Чёрная зима
Шрифт:
Ничего не понимая, правитель Итерри оглянулся на кабинет. Кто может быть там, чтобы направить на Ковентину такой сильнейший магический зов? Жене он поверил, потому что разглядел, как побелели суставы её пальцев, которыми она старалась удержаться на скамье и не встать. Наконец, он логически пришёл к тому, что придётся разбираться с ситуацией на магическом уровне. И увеличил магический взгляд.
Петля, скрученная вокруг плеч Ковентины, в первый миг показалась ему настоящей. Он даже шагнул от неожиданности к жене, чтобы снять её. И, лишь коснувшись плеча Ковентины, ткани её домашнего плаща, сообразил, что петля видна лишь магическому взгляду.
Ещё более тщательно оглядев петлю, он заметил, что невидимая обычному глазу«верёвка» уходит и в самом деле в его кабинет. Причём обрывается под дверью в него. Точней, там прячется её продолжение.
Сначала он подумал о вампирах. Он знал, что они недалёкий, но весьма коварный народец. В магии они малосильны, но, если собираются огромными стаями, могут проделать магическое действо довольно прилично.
Но что бы им нужно было в его кабинете?
И вряд ли они прорвались в крепость.
Прорвались бы – немедленно устроили бы хаос смерти и крови.
Примитивные.
Нет. Это не вампиры.
Это явно сильный маг. Почему же тогда он заставил Ковентину сначала пойти в башню и только потом – в личные апартаменты мужа? Почему не сразу в апартаменты? Впрочем, ответ есть: неизвестный маг сначала проверил, подчинится ли Ковентина магическому зову. И лишь затем привёл её туда, куда нужно ему самому. Но что привлекло внимание неизвестного мага в личных апартаментах правителя Итерри?
Правитель Итерри знал, что находится в кабинете. Но решил проверить, что именно хотел неизвестный маг найти. Возможно, какой-то определённый артефакт? Или нечто иное?
Он снял петлю «зовущего» с плеч жены и, оставив её сидеть, вздыхая, в гостиной, быстро направился к кабинету – за магической «верёвкой», пропадающей, будто её подожгли, по мере его приближения к двери. Появилась надежда, что «верёвка» эта всё ещё в руках неизвестного мага, преступно проникшего в его личный кабинет.
Открыл дверь – и сразу посмотрел направо, туда, где хранились самые сильные артефакты. Вся стена внешне представляла собой инкрустацию из разноцветных деревянных плит. За ними, в небольших норах деревянных же ящичков, и прятались все семейные обереги, а также самые значимые крепостные артефакты. Именно сюда метнулись остатки магической «верёвки». Но не в руки некоего враждебного правителю Итерри мага. А под деревянную плитку, за которой был спрятан…
Правитель Итерри окаменел от невероятной догадки. Нет… Нет! Не может быть! Дедовский артефакт потребовал, чтобы Ковентина пришла за ним?!
И что было бы дальше? Она взяла бы его… А потом? Отнесла… Гароа?
Невероятно! Неужели дед предполагал, что созданный им оберег, которого никто в крепости и в глаза не видел, не перейдёт младшему внуку так, как он рассчитывал?! А потому вписал в этот оберег заклинание, призывающее родителей исполнить долг наследования?!
Правитель Итерри облизал губы.
Что ж. Оберегов и сильных артефактов в крепости всегда будет много.
Если дед так плохо думал о своём старшем сыне – как о крохоборе, надо немедленно отдать Гароа этот артефакт.
Магическая «верёвка» давно пропала из виду. Правитель Итерри ещё немного постоял перед стеной с магическими ценностями, а затем проделал сложный ритуал, в результате которого на его ладони появилась маленькая круглая шкатулка. На этот раз он даже не попытался открыть её. Просто отвернулся от стены, в которой осталась пустая «клетка», в которой ранее хранилось неведомое никому сокровище.
Почему «петля» появилась именно сейчас?
Правитель Итерри вздрогнул. Браслет на запястье сообщил, что его ищут на нижних этажах. Непроизвольный вздох удивил его самого: неужели дед прав – и он в самом деле скуп настолько, что не хочет отдавать законному владельцу причитающееся ему наследство?
– Как ты себя чувствуешь? – бесстрастно спросил он Ковентину, которая уже не сидела, вцепившись в края скамьи, а стояла у окна, следя за прихотливой игрой налипающего на стёкла снега.
– Нам придётся отдать этот артефакт? – почти равнодушно спросила она, не обратив внимания на его вопрос.
И что-то дрогнуло в сердце правителя Итерри. Он сам научил свою жену спокойно и выдержанно воспринимать происходящее. Но почему-то сейчас это выглядело так, будто с ним говорил запорошённый снегом обломок льда.
Может, поэтому он предложил жене руку и повёл её вниз, одновременно прижимая к себе маленькую шкатулку.
* * *
Гароа лишь мельком увидел старшего брата в бешено танцующих и мгновенно рассыпающихся снежных вихрях во дворе оружейных мастеров. Астигар сражался против вампиров вместе с каким-то худосочным бойцом. Гароа даже удивился: он уже знал о друге Астигара из людей и сейчас решил было, что это и есть тот самый Колдо, из-за которого отец кривил губы при упоминании его имени. Но новое появление из разгулявшейся метели боевой парочки – и Гароа обнаружил, что у нынешнего напарника старшего брата по-детски округлое лицо, слишком нежное для взрослого бойца, несмотря на то что оно перечёркнуто кровью и грязью, как у всех. Кажется, девушка?..
Но долго наблюдать за братом и его напарником Гароа не мог. События кипели вокруг него не слабей бушующего снежного бурана. Всё чаще падали сверху вампиры с переломанными крыльями либо из-за прилипшего к ним влажного снега. Озлобленные неожиданным союзником эльфов и людей – резким, непредсказуемым ветром и густым снегом, вампиры, забыв о боли, а может, именно из-за неё, накидывались на первых попавшихся эльфов или людей и сразу лезли к горлу. Ведь заживляемость у них жёстко подскакивала, едва крылатая тварь добиралась до чужой крови.
Чуть только Гароа сообразил, куда бежать и кому помогать, как с крыши, под которой он стоял, шваркнулась крылатая тварь. Наверное, вампир был ранен, потому как свалился он мешковато, и тут же даже Гароа расслышал треск рвущегося кожистого крыла и визг от боли. Тем не менее, Гароа опомниться не успел, как тварь мотнула уродливой башкой и с кровожадным воплем кинулась на него.
Он плохо запомнил, как с него сбивали крылатого оборотня. Была драка, в которой он внезапно понял о себе, что слишком чувствителен к запахам, а от визжавшего вампира воняло переваренной кровью и почти лошадиным потом. От последнего хотелось пасть на колени и хорошенько вытошнить…