Черное зеркало
Шрифт:
— Вот Липскую поймаешь — и женись, — пошутил Люлько. — За ней как за каменной стеной будешь. Ты ей сразу так и скажи — либо за меня, либо за решетку…
— Один такой уж женился, поимел счастье… — покосился Гаврилов. Теперь небось не знает, как и пятый угол найти… Нутром чую, что он ни в чем не виноват. Подставили со всех сторон дурака…
— Мне тоже так кажется, — кивнул Люлько. — Но пока нам так толком ничего и не известно…
Закурил. Покосился в угол. Усмехнулся про себя.
Гаврилов перехватил его взгляд.
— Кстати, о девках, — произнес он через некоторое время. — Как вы знаете, брата Липской тоже мертвым нашли. В собственной квартире.
— Застрелен? Из этого?.. — Люлько кивнул в сторону парабеллума.
— Нет. Шея свернута. Какой-то прием то ли карате, то ли чего-то подобного. В квартире полный разгром. В его офисе тоже. И везде следы женской обуви… Такая же картина в офисе, где прежде Бирюков работал. Разгром. Трупы. И женские следы… Вот вам и ссыкушки!.. Даже не таятся!..
— Действительно, странные дела… Ох уж мне бабы!.. — вздохнул Люлько. — Господи! Что творится! Весь мир кувырком!.. Этим девкам не убивать бы, а дом в уюте содержать, да детей воспитывать… А то ведь сколько уж по городу хожу, а — вот те крест! — сто лет беременной бабы не видел! Два-три года пройдет, и смело можно будет все школы и детсады закрывать… Кстати! Об этой соплячке вспомнил. О сестре Бирюкова. Ты нашел ее?
— Да. Со своим дружком за городом была. На сабантуе каком-то… Про Липскую не знает. Говорит, ее приятели посадили ее в метро, и с тех пор не видела. Что-то про Веселый Поселок бубнила…
Люлько рассеянно вертел в руках старый парабеллум. Николай покосился на него и вспомнил наконец, что он хотел сказать, пока тот его не перебил. Нечто такое, что буквально потрясло его своей абсурдностью.
— Но самое странное во всем этом деле совсем другое, — начал он.
— Что еще, по-твоему?..
— Вот этот самый ствол.
— Что в нем странного? — пожал плечами Люлько. — Ствол как ствол… Не хуже и не лучше других.
— Но самое поразительное, что он беззубый.
— То есть?..
— Не может стрелять. Боек у него спилен начисто. И не вчера. Экспертиза показала, что боек был спилен много лет назад. И не исключено, что в том же сорок пятом…
— Чепуха какая-то… Что ты несешь?.. Он же стрелял!
— В том-то и дело, что действительно стрелял, — угрюмо произнес Гаврилов. — Совсем недавно стрелял. Эксперты этого не отрицают… И убивал.
Он взял пистолет в руку. Взвел затвор.
— Ну что ты играешься? — невольно покосился Люлько.
Николай направил парабеллум в сторону и нажал на спуск.
В тишине кабинета одиноко раздался сухой щелчок…
Надвигалась зима.
Юрий Михайлович задумчиво шел по аллее знакомого сквера. Шанни убежал далеко вперед и тыкался носом где-то в стороне под кустами, придирчиво выискивая местечко поудобнее для отправления своих насущных потребностей. Стайка голубей неторопливо расхаживала возле скамейки, что-то внимательно высматривая на снегу. Бесцеремонный воробей, стремительно подлетев к ним, попрыгал немного, схватил клювом едва заметную крошку хлеба из-под носа глубокомысленно рассматривающего эту крошку голубя и, быстро вспорхнув, унесся куда-то вдаль…
Юрий Михайлович, казалось, ничего не замечал вокруг.
Вчера он был приглашен на чрезвычайно печальную церемонию. Умерла Нина Леонидовна. Внезапно ей стало значительно хуже. И как врачи ни бились, ни пытались вернуть ее к жизни, делая все возможное, сердце ее, очевидно, окончательно смирившись с необходимостью ухода, не пожелало откладывать на более длительный срок неизбежную развязку…
У потерявшегося Сергея Сергеевича окончательно опустились руки. Совершенно не зная, как справиться с навалившимися на него проблемами, он поспешил к своему новому приятелю, и Юрий Михайлович, уже имеющий достаточный опыт в подобных делах, помог отчаявшемуся старику и добрым советом, и собственным непосредственным участием в этих крайне изнурительных хлопотах.
И вот вчера, в крематории, в небольшом зальчике, где собрались кое-кто из дальней родни, а также пара любопытных соседей, Сергей Сергеевич прощался со своей неизменной спутницей жизни.
Безутешный старик, опустив голову, молча стоял у гроба. Под обрушившимся на него ударом он с трудом мог что-либо соображать и вяло реагировал на окружающее. И когда в зал медленно вошла высокая зеленоглазая брюнетка с большим букетом цветов, когда она бережно разложила цветы на груди покойной… Сергей Сергеевич лишь безучастно смотрел в лицо своей уходящей подруги.
Юрий Михайлович давно уже ничему не удивлялся. Случайно встретившись взглядом с ней, он молча поклонился Ларисе и вновь обратил взор на мертвое, восковое, но почему-то озаренное каким-то таинственным светом внезапно открывшейся истины лицо Нины Леонидовны…
Гроб медленно опустился вниз. Тяжелые створки сомкнулись, и Сергей Сергеевич остался один на один со своей старостью, одиночеством и неутешным горем.
Зал постепенно опустел. Выйдя в холл, Юрий Михайлович оглянулся. Но нигде уже не было видно этой темноволосой красавицы…
Внезапно его воспоминания были прерваны нестройным гомоном в глубине сквера. Он поднял голову и оглянулся. Шанни, как обычно, крутился возле его ног.
Возмущенные крики привлекли внимание Юрия Михайловича. Он посмотрел в сторону. Несколько домохозяек наперебой что-то возбужденно рассказывали двоим милиционерам. Рядом стояла милицейская машина с синей мигалкой и белый пикап с красной полосой. Юрий Михайлович прибавил шаг, чтобы узнать, что там стряслось.
— Дожили! — возмущалась дама средних лет. — Среди бела дня людей убивают! На глазах у всех! И даже скрываться не считают необходимым!..