отдельные окрики, восклицания, непривычно громкие голоса наполняли зал тем особенным гулом, который можно сравнить только с шумом прибоя.
Капитан Васильев невольно остановился у порога, пораженный этой необычной для столовой обстановкой.
«Пожалуй, чтобы не выделяться, и мне надо было бы захватить с собой бутылочку», — подумал он и одернул синюю рабочую спецовку, так непривычно свободно облегающую тело.
Медленно продвигаясь меж столиков, Васильев прошел в глубину зала. Здесь тоже было тесно, но оставалось несколько незанятых стульев. Один из них стоял у стола, за которым сидели высокий плечистый парень и рыжеволосая худенькая девушка.
— Разрешите присесть? — спросил Васильев непринужденно.
Парень поднял на него мутные, посоловевшие глаза.
— Катись! — бросил он зло. — Не видишь, что сижу с девушкой? — Не обращая больше внимания на Васильева, он перегнулся через стол, пытаясь дотянуться до бутылки, которую девушка придвинула поближе к себе. Неловко взмахнув рукой, он осушил очередные «сто пятьдесят», тупо посмотрел на стакан и небрежно отодвинул его локтем.
— Совсем очумел, — сказала девушка и, подняв стакан, добавила уже сердито: — Мог бы, кажется, в такой день...
Ее дальнейших слов капитан не расслышал, так как рядом поднялась со своих мест шумная компания. Васильев присел на освободившийся стул неподалеку.
— Эх, Феня, Феня! — укоризненно выговорил тот. — Не понимаешь ты, что мне душу в вине утопить хочется. Этакое пережить! Петлей, а потом по горлу...
— Да не кричи ты, дурной! Об этом лучше молчать. И вспомнить-то страшно.