Черно-белая любовь
Шрифт:
— Альп спит? — спрашиваю напоследок.
— Да, я разобрался с этим. — выдал Адам и я отпустил его отдыхать.
А мои глаза падают на фотографию, что покоилась возле ноутбука. Я потянулся к ней и стал разглядывать, карие глаза смотрели на меня с ласковой улыбкой, я погладил стекло и вдруг мое сердце пронзила знакомая боль, которая заставляла кровь сворачиваться, сердце медленно отплясывать шафл. Я подавил эмоции, что грозились овладеть мной, лишить рассудка, и поставил фото на место, вдруг понимая, что глаза девушки на фото очень схожи с глазами той дикарки,
Я разом опустошаю бокал и повторяю действие, пока все перед глазами не начинает плыть, а разум притупляться.
P.S: Самые уважительные обращения в общении — «bey» («бей») для мужчин и «han?m» («ханым») для женщин.
Глава вторая
Ягмур
— Я больше не хочу. — говорю медсестре, что уже неделю смотрит за мной, не отходя ни на шаг. Комната ее находилась напротив моей и если мне что-то нужно было, то меня просили просто нажать на звонок рядом с кроватью.
Все бы ничего, но стыдно было лишь за то, что она помогала ходить мне в уборную, ибо я была совсем не в состоянии, думаю ещё неделю как минимум она будет мне с этим помогать, и я буду с каждым разом все больше умирать от стыда. Хотя признаюсь честно, было бы куда хуже, если бы я делала все свои дела на кровати, а за мной бы убирали. Фу фу фу, даже думать не хочу об этом!
Гизем ханым поставила мне очередную капельницу и собирает посуду с пустыми тарелками в поднос. Еду, что мне приносят, я каждый раз с удовольствием уплетаю по обе щеки. Поедая такую пищу я моментами погружаюсь в те моменты, когда голодала и любая еда показалась бы мне подношениями богов.
Медсестра выходит и я остаюсь одна. Наконец-то!
Женщина вроде бы хорошая, но совсем со мной не разговаривает, только в последние дни несколько предложений из себя выдавила, и то с огромным трудом и под моим давлением. Не понимаю, то ли ей приказали не разговаривать со мной, либо Хакан бей подбирает безэциональный персонал, подстать себе.
Я беру книгу «Поющие в терновнике» и продолжаю чтение, зная, что это затянет меня надолго.
Так и проходили мои дни, я ела, спала, и читала.
Хакан бей здесь не появлялся, однако мне удалось вспомнить на днях, где же я видела его, и память ко мне вернулась. Я слышала о нем по новостям, видела статьи в телефоне. Хакан Кайя — владелец самых крупных IT компаний в Турции, однако было много слухов, что он не только этим занимается, но и чем-то нелегальным… это настораживает, ведь наблюдая за этими людьми, правилами и обстановкой, я все больше начинала верить, что живу в доме какого-то мафиози.
Но думать об этом и забивать свою голову не хотелось, боялась, что сама себя до белого каления доведу. Я все равно уйду отсюда и чем раньше, тем лучше, даже если мне некуда идти…! Но для этого мне нужно лишь поскорее оправиться.
Увлечённая чтением я не сразу заметила, как наступила ночь и лишь Гизем ханым с подносом лекарств для перевязки моих ран, напомнила мне о том, что пора готовиться ко сну.
— Спасибо Вам за все. — говорю ей, после того как она закончила повязывать мои руки, ссадины заметно заживали, из всего меня лишь беспокоила нога и жуткие боли в спине.
— Доброй ночи. — все так же, без каких-либо эмоций, говорит женщина и выходит, а я смотрю на свои руки.
Как же я рада, что мои пальцы не пострадали, ведь я не смогла бы рисовать больше, для меня это было бы хуже смерти..
На запястье красовались яркие синяки, что моментами пульсировали и напоминали о том, что это дело рук не аварии, а животного, что наглым образом выкупил меня.
Побои, что были на мне в тот вечер, смешались с травмами от аварии, тем самым не вызывая вопросов у врачей и хозяина дома.
Пальцы спускаются плавно к запястью, на которых красовались шрамы, напоминавшие отчима, и сердце начинает биться где-то в горле, образуя ком.
— Аллах, что же мне делать..- прикрываю я глаза дрожащими пальцами и с уст моих вырывается тихий всхлип. — Почему ты даже забрать меня к себе не захотел? — дрожащим от усталости и боли голосом твержу и быстро стираю набежавшие слёзы. Они обжигали и оставляли раны хуже всего.
— Прости мама, я так виновата перед тобой. — шепчу я и шмыгаю носом. — Обещала ведь никогда не проливать слёз…но так сложно сдерживаться. Не представляешь как сложно. — говорю я в пустоту и зарываюсь головой в коленях.
Поработав с дыханием и восстановив его, я ложусь удобнее на кровати и выключаю небольшую лампу у тумбы.
Я смотрю на тонкую светлую полосу на черном ковре, что возникла от лунного света и перевожу взгляд в окно. Шторы всегда полуоткрыты, но окно находилось так далеко… не было возможности даже взглянуть в него. Где я вообще находилась? Каков был дом? На каком я этаже в конце то концов? Ничего не знала. Я была действительно в заточении.
— Агх! — резко вскрикнула я, когда услышала скрип двери. — Проклятье! — кладу я большой палец под передние верхние зубы и резко подталкивают им голову вверх, убирая волосы со лба и тяжко вздыхаю. Из-за ветра дверь распахнулась, видимо Гизем ханым плохо ее закрыла.
Я вновь легла на подушку, но тусклый свет с коридора так и бросался в глаза, ритм сердца учащался, и перед глазами начали всплывать картины…когда я забывала закрывать дверь, он приходил…открытая дверь словно провоцировала отчима, он будто вспоминал о моем существовании и желал поиздеваться… вот и сейчас я лежу и словно жду, когда он войдёт.
Уффф! На спокойный сон я рассчитывать не могу. но что сделать?
Я смотрю на кнопку рядом с собой и тянусь к ней, но нажать не решаюсь. Ночью я никогда ещё не беспокоила ее, мне было неловко звать медсестру, я и так приносила ей столько неудобств… не могу так!
Я медленно встаю с кровати, пыхтя от боли в спине и опускаю перебинтованную ногу с башни из подушек на пол, после чего хватаюсь за край тумбы рядом.
Костылей не было, как и коляски. Гизем ханым всегда заменяла мне эти предметы.