Черное солнце

Халле Карина

«Осторожнее. Людей не так-то легко заставить подчиняться, когда они знают правду»

Я хмурюсь, зная, что Элль, очевидно, поняла, что я шучу.

Но когда я смотрю на Элль сейчас, она сидит слишком прямо в своем кресле, и я чувствую в воздухе резкий запах ее крови. Должно быть, это из-за адреналина. Ее глаза внимательно следят за Солоном, лицо искажается. Ее больше никто не принуждает. Она совершенно его боится. Даже с отвращением.

Я пытаюсь улыбнуться, открываю рот, собираясь пошутить, что я тоже вампир, когда Солон внезапно

хватает меня за запястье.

«Не надо!» — он кричит у меня в голове, его слово — как кинжал. Я встречаюсь с ним взглядом, и они невероятно голубые, его зрачки словно булавочные уколы. «Не говори ей правды, если не хочешь, чтобы она в это поверила. Если только не хочешь, чтобы она смотрела на тебя так, как на меня сейчас. И если не хочешь потерять ее».

Я задерживаю дыхание, меня пронзает страх потерять Элль, мою единственную подругу. Потом я смотрю на нее и пытаюсь улыбнуться, но она все еще смотрит на Солона, как будто действительно верит, что он тот, кто он есть, и что она — его следующая еда.

— Если извините, мне пора идти, — говорит Солон, отпуская мое запястье и быстро поднимаясь на ноги, возвышаясь над столом. — Было приятно познакомиться с тобой, Элль, — говорит он, но она молчит, просто поджимает губы.

Он наклоняется ближе ко мне, его рот касается моего уха, ощущение его дыхания заставляет мои веки трепетать.

— Держи свою правду между нами двумя, — шепчет он, вызывая мурашки по коже. — Найди меня, когда будешь готова.

Затем он целует кожу у меня за ухом, и я полностью теряю самообладание. Мои глаза закрываются и несколько мгновений не открываются. Когда я наконец смотрю, его уже нет.

А Элль смотрит на меня с мрачным выражением лица, потирая руки вверх-вниз, как будто ей холодно.

— Кто это, черт возьми? — спрашивает она.

— Абсолон Ставиг, — рассеянно говорю я ей, прекрасно понимая, что позже она, вероятно, погуглит его имя, но я также знаю, что в Интернете о нем ничего нет, потому что я сделала то же самое сегодня утром.

— Ну, он мне не нравится, — говорит она, скрещивая руки на груди. — У меня, блять, мурашки по коже.

Я вздыхаю, допивая остатки шампанского.

— Да, он не для всех.

— Я серьезно, Ленор. Где ты его нашла? Он слишком взрослый для тебя.

Я не могу удержаться и прищуриваю глаза.

— Я люблю взрослых.

По прошествии первого столетия это, вероятно, не имеет большого значения.

— Твои родители знают о нем?

Я киваю.

— Да. Знают. Вообще-то, они нас познакомили.

Версия правды.

Она качает головой.

— Дай угадаю, ему принадлежит несколько музеев. Этот человек явно сделан из денег.

Я наливаю остатки шампанского в свой бокал.

— Я просто рада, что тебе удалось с ним познакомиться. Поначалу казалось, что он тебе понравился.

— Да, — говорит она, медленно обдумывая. Затем пожимает плечами. — Я не знаю, что изменилось.

Но он мне все равно не нравится.

— И не обязан.

— Почему ты мне о нем не рассказала?

Потому что на самом деле мы не вместе. Потому что я даже не уверена, нравится ли он мне.

Потому что он правда вампир, и я тоже, и надеюсь, что ты никогда в это не поверишь.

— Все произошло так быстро, — говорю я через мгновение.

Она хмурится, глядя на меня.

— Ну, надеюсь, ты счастлива.

Я чуть не давлюсь своим шампанским. Счастлива? Если бы только я могла сказать ей правду. Как я далека от счастья.

Но если бы она спросила, чувствую ли я себя живой, что ж…

Это уже другая история.

Я никогда не чувствовала себя такой живой, как сейчас.

ГЛАВА 14

Мне предстоит провести несколько беспокойных дней в отеле, который должен стать моим домом на неопределённый срок, пока мы не решим, что делать. Я знаю, что моим родителям это обходится в целое состояние, и, хотя у них есть деньги, ненавижу быть для них таким бременем. Они не богаты как Солон, это точно. Но у меня нет выбора.

Родители заходили пару раз, но по раздельности. Мы сидим в гостиничном номере, заказываем доставку еды и напитков в номер и разговариваем. Иногда кажется, что всё это как в старые добрые времена, но чаще всего между нами возникает напряжение, вызванное страхом. Я знаю, что родители побаиваются, что я внезапно вскочу и укушу их, да и я тоже этого боюсь.

Но уже не могу продолжать так жить, прятаться и ждать.

Мне нужно выбраться отсюда.

У меня даже нет удостоверения личности или кошелька, только наличка, и я скучаю по своему телефону. Я общаюсь с Элль на Фейсбуке через компьютер, но это не одно и то же. Ведь я привязана к комнате.

Во мне нарастают голод и жажда, которые не проходят, независимо от того, сколько бутылок вина и кровавых стейков доставляют мне в номер.

Мне нужно утолить голод.

И я ненавижу себя за это.

Но больше не могу это игнорировать.

Итак, в туманный день я покидаю Фэрмонт, сажусь с туристами на канатную дорогу Калифорнийской линии, направляюсь за холм, меня высаживают на Ван-Несс, где я иду через Корейский квартал, пока не оказываюсь на площади Аламо.

Казалось, прогулка должна быть приятной, ведь я дышу свежим воздухом, вышла наконец из отеля, но с каждым проходящим мимо человеком, у меня растёт паранойя, что я нападу на них. Я начинаю чувствовать их запах, неповторимый аромат крови каждого человека, и кажется, что от этого вены внутри меня сжимаются.