Чёрное лето
Шрифт:
— Нет конечно, если бы ты не притащил прапора, то это сделал бы я сам.
— Присоединишься?
— С радостью.
Вернулись в прапору и я выдернул кляп.
Глава № 17 — Грехопадение
— Ну что Саныч, рассказывай.
— Вы что творите суки! Это похищение представителя силовых структур! Вас к стенке за это поставят! Отпустите меня быстр…
Удар под дых утихомирил пыл оратора.
— Давай сначала. С самого начала. Когда ты продался
— Какому Кресту! Я военнослужащий Российской армии! Я никогда не предам честь мунди…
Тут уже Костя отстранил меня и врезал в опухающую от удара пистолетом, морду.
— Какая честь сука? Пока ты жопу в кабинетах отращивал, другие кровь проливали. Какая у тебя может быть честь? Отвечай, что за знаки ты там подавал?
— Я ничего не…
Серия ударов прервала оправдания прапора. Пришлось оттащить Костю, чтобы не вырубил Саныча раньше времени. Пока я оттаскивал Костю, прапор больно пнул меня по заднице берцем, ах ты сука неблагодарная!
— Я, я, я ничего не знаю! Я просто выходил размяться!
Меня пробрало на смех.
— Да, в одно и то же время, и делал одни и те же движения лампой. А потом шел за запиской от зэков и прятал свою записку в трубу. Хорошая разминка. Ничего не знаешь значит. Ну давай тогда посмотрим, что у тебя в кармане.
— Ни чего! Там ни чего нет! Послушайте, я вам говорю это ошибка!
— Опа, ошибка. Сейчас почитаем что на этом клочке ошибочной бумаги написано.
Я поднес тряпку и громко зачитал «после завтра нужен проход на девятого января».
— Теперь расскажешь нам что это не для бандитов проход, а просто ты в гей клубе состоишь и нужен твой задний проход послезавтра на девятке?
— Вы ничего не докажете! Это просто клочок бумаги! Я его просто подобрал! Заметил, что что-то упало и подобрал! Я невиновен! Суки! Посмотрим, что скажет генерал, когда услышит вашу историю!
Мне надоело слушать этот бессмысленный разговор.
— Саныч, а чё тут смотреть? Всю заставу вырезали, в живых остался ты один. Как так вышло? А тут еще записка эта. Сдается мне что это ты ребят всех порезал, а потом просто головой об угол ударился и поехал в больницу отдыхать. Продался и Кресту дорогу открыл, не так?
— Пошли нахрен твари! Я уже вам дебилам рассказал, как всё было! Всё что вы тут несете домыслы! Я офицер Русской армии!
Я отошел в сторону, и Костя приступил к делу. Били его долго. Порой менялись. Так били что уже и мне стало больно его прессовать сбитыми костяшками. Когда прапор потерял сознание, месить его уже не было смысла. На бетонном полу лежал один сплошной кровоподтек.
— Ну и что будем делать? Завтра продолжим?
— Да, идем по своим обычным делам, как стемнеет встречаемся тут. Сейчас по домам, только напоследок дай сделаю кое-что.
Нож Артура с легкостью срезал с прапора все шмотки, берцы я тоже стащил с него. Саныч валялся в чем мать родила, холодный подвал, отнюдь не придаст ему решимости. Застенки Ивана, дали
На следующую ночь диалог повторился. Прапор снова отнекивался, несмотря на то что губы уже посинели и чувствовал он себя уже не так уверенно, как вчера.
— Мужики! Меня же уже ищут! Вы чего? Отпустите меня! Я никому не скажу о нашем недопонимании! Никто ничего не узнает!
— Саныч, вопросы те же что и вчера. Кто и когда завербовал, что обещали, какие у Креста планы? А за одно душу очисти, расскажи, как ребят убил на заставе.
Костя предлагал бить. А я, проезжая по Казакии насмотрелся как провинившихся кнутами бьют. С потолка свисал провод, срезал кусок длинной в метр. Провод оказался толщиной в палец, добротный. Взвесив его в руке, я принялся окучивать прапора по бокам и спине. Саныч визжал как свинья. После ударов оставались кровавые подтеки, в трех местах переборщил, и кожа лопнула. Бить пусть и виновного человека было страшно, совестно, даже жалко. Потом вспоминал окровавленную руку Нади, Пашу без ноги, обожженого Захара и ненависть заполняла сознание, а провод наполнял воздух свистом с новой силой. Это же он сука грузовики пропускал! Из-за этой твари всё случилось!
— Не надо! Пожалуйста!
— Да не надо, молчи до последнего. Еще день, другой, а потом сдохнешь от холода или от потери крови. Молчи! Не признавайся! Ты же русский офицер! Нахрен она тебе нужна?
— Кто? Кто она?
— Жизнь. Всё равно в твоей ни чего святого нет.
— У меня дочка, жена! Не убивайте! Они же одни останутся!
— А как тебя не убивать? Ты молчишь. Кучу людей на тот свет отправил прямо или косвенно. У нас, знаешь ли, ни одной причины нет, чтобы тебя отпустить. А вот за что убить, найдем, не переживай.
Равнодушный голос подействовал, но чтоб уж наверняка, я еще всыпал ему десять ударов проводом, даже когда тот начинал говорить.
— Я всё расскажу! Ай! За что? Я же готов! Ааааа! Стой! Не надо! Я всё скажу! Да остановись же ты!
— У тебя минута, если мне покажется твой рассказ скучным, мы продолжим. Кость, принеси пока стулья из актового зала.
Костя уставился на меня вопросительно.
— Если будет скучные истории рассказывать, так мы подогреем к ним интерес. Пятки подпалим, глядишь что-то поинтереснее придумает. Во! И железяку захвати какую-нибудь. Раскалим до бела, а потом заклеймим как предателя.
Костя усмехнулся и ушел. А прапор запел соловьем.
— Это я, я пропустил колонну когда напали на генерала! Я!
— Вот как. А когда на ферму напали?
— Тоже, тоже я.
— А как вышло что на погранзаставе в первый раз все целы остались, а когда генерала убили, то все пацаны умерли кроме тебя?
— В, в, в первый раз я, я, ребята спать отправил, сксказал чччто посторожу сам, мммаякнул Крестовцам и они тихо прошли, обратно другим пппутем пробибибивались что бы меня не подставить.