Чернослив в шоколаде
Шрифт:
В записную книжку
Манипуляция – это действия, направленные на «прибирание к рукам» другого человека, производимые настолько искусно, что у того создается впечатление, будто он самостоятельно управляет своим поведением. Научитесь отслеживать эти действия и не позволяйте манипулировать собой.
Я не стала заходить в здание, а обогнула его, решив прогуляться по дорожкам сквера и немного успокоиться. Сама не понимала, почему так начала нервничать от вроде бы невинного разговора. Но что уж тут душой кривить? Конечно, Никиту я пока еще не забыла, слишком сильное чувство я к
– Послушай, – осторожно начала я, придвигаясь к ней, – что бы это ни было, не стоит так расстраиваться.
Девушка повернула ко мне голову и словно впервые меня заметила. Ее светло-голубые глаза расширились, дрожащие губы приоткрылись. Я достала из кармана салфетку и протянула ей.
– У тебя тушь размазалась, – мягко проговорила я.
– Он пытался покончить с собой, траванулся какими-то «колесами», – после паузы тихо сказала девушка. – Он написал, что не верит в любовь, что любви нет. Но ведь я так сильно люблю его! Но он не поверил и решил оборвать все одним разом.
– Ужасно, – пробормотала я и погладила ее холодные дрожащие пальчики. – Он остался жив?
Она молча кивнула и опустила голову. Но плакать перестала.
– И это главное! – более уверенно произнесла я. – Не думаю, что он захочет повторить это. А тебе нужно сейчас все время быть с ним.
– Он гонит меня, – прошептала она и всхлипнула.
– Ну, это пока, – ответила я. – Все образуется, вот увидишь. И не стоит столько плакать.
Она подняла голову и откинула челку. Затем достала из сумки расческу. Забрав волосы со лба назад, она закрепила их розовым обручем. Мне нравилось ее бледное лицо с тонкими аристократическими чертами, прозрачные голубые глаза, небольшой нос красивой формы и маленькие бледно-розовые губы. Но общее выражение инфантильности, слабости и упадка сил портило его. Я приписала это ее угнетенному состоянию.
– Как вас зовут? – неожиданно поинтересовалась она. – Меня Марика.
– А меня Ольга Николаевна, – улыбнулась я. – Но можно просто Оля, если тебе так удобнее.
– Удобнее, – кивнула она и тоже улыбнулась.
– Ну вот и замечательно, – сказала я и откинулась на спинку скамьи.
– А вы тут лежите или пришли к кому-то? – после паузы поинтересовалась она.
– Подруга тут, недавно двойню родила, – сообщила я и повернулась к ней.
– Глупо как, – заметила Марика и скривила губы.
– Почему? – изумилась я и заглянула в ее расширившиеся глаза, которые вновь начали наполняться слезами.
– Мир так жесток, в нем столько грязи, зла, горя, – тихо ответила она. – И какой смысл рожать детей? Чтобы обречь их на мучения?
Слезы вновь потекли по ее щекам.
От такой позиции совсем молоденькой девушки я опешила. Лично во мне инстинкт продолжения рода всегда был очень силен. И если бы не обстоятельства, то я, наверное, родила бы не меньше пяти детей. Да и обе мои дочки тоже хотели создать семьи, иметь не менее двух малышей.
– А у тебя есть брат или сестра? – зачем-то спросила я.
– Не-а, у меня и папы-то нет, – ответила Марика и встала, вытирая слезы. – Он бросил нас, когда я еще младенцем была. И я с мамкой вдвоем, и нам хорошо! – с вызовом добавила она и взяла сумку.
Я решила, что Марика хочет уйти, и даже неприметно вздохнула с явным облегчением. Этот разговор начинал угнетать. Но она глянула на меня и предложила, отчего-то перейдя на «ты»:
– А не хочешь пройтись? Или тебя ждут?
Я удивилась, но кивнула, правда, пробормотала, что меня действительно ждут. Но Марика словно не слышала. Она направилась по кленовой аллейке, я пошла рядом.
– Ты тоже что-то грустная, – непринужденно заметила она.
– Есть немного, – согласилась я.
– А где тебя ждут? – поинтересовалась она.
– За тем корпусом, – ответила я и обернулась. – И мы как раз от него удаляемся.
– Если нужно, то иди, – еле слышно пробормотала Марика, и из ее глаз вновь потекли слезы.
– Мы можем немного пройтись по этой аллее, – мягко сказала я, – а потом вернемся. Если хочешь, расскажи о своем друге. Как его зовут?
«Бедная девочка! – мелькнула мысль. – Ей и правда очень тяжело все это переносить. Готова с первой встречной поделиться»
– Его зовут Кирилл, – с готовностью ответила она. – И он необыкновенный! Мы встречаемся уже полгода. И я безумно, безумно, безумно люблю его! Если он умрет, я тоже здесь не останусь!
– Но ведь сейчас все хорошо? – спросила я и вновь почувствовала легкое неудобство от такого чрезмерно эмоционального проявления чувств. – И в будущем многое будет зависеть от тебя.
– Ты так и правда считаешь? – спросила Марика и даже остановилась.
– А как же иначе! – ободряющим тоном ответила я и тоже остановилась.
Марика тихо пропела: «В разгаре лета найти и потерять! Нет, мы не сможем смеяться и кричать». Она нагнулась и подняла лист клена, уже начавший желтеть. Поднеся его к лицу, Марика закрыла глаза и продолжила тихо петь: «Ждать, пытаясь себя сдержать, ты просто не сможешь петь…»
– Что это? – вяло поинтересовалась я, так как ее поведение начало меня порядком раздражать.
Марика была явно неординарной девушкой. Но у меня сейчас даже такой тип личности не вызывал интереса. И это было плохим признаком. Я давно для себя поняла, что истинная депрессия – это когда никого и ничего не любишь.
– Это моя любимая группа «Маракеш», они из Киева, – ответила она и закружилась на месте. – И это их хит «Ждать». Просто супер! Не слышала никогда?
Я отрицательно покачала головой.
– А ты кем работаешь? – спросила Марика довольно равнодушным тоном и бросила лист на асфальт.
– Никем, – нехотя ответила я и пошла по дорожке обратно к корпусу.
– Здоровски! – восхитилась она и двинулась за мной.
– Книги пишу, – пояснила я на всякий случай.
– Да? – отчего-то обрадовалась Марика. – И как твоя фамилия, если не секрет?