Чёрная зима
Шрифт:
Он взглянул вперёд и вздохнул, настраиваясь на долгую дорогу. Здесь, со стороны крепости, где просторные поля окаймлены дальними лесами, на дороге пока мало и всадников, и поселян на телегах. В отличие от противоположной, городской стороны, которая с утра многоголосо гомонила и тарахтела телегами, подцокивая городской «песне» беспорядочным ритмом лошадиных копыт…
Сердце Гароа успокоилось, едва он вспомнил слова конюха. Не почтенные родители, так обычные люди помогли ему почувствовать, что за него всё же беспокоятся. И пусть он больше никогда не увидит ни конюха, ни мельника, к которому он обязательно заедет, помнить их доброту он будет долго.
Вскоре крепость за спиной стала превращаться в длинную, местами седую от снега чёрную стену. А впереди, чуть сбоку от дороги, замаячило небольшое, пока плохо различимое издалека строение – наверное, та самая мельница, словно осевшая в небольшие кустарники посреди длинной, время от времени исчезающей синеватой линии – небольшой речки. Чёрный лес за мельницей и чуть восточней, обзавёлся пушистой линией, мягко засветившейся на верхушках деревьев. С противоположной стороны лес всё ещё хмуро темнел… И Гароа припустил лошадь к мельнице, думая, что там надолго не задержится, а значит... Значит, перед глазами представала воображаемая дорога в даль, пока неизвестную, но такую привычную…
Он чуть приподнял плечи, ёжась от утреннего морозца и сильней запахивая на груди меховой плащ. И поймал себя на том, что постоянно смотрит не на приближающуюся к нему мельницу, а в сторону, на левый край леса. Когда же осознал своё инстинктивное внимание к этому уголку местности, то взглянул уже пристальней. И оторопел: пушистая, тёплая линия восхода, пробивавшаяся в эту часть леса медленно, но упорно, пропадала, сменяясь быстро растущей чернотой, вид которой заставил и сердце беспокойно биться, и тяжко дышать…
Когда до эльфа дошло, что темь эта не просто низкие тучи, которые мешают солнцу пробиться, он быстро произвёл лихорадочный расчёт: до крепости, до её спасительных стен, – две трети пути, считая путь от мельницы. Он стегнул лошадь и с места в карьер ринулся вперёд.
От мельницы ему навстречу ползли две подводы, гружённые мешками с мукой. До тревожного топотка его лошади возчики, одетые в длинные меховые плащи со стянутыми у горла капюшонами, дремотно покачивались, едва шевеля руками с поводьями. Но, чуть только расслышали, что к ним мчится кто-то, мгновенно ожили. Всё-таки народ здесь не слишком привык к мирной жизни.
– Разворачивайтесь! – завопил Гароа, утихомиривая бег своей лошади рядом с испуганным уже возчиком первой подводы. – Разворачивайте лошадей! Быстрей!
– Господин! – запричитал возчик, сидевший на второй подводе и уже по привычке беспрекословно повиноваться эльфам подбиравший поводья, чтобы «скомандовать» лошадям вернуться к мельнице. – За что? Почему?..
Но Гароа оборвал его крик.
– Назад, на мельницу! Иначе – смерть!
Оба возчика наконец сообразили глянуть туда, куда постоянно в тревоге оборачивался странный эльф. И истошно закричали, загикали на лошадей, беспощадно стегая их поводьями, чтобы развернуть обратно: времени, чтобы избавиться от подвод не было. Не слишком высоко взвился вокруг копыт и полозьев телег суховатый снег. Гароа направил свою лошадь параллельно с одной из подвод, продолжая с тревогой оглядываться на угрюмую темь, которая мерно приближалась, уже постепенно превращаясь в неровный, слегка кругловатый чёрный клин. Эльф был готов защищать этих людей, несмотря на их низшее положение. Впрочем, об их социальном положении он не думал, прекрасно понимая, что сейчас любая жизнь будет на вес золота. Больше думал о том, чтобы его лошадь не обгоняла гужевых лошадей подвод, а неслась на полголовы впереди, невольно дразня и вызывая даже в них, тяжеловесных, стремление догнать её.
Встревоженные странными гонками, люди у мельницы уже открыли не очень прочные ворота небольшого двора. Гароа заметил за собой, что с первой секунды гонок он начал присматриваться ко всему именно с этой точки зрения – прочности. Пока подводы и одинокий всадник подлетали к этим воротам, он также в один взгляд между створами успел приметить, что в доме, кроме двух этажей, судя по едва просматривающимся ровным отверстиям близко к земле, есть нижний, подвальный. Деревянный второй этаж Гароа не интересовал. Он уже знал, с каким врагом столкнётся вот-вот. Деревянный дом для приближающегося врага что бумага. Пробьёт и не заметит.
Но, кажется, и в доме заметили приближение этого врага. Несмотря на погромыхивание подвод, топот и уже испуганный крик возниц, Гароа увидел, как на крыльцо дома выскакивают причитающие женщины и визжащие дети и тут же поворачивают к небольшому пристрою – видимо, бегут прятаться именно в то самое подвальное помещение. Руководил перемещением людей широкоплечий великан в фартуке, испачканном белым. Одновременно он покрикивал на двоих у ворот, так что ворота закрыли мгновенно, едва только все беглецы оказались в тесном дворе, из которого было видно громадное деревянное колесо мельницы. Судя по тому, как возчики кинулись отсоединять лошадей от телег, была вероятность, что можно спасти и животных. Или…
Гароа быстро спешился и подбежал к мельнику.
– Меня зовут Гароа!.. У вас есть укрытие под мельницей?
– Есть! – по инерции зычным басом выкрикнул мельник, а потом вытер обильно вспотевший лоб и всей пятернёй – побледневшее лицо. – Под жилым первым этажом – погреб. Там можно отсидеться.
– Что между погребом и первым этажом?
– Двойной слой пола – дерево и глина с камнем, - ответил мельник.
Гароа, похолодев, покачал головой.
– Этого мало, - прошептал он.
Мельник, наверное, считал слова с его губ. И снова вытер уже посеревшее лицо от мгновенно выступившего на нём пота. Осунулся так, словно бежал долго-долго. Оглянулся на пристрой. В дверном проёме стояла одна женщина, выжидающе и испуганно глядя на него. Худая и высокая. Возможно, жена.
– Куда вы прячете лошадей? – быстро спросил Гароа, сам чувствуя, как его кровь отливает от лица.
– Время есть – они сумеют добежать до ворот крепости, - проговорил мельник, виновато отводя глаза.
«Или сумеют отвлечь на себя врагов», - закончил про себя Гароа и бросился к своей лошади расседлать её. Заставил сердце окаменеть и не думать о судьбе верного животного. Сторожа открыли одну створу ворот и одну за другой выпустили в поле трёх лошадей. Лошадь эльфа резво взяла с места, снова увлекая за собой двух гужевых тяжеловозов. Это последнее, что видел Гароа: сторожа захлопнули створу и со всех ног кинулись к пристрою. Возчики – за ними. Гароа – следом. Мельник, которого как раз и звали Бихаром (расслышал Гароа, когда к мельнику на бегу обратились возчики), подбежал последним и закрыл дверь за всеми. В последний миг Гароа, застывший было на первых ступенях лестницы вниз, содрогнулся при виде того, что начало твориться за захлопнутой дверью.