Чёрное. Белое
Шрифт:
Осекаюсь. Что я несу?! Поспешно пытаюсь исправиться.
– Думаю, она подходит для нашего клуба.
Клео отмирает, кивает, и в глазах вспыхивает азарт.
– Да. Я получу за нее свой бонус?
Машинально соглашаюсь и начинаю переходить к интересующей меня сути:
– Где ты ее нашла?
Девушка расслабляется, поняв, что тема разговора фривольная, и, улыбаясь своей фирменной обольстительной улыбкой, тараторит:
– Она моя одноклассница. Я случайно встретила ее в банке. Ей нужны были деньги на операцию маме, а банк отказал.
Надя подтверждает слова, прозвучавшие вчера от девчонки, а мне становится еще паршивее.
– Она не танцевала нигде раньше?
Надя мотает головой и быстро добавляет:
– Но она толковая и быстро всему научится, тем более у нее за плечами столько лет бальных танцев!
Я машинально киваю и вдруг отчетливо осознаю, что девчонка конкретно зацепила меня. Давно я не испытывал такого раздрая в себе.
– Хорошо. Иди.
Клео встает и, покачивая бедрами, направляется к двери, но я отворачиваюсь и не смотрю ей вслед. Я не путаю работу и развлечения, чтобы потом не разгребать грязное белье.
Остаюсь один и снова прокручиваю полученную информацию. Девчонка никогда не работала в стриптизе и пришла сюда, чтобы заработать на операцию для матери. Для нее это точно безумный поступок… Если бы я был хорошим человеком, вызвал ее, дал денег и посоветовал, чтобы она держалась подальше от заведений типа моего, но я не такой. Настроение катится вниз еще стремительнее. Все. Стоп! Надо избавиться от этих мазохистских мыслей! Нахожу проблемы на ровном месте и сам создаю себе головную боль. Надо просто выкинуть девчонку из головы! Она совершеннолетняя! К тому же это ее решение, а не мое! Резко встаю из-за стола и, вылетая из кабинета, направляюсь к машине.
Никогда не считал себя альтруистом, почему же с ней я начинаю играть в несвойственное мне благородство?! Убеждаю себя, что я просто хочу обезопасить свою шкуру и убрать ее подальше с моих глаз, поступком, который для меня ничего не стоит, и решительно направляюсь к Стасу.
Заглядываю и, убедившись, что он один, вхожу. Приятель протягивает руку, мы здороваемся, и я думаю, как лучше начать деликатный разговор.
– Что-то случилось?! – опережая меня, спрашивает он, и я хмурюсь, и признаюсь:
– Я хотел попросить тебя кое о чем.
Стас молча смотрит, ожидая продолжения, и я выкладываю:
– Девчонка… та, которую вчера не хотела брать Марго, приходила ко мне и просила денег. У нее там мама больна вроде. Я вчера ей отказал, но сегодня решил помочь.
Еще сильнее хмурюсь от пристального взгляда мужчины и, чтобы скорее завершить неприятное мне дело, вытягиваю из кармана стопку банкнот, и протягиваю ему.
– Отдай ей как бы от себя. Скажи, что может не возвращать.
Стас перелистывает купюры, присвистывает и, с ухмылкой смотря на меня, спрашивает:
– Почему сам не отдашь?
Отмахиваюсь.
– Я и так за нее заступился. Не хочу, чтобы девчонка что-то о себе возомнила.
– А ей стоит?!
Пытаюсь нацепить на лицо безразличную маску и твердо говорю:
– Нет!
– Девчонка-то – бомба. Марго сразу заметила бриллиант и решила убрать с глаз долой.
– Красивая, – соглашаюсь я, а Стас как специально начинает еще больше ее расхваливать.
– Она сегодня приходила к нам на занятия. Пару тренировок, и мы ей такие номера поставим – зал взорвётся!
Верю ему безоговорочно, но почему-то мне не нравится то, что я слышу. Нелогично! Должен радоваться, а я надеюсь, что, получив деньги, она исчезнет и больше никогда не появится в нашем заведении.
Прощаюсь, ухожу и, пройдя первый коридор, встречаю ту, которую больше всего не хочу видеть.
Ярко выраженный колючий взгляд, сжатые губы. Девчонка поспешно пытается проскочить мимо меня, но я почему-то делаю шаг в сторону, преграждая ей дорогу, и в упор смотрю на нее. Она поднимает свои горящие глаза в веере густых ненакрашенных и ненаращенных ресниц и с вызовом смотрит на меня. У нее невероятные глаза. Язык не поднимается банально назвать их карими… вот у меня, да, карие, а у неё они медовые или скорее янтарные… С темными и светлыми прожилками, как будто бисеринками, застывшими со временем.
Понимая, что свой странный поступок надо хоть как-то объяснить, рявкаю:
– Тебя здороваться не учили?!
Она раскрывает свои пухлые губы и швыряет мне в лицо ледяное «здравствуйте».
Я ощущаю едва уловимый фруктовый запах ее волос, с головой окунаюсь в ее глаза и пропадаю. Я буквально теряю голову, как от горячительного напитка идентичного цвета, и вдруг отчетливо понимаю, почему веду себя как идиот; почему не могу избавиться от мыслей о ней; почему пытаюсь прогнать ее из клуба. Все просто – я не хочу смотреть со сцены, как она будет эротично двигать своим телом, демонстрируя всем свои прелести, я хочу видеть это все эксклюзивно. Я хочу её себе! Эта девчонка как горячая норовистая лошадка – необъезженная, непокорная и безумно манящая. Особенно с таким пылающим взглядом как сейчас. Она будоражит, доводит до бешенства и сносит крышу. И хоть я прекрасно отдаю себе отчет в том, что, чтобы ее объездить, придется совсем непросто, но это-то и заводит. Я покажу ей, кто хозяин!
Пока я, пропадая в ее глазах, ставлю для себя цели, девчонка, пользуясь моим замешательством, огибает меня и направляется к выходу.
4 глава. Деньги.
В моей жизни все перепуталось: черное-белое, белое-черное. Все мои понятия, все мои устои разбились об прозу действительности. Раньше все было так просто, и я, оценивая человека, легко вешала на него ярлык «плохой» или «хороший» и соответственно отталкивала от себя всех заклейменных и притягивала избранных. Вряд ли что-то могло поколебать мои прикрепленные на людей определения, и «черный» никогда не мог стать «белым», а к полумерам меня не приучили.
Однако сейчас мой фундамент начал шататься под ногами, поскольку я никак не могу найти нишу для некоторых окружающих людей. Вот, например, Надя не вписывается в мои понятия «хороших» уже по определению рода ее деятельности, но она протянула мне руку помощи и априори не может быть плохой. Тоже относилось и к Оксане: она давно была отнесена к людям светлой касты, к тому же была моей близкой подругой, но первая, узнав о несчастье, обрушившемся на мою семью, даже не предложила пару тысяч, хотя ежедневно спускала гораздо больше на тонны совершенно ненужных ей вещей, сказав, что такой большой суммы у нее нет. Наверно, я столкнулась с проблемами взрослой жизни, где детские понятия о добре и зле не работают, но мама всегда также оценивала людей. Почему же у меня не получается?!