Чернила для мыслей, ром для души или "Дневник писателя"

Дворник Денис Олегович

– Надеюсь это наша последняя встреча.
– Пожал я его руку.

Так же попрощавшись с Костей, он вышел из кофейни, даже не рассчитавшись за свой кофе. Странный человек. Сколько боли он мне причинил, но умудрился оставить о себе под конец более-менее неплохое впечатление. Он так же невероятно талантлив, только в своем деле.

Внезапно зазвонил телефон.

– Сынок?
– Обеспокоенный голос мамы, заставил меня встрепенуться.

– Да, мам, - тихо ответил я.

– Сегодня ночью деду стало плохо, он в больнице, приедешь, или ты все

еще злишься на него?
– Спросила она.

– Конечно, я буду, - не задумываясь ответил я.

Пусть мой дед и был редкостным гнусным, беспринципным дураком, с которым в последнее время отношения совсем испортились, но именно он в свое время воспитал во мне того, кем я являюсь сейчас.

– Прости, Кость. Езжай к своей девушке, мне нужно в больницу к деду. Как только закончу, я дам знать, что все в порядке.
– Немного потерянно обратился я к своему другу.

– Давай я поеду с тобой. Не хочу оставлять тебя в таком состоянии одного.
– Предложил он.

– Нет, пожалуйста.
– Глядя ему в глаза, попросил я.

– Ладно, если через пару часов не будет звонка, я буду искать тебя уже с Антоном.
– Так же глядя на меня в ответ ответил Костя.

– Договорились.
– Согласился я.

Сразу после этого я вызвал такси в больницу, которую мне назвала мама.

Далекие воспоминания с детства стали всплывать в моей голове. Как дедушка учил меня никогда не сдаваться и не быть глупым дураком, как все люди вокруг. Давал мне читать свои книги, слишком мрачные и реалистичные, для ребенка, моего возраста. Дед тоже был писателем, довольно известным и успешным. Именно он в свое время был для меня примером для подражания, казался статным и нерушимым рифом, возвышающимся над беснующимся морем, выдерживающим яростные удары штормовых волн. Он всегда был невозмутим, одинок и силён. В отличии от меня.

Почему именно сейчас такие переживания поглотили мою голову? Он не впервые попадает в больницу, все же возраст берет свое. Но страшное предчувствие не давало мне покоя. Понемногу просыпалась совесть, которую я так давно топил в алкоголе и наркотиках. С тех пор, как мы с ним поссорились на почве моей безответственности и простом отношении к жизни, и я перестал приезжать к нему, прошло больше года. Мы буквально возненавидели друг друга в один момент. Сейчас же мне было очень стыдно за свое поведение и единственное, чего я хотел - просто успеть.

Как обычно, в таких ситуациях, такси никогда не приезжает вовремя. Прождав добрых двадцать минут я уже буквально не мог найти себе места. Наконец подъехал старенький фордик, в который я тут же запрыгнул и накинул водителю двойной тариф, лишь бы он подкинул меня в нужное место как можно скорее.

Со всех ног спеша в палату, я налетел на санитаров, тихо катящих по больнице переноску с закутанным телом. Немного зацепив рукой покрывало, я замер, уставившись на бездыханное тело моего деда, совершенно бледное и покрытое небольшими язвами.

Это было совершенно фантасмогорическим зрелищем для меня. Я привык видеть его крепким,

загорелым, статным мужчиной, пусть и в летах. Как же он умудрился так сдать за год? Худое лицо, застыло в приступе агонии. Губы все еще не усохли и глазные яблоки не запали. Было ясно, что он едва испустил дух. Я не успел всего на каких-то десять минут, чтобы попрощаться с ним.

Возмущенные возгласы санитаров раздавались где-то вдалеке от моего сознания, я же как вкопанный стоял не месте, силясь отвернуться от поразившего меня зрелища. Неужели, когда-нибудь и со мной произойдет что-то подобное? Умру одиноким, никому ненужным и гордым ублюдком? До чего же эгоистичная мысль, однако. Даже в такой момент все равно думаю только о себе.

Кто-то мягко положил мне руку на плечо и попросил отойти. Обернувшись я увидел маму, со слезами на глазах, и стоявшего позади отца. Я отвернулся и обнял её, поглаживая по спине и стараясь утешить, используя совершенно бессмысленные и глупые фразы. Никогда не знал, как помочь людям, испытывающим горе утраты.

Немного постояв с родителями, я вышел из больницы, совершенно растерянный и пошел вперед. Ноги сами привели меня в один из моих любимых баров. Довольно тихое и уютное местечко, где все друг друга знали, но никто не пытался докопаться ко мне с просьбами сфотографироваться или расписаться на груди.

Присев за барную стойку, я тут же получил стакан рома со льдом, другого я здесь и не заказываю. Осушив его практически залпом, я попросил еще. К вечеру я был уже сильно пьян, но грустные мысли все не желали покидать моей головы. Не найдя лучшего решения, я решил позвонить и снова купить себе дозу. Ломка хоть и отступила на время, но сейчас возвращалась с новой силой.

Встретившись с барыгой и для начала закинувшись дозой кокса, я направился домой, шатаясь и падая от алкоголя и воспаленного сознания. Так же чрезвычайно сильно беспокоила рука. Палец раздулся и сильно ныл.

По пути мне стало совсем хреново. Видимо болезнь набирала обороты и поднялась температура, а алкоголь и наркота только усугубили мое состояние.

Дорогу домой я совсем не помню, припоминаю только, что кому-то звонил. Едва попав в свою квартиру, я упал на кровать, но вырубиться не получилось.

Картины сменялись перед глазами так быстро, что кружилась голова, пока все не заплыло густым туманом вокруг меня. Я один стоял посреди пустого пространства, окруженный кучей сияющих силуэтов, с горящими глазами. Паника понемногу охватывала меня.

– Ты сам во всем виноват, мы могли бы быть счастливы, - откуда-то сбоку донесся голос Яны.

Обернувшись я увидел её, грустную, стоящей за моим плечом.

– Веселись дальше, пиши свои стишки, даже не задумываясь, как больно ты делаешь тем, кто за тебя переживает, - с другой стороны произнесла Аня.

Да что происходит? Все казалось таким реальным, будто и не сон вовсе.

– Выиграл спор? Да ты бежишь ото всех, боишься сам себя, - прямо передо мной из тумана вышла журналистка, о которая я уже и забыл.