Чёрное Небо Синего Солнца
Шрифт:
— Командир, тут срочно требуется ваше присутствие!
Плавно нажимаю на кнопку спуска, вынося самого хитрого, решившего прикинуться мёртвым, потом отвечаю:
— Что там такого?
— Здесь их старший, он желает с вами переговорить!
…Ну, да. Есть у меня время трындеть…
— Дай ему передатчик.
Лёгкий шум в капсуле микрофона. Потом довольно усталый голос:
— С кем я общаюсь?
— Короче, главный, женщин и детей в машину, и пусть мотают. Ему туда-обратно — около трёх часов. Потом следующую партию. Грузи, сколько влезет. А поднять он поднимет. Нам до утра продержаться. А там придёт транспорт на пятьсот человек. Всё понятно?
— Никто никуда не полетит, пока я не разрешу!
— Заткнись, придурок. Угробили планету, так не мешайте вытащить тех, кто уцелел! А будешь вякать — останешься тут. Верни передатчик моему парню!
Опять лёгкий шум:
— Это
— Алёша, объясни популярно человеку, кто мы. И немедленно начинайте эвакуацию. Женщин и детей в первую очередь. Потом раненых. Грузи, сколько сможешь запихать. Выдержат полтора часа. Даже стоя. Обратно пусть везёт батареи. У меня всего три осталось, а тактический умник рисует очень нехорошую картинку. Словом, задавят нас мясом.
— Будет сделано, командир.
Связь прерывается, а я вновь приникаю к забралу шлема. Слишком уж явственные тепловые следы. Это от двигателей. Но они какие-то необычные. Таких я раньше не видел… Не похожи на картинку от дизеля или бензинового движка. Что-то другое… Мать!!! Эти монстры откуда тут взялись?! Из-за завалов бетона медленно и неуклюже выползали гранёные башни — Абрамсов-. Мои импровизированные напарники приуныли, мягко говоря, а я наоборот, повеселел. Этих уродцев на моей родной Земле иракцы жгли даже из древних РПГ-7, а уж тут… Когда мой агрегат прошивает метровой толщины плиту из обеднённого урана…
— Командир! Он тебя хочет!
Алексей не унимается. Понятно, очередной высокий чин, возомнивший себя Богом. Или, что скорее всего, Президентом. А что такое Президент? Да всего-навсего, сидящий первым. Так переводится это слово с латыни. Вопрос только, на чём в данном конкретном случае может сидеть нынешний местечковый президент? Правильный ответ — на заднице. Или в ней. Потому что сейчас оставшиеся в этом месте люди как раз в ней и находятся…
— Скажи, что я буду через полчаса. И если до этого времени первая машина не уйдёт на Остров с людьми, то ему будет очень и очень плохо. Если станет опять возмущаться — пристрели его!
…А потом мне стало не до ругани и не до злости на того, кто пытался командовать — первый гранёный уродец выполз из-за завала, и я нажал на спуск. Короткая молния впилась в чуть скошенный лоб башни, и через мгновение пламя детонации выплеснулось из всех люков и отверстий. Распиаренная система защиты экипажа оказалась блефом — вся сила взрыва боезапаса пошла в отсек экипажа. С каким-то плевком башня взмыла в воздух, вращаясь вокруг пушки, ствол которой описывал неправильные дуги, затем рухнула вниз, воткнувшись в кучу бетонных обломков. Второй выстрел вошёл точно в ствол второго — Абрамса-, распарывая его вплоть до бронеплиты. Пришлось повторить, пробивая нижний лобовой лист, и он густо зачадил грязным вонючим дымом. Затем вспыхнул третий танк. Четвёртый решил бежать, и это было самым неудачным решением в жизни экипажа — вырванный с мясом лобовой лист башни поставил жирную смрадную точку в никчёмной жизни нападающих… Время вышло.
— Ребята, продержитесь тут немного?
Старший кивнул, благо, как я видел, к огневой точке подтягивались другие бойцы на помощь. Поэтому я со спокойной совестью перекатился в сторону, затем метнулся по ходу сообщения внутрь, дав команду своей группе поддержки прикрыть защитников…
Спустя десять минут я оказался возле грузовика:
— Алексей, где этот идиот?
Парнишка молча ткнул рукой в группу грязных мужчин, и я едва не охнул от удивления — бывший музыкант, прославившийся своими — песнями-. И он тут командует?! Молча приблизился, затем махнул рукой, рассекая ему горло. Все замерли, кто-то вскрикнул, а я процедил:
— Через пять минут транспорт уходит. Полным. Вопросов больше нет.
Повернулся к Романову:
— Командуй, Алёша. Если возникнут опять проблемы — стреляй не раздумывая. Я эту тварь давно знаю. Считай, что он — прогнулся под мир-.
