Черная вдова Клико
Шрифт:
Мне никто не открыл. Я отправилась к себе. Живу я с родителями, но, как только наступили теплые деньки, они обосновались на даче. Так что мне даже не с кем перемыть косточки соседям. Пришлось лечь спать, теряясь в догадках…
На следующий день Александра Петровская загрузила меня работой, как танкер нефтью. Куча писем из эфиопской ассоциации выпускников советских и российских вузов, которые я должна была переводить, рассылать по отделам, собирать на них ответы и опять переводить. Хотя эти эфиопы не хуже нас
Из-за этой Африки мне даже некогда было подумать о том, что творится у моих ближайших соседей. С утра я опять звонила в квартиру Тимофеевых, но не получила ответа. Неужели Артема тоже похитили? А если да, то кто-нибудь об этом знает? Телефон тети Кати в новой квартире наверняка где-нибудь записан у моей матушки, но сама матушка никак не сможет мне его продиктовать с грядки.
В обед я позвонила по телефону, который знаю. В спортивный клуб. Поинтересовалась судьбой сумки и Лары. Оставалась надежда, что моя соседка вернулась-таки за вещами.
Администратор меня узнала.
– Я говорила с мужем Ларисы Тимофеевой, – сообщила она. – Он удивился моему звонку. Утверждает, что с его женой все в порядке. Просто она срочно уехала к заболевшей маме.
– К маме? В Калужскую область? В спортивном трико, без сумки, без мобильника? – изумилась я.
– Во всяком случае, так заявил супруг. Мол, спасибо за беспокойство, я как-нибудь заеду, заберу вещи, это просто недоразумение. Раз он ее не ищет, значит, она не пропала.
Мне почему-то не верилось в простое недоразумение. «Уехала к маме». За этой дежурной фразой может скрываться все, что угодно. От действительного нездоровья тещи до супружеской ссоры и даже… убийства. Господи, а вдруг Артем прикончил жену, совсем свихнувшись от ревности? Вот и не хочет, чтобы ее искали, и говорит, что все в порядке, волноваться не о чем. Не нравится мне все это…
Я еле-еле дождалась вечера. Уж его-то я проведу с Юрой. Из независимых источников известно, что подготовка к саммиту завершена и у сотрудников его отдела свободный вечер.
Чтобы время бежало быстрее, я отложила скучные письма и потихоньку извлекла из сумки бумаги, которые дала мне Татьяна Злотникова. Записки Екатерины Арцилович-Толстой не выглядели архивными документами. Они были отсканированы, переплетены и впаяны в пластик вместе с сопроводительной статьей научного сотрудника музея-усадьбы. Я перевернула страницу и принялась перечитывать:
«Я оказалась в ловушке. В клетке, в темнице. Иначе мое положение не описать. Хотя внешне все благопристойно, благополучно. И вряд ли кто поймет мою тоску. Глупая, скажут, не ценишь своего счастья. Так и потерять все недолго.
Счастье? Муж, дети, дом – полная чаща, наряды и драгоценности. Счастье? Или кандалы, ошейник, крючок, с которого уже не сорваться? Как получилось так, что я сама сунула голову в петлю? Не отказала ему, когда он сделал предложение…»
Надо же, прошел век, а читается так, будто это современный любовный роман в мягкой обложке. Жаль только, что хеппи-энд главную героиню не
Впрочем, вскоре случилось нечто, что заставило меня на время позабыть о чужих проблемах. И понять, что у меня хватает своих.
Сначала Александра застукала меня за чтением.
– Что это? – с подозрением спросила она, неслышно подкравшись к моему столу. – Только не говорите, что переписка с Эфиопией.
– Это… Ну вообще-то, научное открытие! – Пусть знает, что у меня разносторонние интересы.
– Разрешите взглянуть?
Я не возражала. Но особого впечатления на нее открытие Татьяны не произвело.
– Это какая-то новая мода – копаться в грязном белье великих людей и их близких? – Лицо Петровской выражало крайнее неодобрение.
– А по-моему, забавно, что сын Толстого Андрей оказался таким Казановой, – возразила я. – Охмурил одну, женился на другой. Весь в папашу, ведь и сам «великий старец» в молодости портил крестьянских девок.
– Это вульгарный подход, – возмутилась моя начальница. – Сейчас молодежь не читает Толстого и Достоевского. Но вот о любовных похождениях их отпрысков и о прочих нелепых выдумках прочтет с удовольствием…
– Но это не выдумки, – напомнила я. – Это неизвестные ранее дневники Екатерины Толстой.
– Почитайте лучше эфиопскую переписку! – потребовала шефиня.
Через пять минут после окончания рабочего дня Юра появился в нашем офисе. В черном с серыми полосками костюме и в рубашке стального цвета. Высокий, кареглазый. Не мужчина, а мечта! Причем моя…
Он пришел ко мне. Он тоже соскучился. И больше не сердится. Не считает, что мне нужно ставить неуд по поведению и кол по прилежанию. Мы так давно вместе, и он любит меня такой как есть.
– Здравствуй, Виктория, – почему-то официальным тоном произнес мой жених.
Впрочем, при посторонних он не стремится афишировать наши чувства.
– Вы готовы, Александра Евгеньевна? – Юра смотрел куда-то за мою спину.
А там… Не может быть! Там сияла, как отмытый светофор всеми тремя глазами, Петровская. Она сняла пиджак, который таскала весь день, и вдруг оказалась в вечернем платье модного в этом сезоне темно-лилового, почти черного, оттенка. Но бог с ним, с платьем, хотя оно очень ей шло. Главное, Александра улыбалась Юре так, будто он пришел именно к ней.
А он и пришел к ней.
– Идемте, Юрий Вадимович, – она грациозно шагнула к нему и взяла его под руку.
Я почти поймала свою отвалившуюся от изумления челюсть. Почти смогла сделать вид, что ничего особенного не происходит. Все о’кей! Почти…
В дверях Юра остановился, повернулся ко мне и снизошел до объяснения:
– Мы с Александрой сегодня идем в «Сатирикон» на «Контрабас».
Они вместе идут в театр? Или это просто отмазка?
– А почему не в Большой на «Вишневый сад»? – хихикнула я.