Чернобыльская рокировка
Шрифт:
— Вот у тех имена свои, только в переводе с языка псов. Вожак и Молния, если рычать, вся спина вспотеет, — продолжил рассказ Епископ, отложив гитару.
— Вы лучше вспоминайте, что ночью странного было, и по сторонам смотрите. Повар с сорванной крышей рядом бегает. Кинется внезапно, опять потери будут. А у «Свободы» каждый ствол на счету после сегодняшней ночи, — сказал Фунтик.
Леху Зомби и Сотника он любил как братьев, но боялся, что они когда-нибудь Плаксу у него сманят.
— И нам лишняя задержка не нужна, дома дел много. Только столовую и спальни в порядок привели, два коридора обломками засыпаны, — пожаловался Кабан.
— Свободной смене
Резко взял на себя командование Фунтик. Строго, но по делу. Поняли «свободовцы», почему Кэп так спокойно к Лукашу направился, без наставлений долгих. Знал, все будет под контролем. Разошелся народ по местам. Барьер оборудован был неплохо. Не линия Сталина, конечно, но для боя годиться. Пять стрелковых ячеек, обложенных мешками с песком. Вышка для снайпера. Позиция на крыше контейнера двадцатитонного. Бочки с бензином на дороге, и головы снорков на кольях между ними. Чтоб знали, твари, здесь шутить не будут.
— Епископ, сходи артефакты забери из погреба, — попросил Фунтик.
— Да. Их там десятка три. Если кто найдет, может сразу из Зоны уходить. Выиграл в лотерею. Жалко будет, если пропадут, — согласился Кабан. — Мы с псами сходим, патроны и всю мелочевку с едой принесем.
— Идите и быстро возвращайтесь, — напутствовал их шеф-мастер.
Остались у костра вчетвером. Фунтик и Крепыш, Несталкер и счастливый боец «Свободы».
— Может, помочь ему? — спросил партизан.
— Чем? Радостью поделится? Так у него ее больше. Мозгов и здоровья ему не добавишь, а все остальное у него есть. Хорошие парни, но косит их свобода как тиф в гражданскую войну, — сказал Фунтик.
— Молод ты, не должен войну помнить, — усомнился Александр Михайлович.
— Конечно. Книги читал, фильмы смотрел. И о гражданской, и о мировых. Первой и Второй.
— Вторая война когда была? — не понял разведчик.
— С сентября тридцать девятого по сентябрь сорок пятого. Шесть лет и несколько дней в придачу, точно не помню, давно было, — сказал Фунтик.
Парни давно воюют, любой шутке рады, пусть смеются, решил Александр Михайлович. А хорошо бы точно знать, когда война кончится. Вдруг дожить удастся, тогда вместе повеселимся. Знал, что связи нет, не стал спрашивать как дела на фронте. Сутки вместе, откуда им новости знать.
Тут и фуражиры вернулись. Притащили груза горы. Выпивку и сигареты выложили в вагон на пол. Рядом патроны ссыпали. Пусть пользуются боевые товарищи. Артефакты в ящик сложили. Тридцать два. Пятерка высшей пробы. Правда, действительно редких не было. Скомплектовали Несталкеру набор. Подивились на его «колобок». Заспорили, был у Призрака или нет. Народ с позиций приходил, гостинцы с патронами разбирал. Плакса уши насторожил.
— Кэп с Максом идут, — сказал партизан и не ошибся.
Рассказали новости о «слезе бога». Вот и закончилась долгая дискуссия о тяжелых наркотиках в отряде. Вымерли братки, кто себе все позволял. Принесли винтовки, как обещали. Длинную СВД и укороченную модификацию. Кабан с Епископом вооружились.
— Пару дней на Барьере простоим, пока вы состав не восстановите, и дальше пойдем, — сказал бывший бандит, поглаживая СВДу-2 по прикладу. — Была у меня такая. Хорошая винтовка. Бьет без промаха.
Александр Михайлович одобрительно кивнул.
— Покажем немцам, где раки зимуют.
— Смерть «Монолиту»! Свобода всем даром! — поддержали его бойцы клана.
Фунтик встал, выбросил вперед руку и сказал:
— Наше дело правое, враг будет разбит. Победа будет за нами.
Не чекист, комиссар, решил разведчик.
Зона, Дикая Территория
На обходе станции мы предупредили сталкеров, что сходим ненадолго на Янтарь. Велели держаться без нас тихо и с Сержантом, если он появится, не связываться.
Тоннель с аномалиями Пика прошел непринужденно. Сказал проводник прижиматься к колоннам, он и прижался. Кинули назад кусок кирпича, полыхнул столб пламени. Юный бандит сплюнул небрежно. Кто прошел школу драк район на район, где нож под ребра могут воткнуть с любой стороны и цепью лицо снести, тот уже всякой мелочи не боится. Понравилось мне его спокойствие, и повел я его до Янтаря в режиме марш-броска. Километр бегом, километр быстрым шагом. Бежит парнишка, хрипит, но держится. Зачем человеку о вреде курения говорить. Побегай с ним, пусть сам решает. Скажи ему общеизвестный факт. Призрак с Клыком уходили от выброса с полумертвым Стрелком на руках. Бегом. Этого достаточно. Или нет. Тогда и остальные слова не нужны. И пусть он курит махорку, а ты бегай вдалеке.
Пока шагом шли, я ему пару фраз вдолбил на языке псов. Иду мимо на охоту. Здесь много добычи, убивайте ее. У него получалось в основном «иду мимо добычи». Так дошли до Янтаря. На дамбе двух особо наглых снорков завалили. Отрубили лапы, и к куполу пошли. Там, кроме ученых, слонялся из угла в угол инвалид с раной. Читать слитно. И через букву «ы». Бродяга и Фома Охотник вели свою маленькую войну со снорками на болоте, а Миротворец сторожил подходы к заводу. Люди здесь не появлялись, поэтому он просто сокращал количество зомби. Из пяти вышедших за ворота ни один до болот не добрался. Такая вот специализация установилась.
Нас приняли как дорогих гостей. Пика, доедая третью порцию фисташкового мороженого, рассказывал о нашей войне с наемниками и компанией Сержанта. Ученые тихо веселились, не выходя, однако, за рамки. Мой воспитанник их тоже пару раз их на место поставил. Однажды очень удачно вставил слово «прелестно». На предложение поработать, презрительно скривил губу, выложил на стол деньги и стал считать. Я и сам не ожидал, что у него в мешке около пятидесяти тысяч.
На наших ростовщиков от науки веский довод произвел впечатление. Они стали относиться к пареньку серьезней. На болото идти не хотелось. Не хватало под пули сослуживцев попасть. По рассказам ученых, все вели себя прилично. Фома слегка третировал пострадавшего. Часто спрашивал Круглова, нельзя ли приманку для снорков на улице держать. И пинал изредка. А так жили дружно.
Решили в куполе всех дождаться. До обеда поспать, наверстать то, что ночью не добрали. Кажется, только глаза закрыл, уже за плечо трясут, едой пахнет. Бродяга наши курточки увидел, на феню перешел, на жаргон блатной. Речь вел на уровне черного мастера из элиты бандитской. Впечатленный Пика слова запоминал. Я тоже слушал. «Убери грабки, локш потянешь». Убери руки, ничего не получишь. Красиво. Почти арго Вийона. Притон, прощай, не забывай, уходим в путь далекий, нас ждет земля, нас ждет петля, и долгий сон глубокий. Когда подохну я, меня не хороните, возьмите мое тело и в спирте утопите. В ногах и головах поставьте мне бочонок, тогда червям могильным не жрать моих печенок.