И поспешил назад, где снова вспыхнула яркая перестрелка… Спустя ровно пять минут переполненный грузовик стартовал, я бросил взгляд на датчик, расположенный на рукаве. Дело плохо. Уровень радиации нарастал с каждой минутой…
…До темноты мы успели сделать две ходки, но вывезли всего сто шестьдесят человек. А оставалось их почти тысяча триста. Клара спешила, как могла, но даже роботы не могут сделать что-то быстрее, как бы мне не хотелось. Поэтому приходилось защищаться и отбивать атаки. Единственное, что было хорошего, это то, что обратными рейсами нам забрасывали боекомплект. Батареи расходовались с ужасающей быстротой. — Абрамсов- больше не было. Впрочем, как и другой бронетехники, видно, её уже всю повыбили. Зато людей хватало, и они исступлено вопя, бросались волна за волной на наши позиции. Взрывы гранат, выстрелы из ручного оружия, вопли раненых и умирающих, пару раз доходило до рукопашной, и тут световая катана показывала себя лучше всяких слов, расчищая пространство в мгновение ока. Наконец, уже глухой ночью, всё затихло. Относительно, конечно, поскольку изредка то здесь, то там слышались одиночные выстрелы, а иногда гулко хлопала граната. Впрочем, это не мешало смениться и нам, и тем, кто простоял в окопах весь день. Троих наших я отправил спать, а сам с остальными дежурил. Пулемётчик с напарником свернулись прямо в окопе на куске пенопласта, прикрывшись старым одеялом с кучей подпалин, и мгновенно провалились в сон. Мы практически не разговаривали, потому что было некогда, и я ждал, когда, наконец, с Острова придёт большой транспорт. Времени почти не оставалось — ветер нагонял кучи радиоактивной пыли, и уровень излучения поднимался с каждой минутой. Конечно, для медкапсул Острова это ничего не значит, но у нас их всего пять, а облучённых насмерть будет больше тысячи. И даже мы не успеем всех спасти. Так что Кларе стоило бы пошевелиться… Тёмный сектор экрана внезапно прочертила линия — я не поверил своим глазам. Но в наушниках треснуло, и голос аватары весело объявил:
— Командир, готовь людей! Первых пять сотен заберём. А может, и больше!
— Эй, подруга! Ты это как?!
Аватара явно усмехнулась, потому что я услышал отчётливый смешок, потом пояснила:
— Мы сделали корпус и силовую установку. А остальное доделывали по пути. Так вот и успели.
— Молодец! Догадалась!
…Впрочем при виде здоровенного то ли сплюснутого огурца, то ли вытянутого диска, мне захотелось выматериться — выглядело всё, скажем так… Не очень. Ну да нам сейчас не до красоты… Из транспорта выгнали все шесть кемперов, плюс ещё четыре грузовика, стали грузить людей. Пришлось будить, загонять сонных, взвинченных беженцев внутрь, рассаживая на лавки, полы, полки. Вещей ни у кого не было, так что набили транспорт до упора. Ещё столько же умудрились напихать в привезённые транспортные средства, и вскоре караван стартовал. Всё-таки гравитационная тяга хороша тем, что не нужна никакая посадочная площадка. Оборудованная таким приводом техника может садиться, как вертолёт, на точку. Только вот скорость у неё куда больше. Ни один несущий винт подобной не может развить даже близко… Ко мне подошёл Алексей, сунул в руки кружку с дымящимся чаем, кофе он не признавал.
— Как думаешь, командир?
Показал глазами на медленно загорающееся пятно Солнца, встающего из-за горизонта. Я вздохнул:
— Мы то выдержим. А вот они… Надо сразу выгружать и гнать транспорт сюда. Времени у нас немного.
Парнишка хотел было что-то спросить, но я просто показал ему свой индикатор радиации, и у него опустились плечи.
— Будем вытаскивать всех, кого сможем…
— Ты бы подремал хоть немного, командир…
Подошёл кто-то их моих людей.
— Мы хоть по три часа прикорнули, а ты всю ночь на ногах!
Я махнул рукой:
— У себя отосплюсь.
И мысленно добавил — если останется время… Впрочем, мы успели. За час до того, как индикатор радиации вспыхнул багровым светом. И в этот раз уже не церемонились, буквально пинками загоняя всех внутрь транспорта, и забежав последними сами. Едва захлопнулся люк, как машина пошла вверх. Я обвёл взглядом затихших людей, улыбнулся, ободряя, затем устало опустился прямо на ребристый пол. Получилось. Как же хорошо! Куда лучше, чем всё, что было раньше… Прикрыл глаза, задремал, благо у нас был час времени. Моему примеру последовали остальные наши. Потому что досталось всем. Впрочем, взвинченные нервы не давали мне уснуть, и я просто сидел, прикрыв веки и рассматривая спасённых через ресницы. Старые и молодые, мужчины, женщины, старики, дети. Здоровые, и раненые. С ожогами, шрамами, замотанные грязными бинтами или тряпками. Есть и невредимые. Но всех роднит грязная одежда, чумазые лица, и глаза. Мёртвые, безжизненные, потухшие. Они уже ничему не верят. Потеряли всё. В том числе и свой собственный мир. Вон сидит пожилая женщина, держащая на рука спящего ребёнка. То ли мальчика, то ли девочку. Не определить, потому что на лысой головке язвы радиационных ожогов. Девчушка лет пятнадцати-шестнадцати, без правой руки. Предплечье замотано тряпкой. Впрочем, уже нет. Алексей устало поднимается, подтаскивает к себе свою сумку, идёт к ней. Устраивается на коленях перед калекой. Та было отшатывается, но он резко отвешивает ей пощёчину. От неожиданности девушка замирает, а молодой Романов начинает первичную обработку: срезает грязную повязку, вкалывает ей ловкими аккуратными движениями лекарства, затем заливает лохмотья мяса, перетянутые жгутом, каким то пенящимся средством…